Точки над «i» - Джо Брэнд

– Тед, а что ты здесь делаешь? – спросила она.

Тед появился из-за спин впередистоящих с большим букетом цветов. Сквозь эту красоту просвечивает уродство, подумала Марта и с любопытством попыталась вспомнить, вычитала она это где-то или только что придумала сама.

– Ну, как твой наниматель, я, так уж вышло, позвонил Саре и спросил ее, где ты, а она уже связалась с Ромашкой и узнала, что ты рожаешь, так что я решил приехать и поздравить тебя, – прозвучало это довольно неестественно.

– И правильно сделал, – заметила Марта, – потому что это твой ребенок.

На лице Теда появилось трагическое выражение, и Марте показалось, что он собирается ее ударить.

– Ты ебаная овца, Марта, – бросил он ей и, швырнув цветы на пол, вышел из палаты.

Марта почувствовала, что расстроена, но было ли это чувство настоящим?

– Ты идиотка, – сказала ей Ромашка – Зачем ты это сделала?

Марте стало немного стыдно, поэтому она набросилась на подругу:

– Не твое дело, хиппи подержанная. Вали отсюда и забери его с собой, – она указала пальцем на Чарли.

Ромашка была измочалена и не нуждалась в повторном приглашении. Она схватила Чарли за руку и, едва не оторвав его от пола, потащила прочь. Марта почувствовала себя свидетелем собственных похорон. Внезапно зазвонил ее мобильный телефон. Она взяла его, посмотрела на дисплей и, нажав кнопку ответа, бросила: «Иди в жопу». Затем, повернувшись к оставшимся членам пришедшей ее поздравить команды – Саре, с синяком, и Билли, переминающимся с ноги на ногу, – Марта вздохнула и открыла рот.

– Так, еще один фонарь. Легко могу себе представить, кто тебе его подарил. Что ж, если его побои не заставят тебя его бросить, то, возможно, это поможет… – предложение было прервано звонкой пощечиной.

Это был Билли.

– У тебя истерика, – сказал он. – Мы навестим тебя, когда тебе станет лучше. Пойдем Сара, – он взял Сару за руку, и они ушли.

– Неплохо, – сказала строгая акушерка, выходя из туалета.

– Просто дай мне мой морфий, – крикнула Марта, считавшая, что уж если ей были прописаны наркотики класса А, то надо пользоваться этим по полной.

Марта размышляла над величиной содеянного, пока Иисус спал. У нее было только двадцать четыре часа на то, чтобы передумать, иначе отец не будет с ней разговаривать. Какое счастье. Она не знала, как быть с Тедом, и чувствовала сожаление по этому поводу, а что касается Ромашки, так это вообще беспредел. У нее не было никаких оснований обижать ее. Ромашка была опорой. Бедняжка Сара – более дурацкое явление трудно себе представить.

«Нужно будет со всем этим разобраться, когда я выйду отсюда», – подумала Марта, внезапно почувствовав благодарность за небольшой отдых. Правда, она еще не понимала, что с ребенком на руках у нее было столько же шансов найти время для разборок, как услышать от отца: «Да пошло все на хер, любовь моя, почему бы тебе не родить еще одного и не назвать его Бог?».

В дверь постучали. «Господи, кто на этот раз?» – подумала Марта.

– Да, – грубо крикнула она.

В приоткрывшуюся дверь проскользнул Джуниор. У него был затравленный вид, причина которого тут же прояснилась. Вслед за ним вошла его мать и два полисмена. Иисус, в вызывающей тревогу нелюбви к властям, зашелся криком.

– Ты им можешь объяснить, как все было, Марта? – попросил Джуниор. – Они не верят моей истории с БМВ.

– Извини, – сказала Марта, глядя на него пустым взглядом, – но я тебя впервые вижу.

На лице молодого полицейского появилась улыбка.

– Я пошутила, – сказала Марта и повернулась к матери Джуниора. – Я очень сожалею, мисс Шекспир. Я знаю, что не должна потворствовать его плохим привычкам… Это была экстренная ситуация.

– Да уж сама вижу, – заметила та и взяла Иисуса на руки. – Как его зовут?

– Я еще не решила, – ответила Марта, впервые подумав о том, стоит ли оставлять ему такое имя, учитывая множество фундаменталистских церквей в ее районе. Иисус затих в руках мисс Шекспир, и Марта почувствовала укол ревности.

– Да он просто красавец, – сказала мать Джуниора. – Его отец, наверное, счастлив?

– Хм-м-м, – сказала Марта.

Старший полицейский кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Да, заканчивайте ваше дело и, пожалуйста, уходите, – заявила Марта.

– Могу ли я задать вам пару вопросов, мэм? – спросил коп.

– Лучше я сама расскажу, как все было. У меня начались схватки, и мне не хотелось добираться до больницы на автобусе. Можете назвать это снобизмом, если вам хочется. Денег на такси у меня не было, и Джуниор очень мне помог, раздобыв машину и доставив нас быстро и без приключений. Мне жаль, что ему пришлось украсть ее…

Джуниор важно кивнул.

– Что ж, полагаю, это немного меняет положение вещей, – сказал старший полисмен, которому, казалось, нравилось выражаться пафосно. Его младший коллега кивнул.

– Мы с тобой свяжемся, сынок, – сказал старший.

Они ушли, оставив смущенного Джуниора и его мать, разглядывающих палату, словно они никогда прежде не бывали в больницах.

Мама Джуниора наконец сказала:

– Думаю, мы тоже пойдем. – Она повернулась к Марте. – Слушай, подруга, а где его папаша?

– Пока не знаю, – ответила Марта. – К концу недели у меня, наверное, появятся идеи насчет этого.

– Хорошо, – сказала мисс Шекспир. – Если тебе понадобится совет или нужно будет посидеть с мальчишкой, дай мне знать.

– Спасибо, – ответила Марта – Я буду очень признательна вам за это.

Внезапно она снова осталась одна.

– Но я не одинока, – вслух произнесла она.

– Нет, ты не одинока, – сказала строгая акушерка, входя в палату и неся ей ее таблетки.

– Ты права Иисус со мной, – ответила Марта, вызвав подозрительный взгляд акушерки. «Если все-таки оставить ребенку это имя, – подумала она, – будет много таких вот моментов, когда люди будут думать, что я фанатичная христианка».

Что касается ребенка, то каково ему придется на детских площадках? Будут ли его задирать, дразнить, а может, обожать, кто знает?

Марта все еще могла отказаться от затеи назвать ребенка Иисусом. Немного людей слышали это ее заявление, и она не потеряла бы лица, если бы сказала, что передумала и решила назвать его Уилсон или Брэд или последовать моде на фамилии-имена, на которые откликались все маленькие ублюдки в Южном Лондоне. Почему бы не назвать его Харрис? Харрис Харрис.

Она раздумывала над этим вопросом, когда ИисусХаррис снова заплакал, и акушерка предложила покормить его, в то время как Марта была слишком измучена, чтобы самой догадаться до первопричины расстройства малыша До сих пор ее попытки покормить его грудью не увенчались успехом, но, кажется, дело дошло до кризисной точки, и крики Иисуса становились все громче и громче, вызывая у Марты мрачные мысли о том, что она не сможет кормить его грудью и ребеночек помрет от голода.

– Я убила Иисуса, – заявила она.

Строгая акушерка которая пыталась соединить рот малыша с соском Марты, делая это как бы между прочим, как и все акушерки на земле, напоминая сантехника пытающегося присобачить одну деталь стиральной машинки к другой, подумала, не стоит ли вызвать в палату к Марте дежурного психиатра, чтобы проверить, все ли у нее дома.

Марта поняла, что в собственном сознании она уже утвердила имя для сына, и, какими бы ни были для него последствия в будущем, она назовет его Иисусом, и все тут.

Кроме того, если все пойдет совсем плохо, он всегда может переехать в Южную Америку, где вокруг бегают сотни Иисусов.

В этот момент в дверях показалась Ромашка.

– Я все еще должна «валить отсюда»? – поинтересовалась она.

– Прости меня, – сказала Марта, получив небольшой перерыв от напора бушующих гормонов, превративших ее из человека которого, как она считала, она знала, в неуравновешенную машину злобного материнства.

Ромашка вздохнула с облегчением:

– Мне кажется, я легко отделалась в этой передряге, которую ты устроила всем. А каково сейчас твоим родителям?

– Плевать, – отмахнулась Марта. – Я и Иисус против всего мира! – Потом добавила подумав: – Да, это выглядит так, будто я и впрямь христианка-фундаменталистка.

Строгая акушерка все еще была в палате, и Марта с Ромашкой пытались не обращать на нее внимания, но уровень раздражения и боли у Марты оставался высоким, и она дала ей шлепка словно та была большим слепнем.

– Ой! – вздрогнула акушерка и улыбнулась страшновато, как улыбаются акушерки, сказав: – Да, все вы, молодые матери, одинаковы.

– Издеваетесь? – спросила Марта.

В конце концов ребенок уснул, выглядя довольным, а Марта подумала, что ей, наверное, понадобится хирургическое вмешательство, чтобы соски встали на место.

– А ты видела Сару? – спросила Ромашка – Я понимаю, что тебе сейчас не до этого, но в каком состоянии бедная девочка. Давай разберемся с этим ублюдком Билли раз и навсегда.