Воевода заморских земель - Андрей Посняков

Подойдя к лавке, Матоня с Олелькой оглянулись — все в порядке, любопытных поблизости нет — и поздоровались.

— И вам доброго здравия, господа богомазы! — улыбнулся им Онисим — длинный лошадинолицый мужик, похожий на высохшую жердь. — Снова охру брать будете?

— Ее, — кивнул Матоня.

— А кистей не надобно ль?

— А на фига нам твои… — начал было Олелька, но тут же умолк, получив хорошего тумака.

— Возьмем и кисти, друже Онисим, — фальшиво улыбнулся Матоня. — Старые-то совсем истрепались. Ну, пока красочки заверни.

— И куда ж вы столько охры изводите? — взвешивая на ржавых весах краску, поинтересовался Онисим. — Что, в Ново-Михайловском новый храм расписывают?

— Не, не в Ново-Михайловском, — отмахнулся Олелька. — В этом… ну, который рядом…

— В Масатлане?

— В Мас… В нем.

— Ну, Бог вам в помощь, работнички.

Ближе к ночи — уж кончилась вечерняя служба — Олег Иваныч с супругой, благостные, вышли из церкви Михаила Архангела. Хорошо вел службу бывший пономарь отец Меркуш — хоть сам на вид и неказист будто, незаметный такой, серенький — а выйдет к алтарю, так словно плечи расправятся! Очи пылают, голос звучит торжественно, чинно:

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа…

А хор как поет! Слезу вышибает. Сразу видно — от души славят Господа. Федот, псаломщик, нет-нет, да и глянет на паству — как, мол, хористы? Да чего глядеть — и так все ясно — замечательные хористы, хоть и непрофессионалы, так, самодеятельность. Почитай все из местных индейцев, ну, есть, конечно, и русские, к примеру во-он тот тощий мужик, что стоит у колонны — ну и морда у него, прямо лошадиная! А голос громкий, приятный — бас, кажется. Рядом молодой парень из местных, Николай Акатль. Олег Иваныч его сразу с подачи рядом стоящего Гришани заприметил. Николай видом приятен, черноволос, ликом смугл, одет по-православному — в порты с онучами и белую подпоясанную рубаху с вышивкой.

— Я чертеж-то составил, что ты просил, — шепнул Гриша. — После вечерни принесу.

— Ладно тебе, — махнул рукой Олег Иваныч. — С утра давай.

Софья неодобрительно посмотрела на них — начиналась служба, а они, ишь, шепчутся! Ох уж и должность у Олега Иваныча хлопотная — даже в храме Божьем покоя нет.

К ночи вызвездило. Из-за облака выплыл месяц — золотистый, рогатый, подобрался неспешно к звездам, видно, завел беседу. На площади перед храмом зажгли светильники. Народ не расходился — завтра было воскресенье — радовался погожему дню — а похоже, именно такой и будет завтра, распогодилось. Надоели уж дожди, правда, многие новгородцы, что зимовали в Гусиной губе, считали — теплый-то дождичек куда как лучше мороза.

Олег Иваныч посмотрел на небо, приобнял жену, да сам же сконфузился — уж больно большая вольность, по нынешним временам, на людях вот этак вот. Софья повела плечами, оглянувшись украдкой — улыбнулась. Видно, понравилось.

— А пойдем-ка, жена, погуляем, — неожиданно предложил Олег Иваныч. — От охраны сбежим да, как в детстве, попровожаемся. У моря-то ночного давно ль была-то?

— Сто лет не была, — усмехнулась боярыня. Снова оглянулась. Засмеялась чему-то. Да вдруг схватила супруга за руку, оттащила в тень и ну давай целовать!

— Ну, ты даешь, супружница! — отдышавшись после жаркого поцелуя, прошептал Олег Иваныч. — Так пойдем, прибой послушаем. Заодно корабельную стражу проверим.

— Ну, вот! — шутливо обиделась Софья. — А я-то думала… Опять дела!

— Все успеем, — многообещающе улыбнулся адмирал-воевода.

Они прошли небольшим переулком, свернув на людную улицу — народ возвращался с вечерни. Многие узнавали отца-воеводу, кланялись. Откуда-то быстро нарисовалась охрана — четверо дюжих молодцов в кольчугах и с копьями.

— Куда идем, господин воевода? — поинтересовался старший охранник.

— В гавань. Посты проверим.

Стражник молча кивнул и ретировался. Знал — не любит адмирал-воевода слишком навязчивой охраны. Ближе к городской стене улица стала сужаться, кое-где в лунном свете блестели лужи. Олег Иваныч поддержал супругу под локоть. Вот и ворота — мощные, хорошо укрепленные, с четырьмя пушками, недавно снятыми с какого-то судна.

Ночная стража не спала:

— Кто идет?

— Руса.

— Тихвин. Проходи.

Тихо, без всякого скрипа, отворились ворота — хоть и не проверял никто специально: а смазаны ль петли? Стражникам платили не худо — те и старались, дорожа службой.

Шумел близкий прибой, дул ветер, растрепывая волосы и запутывая складки плаща. Где-то далеко в горах слышался затихающий вой койота. Впереди, в гавани, виднелись дрожащие огоньки. Черные громады судов покачивались у причалов, чуть слышно скрипя снастями. Слева, у масатланской дороги, шумела дубовая рощица.

Отправив охрану вперед, Олег Иваныч и Софья взялись за руки, переглянулись и, не говоря ни слова, свернули в рощу. Обняв супругу, адмирал-воевода нащупал завязки платья… Грудь боярыни тяжело вздымалась, в широко раскрытых глазах на миг отразились звезды. Олег Иваныч улыбнулся… И вдруг услышал странный свист. Что-то твердое стукнуло в ближайшее дерево. Супруги вздрогнули, Олег Иваныч протянул руку…

В коре раскидистого калифорнийского дуба торчала длинная черная стрела!

Софья вскрикнула, увидев что-то в ночной тьме. Олег Иваныч обернулся, вытащив меч. Со стороны масатланской дороги к ним бежали двое и, видимо, с самыми серьезными намерениями. В свете месяца были видны их мускулистые, обнаженные до пояса фигуры, красная боевая раскраска воинственных индейцев каита покрывала грудь и плечи. Лица скрывали шаманские маски из перьев ворона. Один доставал на бегу стрелу, второй махал саблей…

Ну, ну… Посмотрим.

Выскочив навстречу шильникам, Олег Иваныч нанес быстрый удар, намереваясь выбить из рук нападавшего саблю. Однако не тут-то было! Адмирал-воевода неожиданно для себя встретил достойный отпор. Ночной тать ловко парировал удар и, в свою очередь, нанес свой — быстрый, с финтом и выпадом. Будь на месте Олега Иваныча менее опытный фехтовальщик… Да к тому же, следовало иметь в виду второго. Впрочем, адмирал среагировал быстро. Отпрыгнул влево, сделал обманное движение и неожиданно изменил направление клинка прямо во время атаки. Узкое стальное лезвие должно было проткнуть индейцу грудь… Но не проткнуло! Поскольку тот вдруг бросил саблю, резко отпрыгнул в сторону и ретировался в рощу со всей возможной прытью. Туда же бросился и второй. Олег Иваныч не преследовал их — попробуй-ка, в темноте да в незнакомом лесу. Обернулся к Софье:

— Ты в порядке?

— Вполне. Однако хорошая у нас авантюра вышла, верно?

— Сволочи, — раздраженно сплюнул Олег Иваныч. — Совсем обнаглели. Уже самому воеводе с супружницей в лесочке прогуляться нельзя. Ну, ужо завтра поутру… О, смотри-ка, услышали что-то!

Со стороны гавани послышался топот. Это бежала стража.

— Индейцы? — Гришаня пожал плечами. — Скорее всего, лазутчики из Масатлана. Или эти, как их… пупереча.

— Один из них здорово владеет саблей. Странно для местного.

— Да простит меня уважаемый господин, — тихо сказал скромно стоявший в углу (из скромности отказался присесть рядом, на лавку) Николай Акатль.

— Что-то хочешь добавить, Николай? — повернулся к нему Олег Иваныч. — Ну, говори, говори.

— Владеть саблей или мечом вовсе не так уж и странно, — твердо произнес молодой индеец. — У многих племен используются деревянные мечи с лезвием из мелких острых камешков. Называются — «макуавитль». Довольно увесисты, и сражаться ими трудно — этому учат. Есть умелые воины. У теночков, у миштеков, у пупереча.

— Даже так? — удивился Олег Иваныч. — Спасибо, Николай.

— Жаль, ты, господин адмирал, не запомнил раскраску, — задумчиво произнес Гришаня. — А то бы сейчас Коля…

— Как это — не запомнил? — усмехнулся Олег Иваныч. — Еще как запомнил.

Он пододвинул лежащий на столе лист плотной желтой бумаги местного производства и, окунув в чернильницу перо, быстро изобразил зигзаги, круги и линии.

— Не ручаюсь за художественную ценность, — усмехнулся он. — Но — довольно точно. Что скажешь, Коля?

Николай Акатль внимательно всмотрелся в рисунок.

— Нет, это не пупереча, — спустя некоторое время покачал головой он. — Вот эти круги — похожи на те, что бывают у теночков, а вот эти линии — у отоми. А это вообще… Да. Каита. Скорее всего — каита. А какой был рисунок? Толстые линии, тонкие? Какого цвета?

— Да, скорее толстые, — пожал плечами Олег Иваныч. — Словно бы ребенок рисовал. А цвет — красно-коричневый. Ну, охра. Впрочем, не уверен, темно было… Чего ж они убежали-то так быстро? Убоялись охраны? Нет, охрана гораздо позже прибежала.

— Что, Олег Иваныч? — переспросил Гриша.