В поисках Леонардо - Валерия Вербинина

– Почему? – спросил Деламар с неприкрытым изумлением.

Рудольф весело ухмыльнулся.

– Потому что она мне не нравится, и все тут.

– Хм, вот уж не повод, чтобы…

– Послушайте, месье, – перебил его Рудольф, – не надо играть со мной в прятки. Вы так же, как и мы, понимаете, что какие бы то ни было предположения совершенно бессмысленны. Любой вам скажет то же, что и я, и начнет наводить подозрения на человека, который почему-либо ему несимпатичен. Все это пустая трата времени, так что предлагаю вам выход: бросить жребий. На картах, например. Кто первый вытянет черного туза, тот и есть Белоручка. Как вам такое решение?

– Ну, не всегда предположения бывают бессмысленны, – спокойно возразил сыщик. – Между прочим, я даже словом не обмолвился о том, что адвоката зарезали ножом вашей кузины, а вот мадам Армантель заметила, что самой подозрительной ей кажется мадам Дюпон, и она не удивится, если узнает, что та имела отношение к смерти адво… О-о!

Рудольф рванулся вперед, взял сыщика за воротник и припер его к стенке. Манишка жалобно хрустнула под железными пальцами германского агента.

– Сударь, – проскрежетал Рудольф, – если вы попробуете втянуть в это дело мою кузину, я разорву вас на части. Это первое. Мадам Армантель… – Он поискал в уме, как бы поточнее ее охарактеризовать по-французски, и пошел ва-банк: – Слишком озабочена мужчинами, чтобы справедливо относиться к женщинам. Это второе. И третье: не суйте свой нос куда не следует. – Он отпустил сыщика, но напоследок все-таки не удержался и с силой ткнул его указательным пальцем в солнечное сплетение, отчего Деламар согнулся надвое и отчаянно закашлялся. – Могу вас заверить, – продолжал Рудольф самым светским тоном, – что моя кузина не убивала Боваллона, равно как и не прикасалась к драгоценностям Марии-Антуанетты. А чтобы выяснить, кто их украл, еще раз настоятельно рекомендую вам опросить прислугу и не скупиться на улыбки, потому что, милый мой, вы выглядите на редкость жалко.

Деламару наконец удалось распрямиться.

– Благодарю за интересную беседу, – прохрипел он. – Надеюсь, мадам Дюпон, вы не будете возражать, если месье Марешаль осмотрит вашу каюту, равно как и каюту вашего, – он дернул шеей и поморщился, – кузена.

Амалия чихнула и залезла в свой ридикюльчик в поисках носового платка.

– Не могу сказать вам, что я возражаю, месье, – сказала она с самой очаровательной улыбкой. – Скорее я даже настаиваю, потому что…

Девушка вдруг побледнела, прижала руки к груди и… упала в обморок.

Рудольф заметался возле кузины, пытаясь привести ее в чувство. Деламар спешно кликнул Марешаля, и тот принес воды, которой побрызгал в лицо мадам Дюпон. Амалия открыла глаза.

– Кузина, – спросил германский агент тихо, – с вами все в порядке?

К ним подошел Деламар.

– Мадам плохо? – участливо осведомился он. Так участливо, что Рудольф даже пожалел, что был с ним груб. Вряд ли Деламар сумеет поквитаться с ним, Рудольфом, зато на Амалии он наверняка отыграется сполна, тем более что у него есть повод. Взгляд сыщика упал на ридикюльчик, который Амалия прижимала к себе, и неожиданно в мозгу Рудольфа мелькнула спасительная мысль. Он поднялся, многозначительно кашлянул и шепнул на ухо Деламару:

– Видите ли, моя кузина… э-э… Ей противопоказаны волнения. Дело в том, что она ждет ребенка.

Деламар сделался бледен. Марешаль с укоризной посмотрел на него. В каждом истинном французе живуч дух рыцарства, и сыщик ужаснулся, поняв, каким испытаниям подверг милейшую мадам Дюпон. Мало того, что заставил ее смотреть на труп и опознавать свой ножик для разрезания страниц, – он еще и вынудил непозволительно долго ждать, пока ее вызовут для дачи показаний. Неудивительно, что бедняжке сделалось плохо.

– Если уж вам так хочется устроить обыск ее вещей, – добавил Рудольф, – будьте так любезны, сделайте его как можно быстрее, прошу вас, потому что доктор предписал ей ложиться не позднее одиннадцати.

– Да, да, конечно… – забормотал Деламар. – Прошу вас, месье Марешаль.

Рудольф на руках отнес свою кузину в каюту и бережно уложил на кровать. Марешаль бегло осмотрел помещение и удалился, даже не обыскав Амалию.

Когда дверь за ним закрылась, мадам Дюпон повернула голову, и в ее глазах Рудольф увидел отблески по меньшей мере четырех дюжин увесистых канделябров, летящих ему в голову.

– Кузен, – мрачно сказала она, – вынуждена заметить вам, что вы отъявленный мерзавец.

– Ничего страшного, – заверил ее Рудольф, на всякий случай отступая на шаг назад, – вам все к лицу, даже беременность.

Амалия поглядела на него тяжелым взглядом, но не удержалась и прыснула.

– Не стойте там, кузен, подойдите ближе… Кстати, вы уверены, что он не найдет Леонардо, обыскивая вашу каюту?

– Нет, – коротко ответил Рудольф. – Когда я увидел в дверях физиономию месье Деламара, то сразу же понял, что дело нечисто, и перепрятал картину в надежное место. Признаться, кузина, вы меня изумили.

– Я?

– Да, вы. Надеюсь все же, что не вы это сделали.

– Вы о чем?

– О том самом, – сказал Рудольф спокойно. – Поэтому вам и надо было покинуть бильярдную.

Он засунул руку в ридикюльчик Амалии и извлек оттуда ожерелье покойной мадам Эрмелин, сверкающее рубинами и бриллиантами.

Глава семнадцатая,

в которой кузен отрекается от кузины, после чего идет спать

– Да, это было неприятно, – призналась Амалия.

Рудольф, держа на весу нежно мерцающее ожерелье, тяжело вздохнул.

– Вы не ответили на мой вопрос, – напомнил он.

– Какой?

– Теперь уже неважно, – буркнул Рудольф.

– Кузен, – жалобно сказала Амалия, – я понятия не имею, как оно ко мне попало. Счастье мое, что я заглянула в свою сумочку и успела обнаружить эту штуковину, прежде чем начался обыск. Если бы ее нашли при мне…

– Да уж, – насмешливо отозвался Рудольф, – вам бы пришлось несладко. Деламар – очень въедливый тип, уверяю вас. – Он прищурился. – Кстати, вы все-таки уверены, что ожерелье Марии-Антуанетты вам подложили?

– А иначе откуда бы оно взялось у меня в сумочке? – сердито спросила Амалия.

Рудольф, поворачивая ожерелье то так, то эдак, любовался блеском камней.

– Странно, – бесстрастно заметил он. – Адвоката убили вашим ножом для разрезания страниц, ожерелье, которое лежало у него в сейфе, тоже оказалось у вас… и всякий раз, если верить вашим словам, вы оказываетесь ни при чем.

– Ну разумеется, кузен, это вовсе не так, – ответила Амалия, глядя на него глазами, в которых нет-нет да вспыхивали колдовские искорки. – Потому что на самом деле меня зовут Леонар Тернон, и в воровском мире я известна под кличкой Белоручка. Но вы поймали меня, кузен!

– Очень смешно, – проворчал Рудольф. – Кстати, о Белоручке никто не знает, кем он является на самом деле – мужчиной или женщиной, так что на вашем месте я бы поосторожнее шутил с такими вещами.

– Кузен, – жалобно сказала Амалия, – не делайте трагической физиономии, не то у меня случится выкидыш.

У кузена был такой вид, словно он только что обнаружил, что его галстук превратился в гремучую змею.

– Между прочим, – добила его Амалия, – исключительно по вашей вине я стала матерью в столь неподходящей момент.

– Я ничего не понимаю, – проговорил германский агент в крайней растерянности. – Вы… я…

– Только не стройте из себя оскорбленную невинность, – проворковала Амалия. – Думаю, что вы вообще обязаны на мне жениться после того, как ославили меня на весь свет.

– Я ее ославил! – вскипел агент. – А что мне было делать? Вы лежите в обмороке, в вашей сумочке улика, которая запросто может привести вас на гильотину, а этот чертов Деламар…

– Полно вам, кузен, – мягко сказала Амалия. – Конечно, я благодарна вам за то, что вы помогли мне выпутаться. И, разумеется, вы совершенно правы. Если бы Деламар или Марешаль обнаружили у меня в сумочке ожерелье, мне бы пришлось весьма несладко. Но единственное, чего я не могу понять, – зачем понадобилось подбрасывать мне вещь, которая стоит целое состояние. Вполне хватило бы и самого дешевого кольца из принадлежавших мадам Эрмелин… Нет, тут что-то не так.

Рудольф вздохнул.

– Знаете, кузина, – начал он, – если ожерелье вам действительно подбросили, я бы рекомендовал вам как можно быстрее найти того, кто это сделал. Потому что неизвестно, что он может выкинуть в следующий момент.

Амалия задумалась.

– По правде говоря, именно над этим я и ломаю сейчас голову… Вы все время сидели слева от меня, а сумочка лежала справа. Кто же сидел справа от меня на диване? Так, так… Сначала Надин Коломбье, а затем…

– Затем рядом с вами уселась донья Эстебания, а позже на ее месте устроилась миссис Рейнольдс, – раздраженно напомнил Рудольф.

– А еще к Надин подошла Эжени Армантель и некоторое время стояла возле дивана, бросая на вас нежные взгляды, – добавила Амалия.