Холодная страсть - Маргарет Роум

Громкий шум одобрения поднялся к стропилам; топот ног, пронзительный свист наполнили воздух, наиболее чинные из присутствующих неистово рукоплескали в таком бешеном восторге, что Джорджина чуть не залилась слезами. Как бы передавая свое самое ценное достояние, Майкл подтолкнул ее вперед и вложил ее руку в холодную руку Лайэна, потом отступил назад, оставив их одних перед бурной овацией, которой, казалось, не будет конца.

Рука Джорджины все сильнее дрожала в руке Лайэна по мере того, как волна за волной восторженные аплодисменты проплывали над ними. Когда Лайэн попытался заговорить, она не расслышала его. Он тоже казался ошеломленным той степенью одобрения, которую выказывали люди; его рука так крепко сжимала ее пальцы, что она боялась, что они сломаются. В первый раз после объявления Джорджина попыталась посмотреть на него, и ее сердце опустилось, а затем быстро воспрянуло, когда она встретила его взор и увидела в его глазах искру возбуждения, которая, по-видимому, давно горела там. Когда их взгляды разошлись, эта искра уже зажгла и ее. Он наклонился к ней, и их губы разделяло не больше дюйма, когда она услышала насмешливый шепот:

— Вам придется обнять меня на виду у всех, иначе они будут так шуметь всю ночь. Этого следует ожидать…

Когда она попыталась уклониться, шокированная его словами, руки Лайэна крепко обхватили ее плечи, взяв ее в плен к восторгу десятков ликующих нетерпеливых людей. Не было никакого выхода. Она не могла ни выйти из игры, оттолкнув его, ни предпринять что-либо еще, чтобы предотвратить то тяжелое испытание, последствия которого для нее, судя по ее встревоженным глазам, он, видимо, отлично понимал. Однако прежде чем подчиниться, она бросила отчаянный ищущий взгляд поверх толпы, пока не нашла Дидру. Та стояла одна, прямая, как струна, в углу, и ее глаза замерли от гнева, пока она ждала окончания ожидаемого апогея вечера. Джорджине хотелось подбежать к ней и уверить, что ей нечего бояться, что Лайэн просто играет определенную роль на публике, а на самом деле поддразнивает, хочет повеселить ее. Однако времени не было. В нетерпении от ожидания Лайэн прижал ее к своей широкой груди и выдохнул ей в ухо, прежде чем поцеловать ее:

— По крайней мере, попытайтесь показать, что это вам нравится!

Однако когда его губы страстно накрыли ее губы, она оказалась не в состоянии сопротивляться, и ей не было нужды притворяться. Она издала короткий стон, ее руки сомкнулись на его шее, и она снова в мыслях перенеслась на сеновал, разделяя ласки его губ, а гром сотрясал почву под ее ногами, и раздвоившиеся искры молний отражались в глазах Лайэна, полных грозы.

Арендаторы бурно приветствовали их в момент скрепления обручения печатью поцелуя, однако когда двери амбара внезапно распахнулись и на пороге появились две властные незнакомые фигуры, наступила всеобщая тишина. Джорджина, совершенно не замечавшая никого, кроме Лайэна, неожиданно пришла в себя, когда громкий голос с американским акцентом властно, с осуждением прозвучал во всю ширь помещения:

— Джорджина, что же такое ты делаешь?!

Она выскользнула из рук Лайэна, как плохо управляемая марионетка, и уставилась на женщину, пробиравшуюся через толпу.

— Мама!

Она еле слышно с изумлением прошептала это, однако Лайэн в удивлении перевел дыхание и среагировал моментально. Только лишь губы Стеллы подготовились произнести гневную речь, как он дал сигнал оркестру начать играть и провел Джорджину вниз по ступенькам прочь от любопытных взглядов собравшихся. С врожденным чувством такта все отвели глаза от нежданных гостей и начали снова танцевать, оставив Лайэна и Джорджину со Стеллой и мужчиной, сопровождавшим ее.

Стелла была в бешенстве; женщина-генератор, полная энергии и жизнелюбия, она впервые в жизни лишилась дара речи. В жестокой борьбе за контроль над ситуацией она потребовала от Джорджины:

— Так, так, не думаешь ли ты как-то объяснить нам, что тут происходит?

Только после этих слов Джорджина заметила человека, стоявшего рядом с матерью.

— Уэйли, — смущенно воскликнула она.

— Да, Уэйли, — грубо прервала ее мать. — Ему определенно хотелось бы знать, почему девушка, с которой он предполагал обручиться, целует другого мужчину на глазах половины населения Керри!

Лайэн легко перехватил инициативу.

— Здесь не место давать объяснения, я предлагаю вернуться в Орлиную гору, где мы продолжим этот разговор в более подходящей обстановке.

— Где эта Орлиная гора и что это такое, кто вы такой? — оскорбительным тоном вмешалась Стелла.

Лайэн крайне вежливо ответил:

— Я — Лайэн Ардьюлин, а Орлиная гора — мой дом. Джорджина и ее дядя остановились у меня и живут здесь последнюю неделю, и, если вы намереваетесь задержаться в Керри, я предлагаю вам присоединиться к ним.

Глаза Стеллы метали молнии, когда Лайэн представился ей, и Джорджина не удивилась бы, если бы оказалось, что ее мать слышала это имя и раньше. Но Стелла отвела глаза, которые могли бы ее выдать, прежде чем они успели что-то выразить, и Джорджине осталось только гадать.

Прежде чем Стелла приняла приглашение, ее сверлящий взгляд затуманился подозрением. Она повернулась к Лайэну и сказала ему с угрожающей мягкостью:

— Я пойду к вам домой, однако я все же настаиваю на необходимых объяснениях. Я знаю своего деверя достаточно хорошо и уверена, что тут не обошлось без какой-то грязной затеи. Наверное, я успела вовремя, надеюсь, как раз вовремя, чтобы освободить мою дочь из лап ее дяди, и, — ее жесткий взгляд голубых глаз обвиняюще уперся в Лайэна, — его таких же лукавых друзей!

Ноздри Лайэна раздулись, его кельтская гордость была уязвлена, но он быстро взял себя в руки и расстроил планы Стеллы, спокойно сказав ей:

— Для меня будет честью принимать мать Джорджины как гостью в моем доме. Пожалуйста, следуйте за мной, автомобиль ждет снаружи.

Глава двенадцатая

Джорджина пыталась не встретиться глазами с Уэйли, когда автомобиль вез их в Орлиную гору, однако она ощущала его укоризненный взгляд на своем лице всю поездку. Дидра оказалась между ними на заднем сиденье, и это делало невозможным их разговор, однако Стелла, сидевшая впереди рядом с Лайэном, казалось, использовала все возможности и высказывала суждения в своем обычном прямолинейном тоне. Джорджина не слышала разговора, но ее сердце разрывалось по мере того, как выражение лица Лайэна становилось все более и более мрачным, а тон Стеллы все более и более настойчивым; битва гигантов началась. Она избегала мысли в удивленном испуге, какая из этих двух властных личностей сможет одержать победу.