Ошибка грифона - Дмитрий Емец

Керосиновая лампа плеснула светом. Огнедых, ка¬жется, надумал просыпаться. Ирка схватила лампу и торопливо стала вертеть колесико, вспоминая реко¬мендации домового Арчибальда. До царапины кру¬тить влево или вправо? Больше огня или меньше? На¬конец Ирке удалось угадать с пламенем, и Огнедых спокойно свернулся в синеватом язычке огня.

Ирка убрала ноутбук, поставила лампу себе на ко¬лени и незаметно задремала, а за полчаса до полуно¬чи Багров разбудил ее и отвел в самолет. Они взле¬тели, набрали высоту. Вскоре стали разносить еду в пластиковых ко! ггейнерах.

Ирка, все еще сонная, по-ночному медлительная мыслями и поступками, поковыряла свою порцию и стала смотреть, как седовласый мужчина в сосед-нем ряду' пакует пустые контейнеры. Ирка всегда за-

видовала людям с рациональным сознанием. Вот и этот — сразу видно, что опытный. Все коробки в одну сложил, да так ловко, что все поместились. А у нее. у Ирки, они занимают весь столик. Кажется, обратно за сто лет не втолкнешь.

«Вот бы у меня в голове все так ясно было, как у него с этими коробками! Раз-раз — и во всем разо-бралась!» — подумала Ирка.

Она обернулась и жалобно сказала:

— Матвей! Матвсюшка! На меня нападают эти ко-робки! Победи их!

Багров хмыкнул и стал убирать за Иркой контей-неры. И все у него прекрасно вставилось, не хуже, чем у седовласого. Вот она — великая мужская рациональ¬ность!

Плавленый сыр в фольге, пластиковые ложечки и кетчуп в упаковке Багров хладнокровнейшим образом рассовал по карманам. С соседних рядов на него дико смотрели.

— Ну и что? А зато я некромаг! — громко сказал Матвей.

Приятно говорить правду, когда знаешь, что тебе не поверят.

Ирка закрыла глаза и, гордясь Матвеем, снова усну¬ла. Она сама не знала, почему последние дни все вре¬мя вредничает и придирается к Матвею. Точно что-то внутри ее заставляло. Видимо, финальные капризы — это последнее испытание, па которое идет девуш¬ка. прежде чем полюбить мужчину по-настоящему и окончательно ему довериться. Потерпит ее капри¬зы — потерпит и капризы ребенка, которых будет куда как больше…

Глава тринадцатая От чего музы не ходят в музеи

Тот, в ком вирус начал бушевать первым, может быть очень милым в личном общении человеком. Например, Герцен. Скажи ему кто при жизни, что косвенно из-за него погибнут 100 миллионов его со¬отечественников и 400 миллионов не родятся, ис¬пуганно загородился бы зонтиком и перебежал на другую сторону улицы. Потому как действительно приятнейший был человек.

Варсус выхватил тростниковую дудочку. Выдохнул маголодию. Опутанный проводами столб повалился

на машины, припаркованные у главного входа на ста¬дион. Взвыла сигнализация.

— Бежим! — крикнул Мефодий. — Но спокойно бежим! Медленно! Культурно отступаем!

Они нырнули в подземный переход у метро «Чер-кизовская». Переход был пуст. Слышно было, как гудят лампы дневного освещения.

В — Весело! — сказал Меф.

— Что тебе весело? — огрызнулся Варсус.

— Это твой третий трофей за сегодня! Первым был киоск «Союзпечати». Вторым — грузовик с при¬цепом. Теперь вот столбику немного не повезло… Скоро начнут появляться анекдоты в стиле: «Там три хулигана поджигают мою машину!» — «Это не хули¬ганы, это стражи света». — «Уф! А я уже начал волно¬ваться!»

— Там кто-то был! — крикнул Варсус. — Клянусь! Я видел, как столб шевелился! У него открылся глаз!

— Это бывает, — успокоил его Буслаев. — Столбы ре1улярно шевелятся. Дома разговаривают. Но хуже всего, если к тебе обратится лужа. Это означает, что надо срочно переходить на другие таблетки.

Варсус убрал дудочку.

— Не смешно, — сказал он. — За нами следят! Вначале желтая машина, потом киоск «Минеральные воды», потом новогодняя елка и, наконец, этот столб!..

— И как? — спросил Меф. — Тебе удалось убить столб?

— Кого убить?

— Ну ты же в него стрелял!

Варсус покачал головой:

— Нет. Маголодия попала уже в обычный столб. Я нс успел прицелиться!

Дафна потрогала ему лоб.

— Тридцать семь и три! — сказала она безошибоч¬но. — Мефодий, ты же у нас биолог! При температуре тридцать семь и чри может начаться бессвязный бред?

— Может, — подтвердил Меф. — Когда у меня в последний раз было тридцать семь и три, за мной следил автомат с газированной водой. Но очень не-продолжительно. Когда у меня стало тридцать семь и четыре, автомат вежливо извинился и ушел. У него было назначено свидание с телефонной будкой.

Варсус схватил его за плечо, но потом разжал руку:

— Ну смсйтесь-смейтесь! Говорю вам, что за нами следят!..

— За нами нс могут следить. Мы в Москве всего несколько часов! — терпеливо возразил Мефодий. — Максимум, кого мы сегодня встретили, — это комис-сионера на «Прсображенке». Да и тот никому ничего не расскажет!

Дафна вспомнила его. Кругленький, с вызывающим доверие лицом, комиссионер торчал у турникетов и, притворяясь, что кого-то ждет, внушал некоторым из входящих женщин мысль, что у них дома не выклю-чена плита. Женщина начинала нервно звонить по мобильному, но оказывалось, что телефон у нес за-блокирован или разряжен. Комиссионер словно слу-чайно замечал это и любезно предлагал позвонить по своему. И пока благодарная женщина звонила, бы-стрым шепотком просил ее произнести формулу от-речения от эйдоса. Причем некоторым даже любезно объяснял, что эйдос — это душа. И все равно женщи¬ны отрекались, потому как плита — это не шутка! По¬жар не пожар, а кастрюлька-то точно сгорит!

Заметив стражей света, комиссионер попытался улетучиться, но, настигнутый маголодией, л шикнул и растаял, оставив запах горелой резины и новенькие подошвы от ботинок. Мефодий ощутил укол ревно¬сти. Он поразился, насколько быстро Варсус выхва¬тил свою дудочку. Пожалуй, даже быстрее, чем сам Вуслаев выхватил бы спату.

Каждые полчаса знакомства Варсус открывался Ме-

фодию с новой стороны. Он то хохотал, подпрыгивал и начинал творить невообразимые глупости, напри¬мер лезть на столб и пририсовывать рекламе усы и рожки, то вспоминал, что он влюблен в Дафну и стра¬дает, и лицо у него принимало соответствующее тра¬гическое выражение.

К тому же влюбленность в Дафну — настоящая ли, или, возможно, частично замешанная на досаде, что вот, эта чудесная птица так и не села на мое пле¬чо, — абсолютно не мешала Варсусу ухаживать и за другими девушками тоже, причем способом довольно интересным.

Обычно среднестатистический мужчина стремит¬ся поразить женщину^ своей крутостью. Агу-Агум убил мамонта! А еще Агу-Агум умеет делать ремонт в пеще¬ре и любит маленьких питекантропов! Женщина де¬лает нужные выводы, и маленьких питекантропов ста¬новится чуть больше. И не важно, что следы ремонта в пещере потом быстро исчезают, а убитый мамонт, оказывается, умер своей смертью. Это создает допол¬нительные возможности для ежедневных диспутов перед костром и в конечном счете служит развитию речи.

Варсус же охотился на девушек своей беспомощ-ностью. Например, ходил с оторванной путовицей на рубашке или надевал свитер наизнанку', так что вид¬ны были все швы и этикетка. Девяносто процентов девушек проходили мимо Варсуса, недовольно косясь на нею или вовсе его не замечая, зато у оставшихся срабатывал материнский инстинкт. Они кидались к Варсусу, начинали, шепча, показывать ему на свитер или оторванную пуговку, а в ответ Варсус смотрел на

них взглядом поэта и произносил что-нибудь эдакое, соответствующее случаю. Типа: «Сударыня! Небо пода¬рило мне вас. а оно ничего не делает случайно!» Глаза у него при этом сияли, и сам он был такой беспомощ¬ный, что многим хотелось вытирать ему нос или завя¬зывать шнурки. Смешно было наблюдать, как Варсус 1юняет в метро мобильник, который сразу рассыпает¬ся на несколько частей, и к нему бросаются одна-две девушки и помогают собирать.

— Варсус! Ты же лучший меч света! Как ты себя ведешь? — с укором спросила Дафна после того, как пастушок с торжеством показал ей телефончик оче¬редной спасительницы.

— Какой он меч-то? — взревновал Мефодий. — Лучший меч — это я. Он лучшая дудка света! Гроза всех телефонных будок и столбов, у которых откры¬ваются глазки и вырастают лапки!

Поболтавшись по городу и окоченев, они зашли в уличное кафе. Тетенька в шерстяных перчатках без пальцев раскладывала на тарелках бутерброды в пленке.

— Можно три кофе? — попросила Дафна. — Пожа¬луйста, капучино или эспрессо!

— У нас есть только кофс-растворьто, — сказала женщина, и они согласились на три <*растворимо».

Стенки кафе были из шнурованных полотнищ бре¬зента. Теплый воздухе вдувался внутрь через огромный мотор со спиралями как у фена. Варсус уселся к мото¬ру под струю теплого воздуха.