Сто первый. Буча - военный квартет - Вячеслав Немышев

— Еще, еще левее… Мужик, ягрю, под столбом… типа автобуса ждет. Шугани его, только аккуратно.

До цели метров двести. Иван высмотрел мужика. Черный мужик. Иван ему в висок галочку пристроил и на курок палец. «Десятый?.. Жорик, брат, ты скажи там, чтоб простилось». Давит на курок, еще миллиметрик, полмиллиметрика… Иван галочку чуть выше поднял, процедил сквозь зубы:

— Да не ссыте, валить не буду.

В утренней тишине грохот выстрела согнал с веток сонных голубей. От асфальта тяжело взлетела ворона, обиженно разевая длинный клюв.

— Б-буча, епть, ворону спугнул, — глупо хохотнул Каргулов.

Ворона закружила над бульваром, высмотрела себе место и уселась на той ветке, с которой сорвались голуби. Иван видел через прицел, как впилась пуля в столб над головою человека, как завалился тот на спину и пополз — быстро уполз.

Тихо на бульваре. Каркнула обиженная ворона.

— Не буду валить, не буду…

Ветер, ветер задул, отодрал прошлогоднюю листву от жирной земли. Взревел бэтер, дернулась разведка. Савва поднял автомат и выпустил очередь в развалины.

— Хы-харош палить! — замахал Каргулов на Савву. — Па-пашли пацаны.

Иван знал, привык — ветер несет дурные вести. Ветер. Всегда есть выбор: мчаться прочь, спасаться или биться с ветром. Они бились с ветром. Они могли отказаться, но выбирали ветер: стояли в ширину своих тел на бульваре и ждали, когда ударит порыв…

Старлей Каргулов дышал на треснутые, затертые до мути очки-велосипеды. Костя смотрел в бинокль.

— Ломанулся, ягрю, — старшина кинул бинокль на грудь. — Они нас пасут точно, точно… Ну, шо, браты, идти надо.

Каргулов нацепил очки. Сморщил лоб. Так он стал казаться старше своих лет, и стал очень серьезным. Потому что началось. И вся колонна — саперы, водители в бэтерах, Петюня-наводчик, Буча, Савва с разведкой — все тоже знали, что началось.

Колонна, пройдя почти до конца Первомайской улицы, первыми номерами уперлась в старое мусульманское кладбище. Слева начинался пустырь, впереди широкая гряда пустоглазых руин. Справа за забором польский Красный Крест. У Каргулова, когда колонна проходила мимо, руки чесались швырнуть за забор пару гранат: факт — духов лечат!

Иван ищет глазами, щупает обочину.

Картонка. Он ее вчера видел на этом месте, и позавчера. Люк канализационный. Иван заглянул внутрь. Сплюнул. На куче песка — клубок проволоки тонкой, изогнутой. Иван щупом подцепил, откинул в сторону. Порывом подхватило и погнало клубок по бульвару. Так же вот по волгоградской степи гоняет ветром сухие, колючие «перекати поле»… Проволоку потащило через бульвар, швырнуло об колеса бэтера. Старлей Каргулов, попав ногой в клубок, запутался. Матерится. Когда до столба оставалось метров десять, заволновался Витек-«тэ семьдесят два».

Сапер — это специальность особенная.

Работа у сапера нервная: тут характер нужен, рука чтоб не дрожала.

Сапер на фугас один идет. Кто ж знает, что там зарыто в бугорке, спрятано под фанеркой, какая хитроумная ловушка приготовлена на это раз — вдруг смерть? Бог смотрит на сапера и говорит ему: «Эх, паря, уж если твой это фугас, ты кореша не тяни за собой. Твоя это судьба: и слава, и смерть, коль не повезет, только твои». Сапер на фугас один должен идти, в военном уставе так и прописано. Бога и устав нельзя саперу игнорировать.

Заволновался Витек, и вся колонна инженерной разведки заволновалась.

Иван видит, как Витек, подержав над головой кулак, присесть вроде хотел, но оглянулся назад. Сизым туманом залиты острозубые развалины. Улица широкая — по улице двое идут, мужчина и женщина. Свернули в проулок. Витек — один у обочины. Озирается и медленно на полусогнутых к тому столбу, где мужик сидел, продвигается. Иван обернулся на бэтер, подумал, что «эрпэ» же, система радиопомех на бэтере. Ближе, ближе надо, — «эрпэ» старое — метров на тридцать всего глушит. Серега, будто читает мысли Ивановы: рыкнул бэтер, покатился медленно мимо Ивана к столбу. Закрутилась башня. Петюня метит пулеметом в развалины.

— Га-гаварил я, пасут нас.

Иван распластался на асфальте у бордюра. Взводный привалился сзади, дышит над ухом. Пахнет от взводного мятным холодком.

— Орбит жуешь?

— Ч-чего? — не понял Каргулов.

— Говорю, если проводной, пи…ц Витьку.

Витек пропал из виду. Там куст у дороги. В него Витек и нырнул. Минута прошла, вторая. Каргулов сигарету зубами зажал, чиркает зажигалкой.

— Эрпэ новое нужно. Я г-говорил… Пошел, смотри, п-пошел!

Из кутов вывалилось тело. Витек от обочины махнул через улицу: в одной руке автомат, в другой каска. Он бежал, тяжело переставляя ноги в громадных ботинках, почти не отрывая подошв от земли — длиннющие брючины трепались под каблуками; грохот стоял такой, будто сотню гвоздей вколачивали молотками. Или будто как танк Т-72.

Где-то далеко ахнула батарея САУшек; короткие очереди защелкали — но тоже не близко. Туман стал рассеиваться: гряда руин в конце улицы проявилась отчетливо, как черно-белая фотография в контрастном проявителе. Взрыва все не было.

Витек добежал до бэтера, схватился рукой за броню и бежал так, пока водитель не тормознул, отъехав на безопасное расстояние.

Витька обступили. Он задыхается, рассказывает:

— Я смотрю… ха-аа… хуух, а там «кенвуд» приматанный изолентой. Ну, значит, соображаю, трогать нафиг. Сто пятьдесят второй, синенький в масле. Ржавчины — херушки вам. Как со склада…

— Внятно, ты говори, черт. Не части, ягрю, не части, — сердится старшина.

— Так и значит, не трогаю, потом думаю… о-ох! мама долбанная, а если этот с рацией, рядом запросто второй на проводах. А по параллельным… никто ж не шел! Че не шли? Просрали опять. Думаю, все кобздец мне… Буча, дай закурить, пачку потерял где-то.

Иван потянулся с сигаретой через плечо взводного. Костя, прикрывая ладонью от ветра, чиркнул зажигалкой.

— Ну и дальше… а дальше я пошарил вокруг и… и ноги оттуда.

— Ну, епть, значит, эрпэ живое, — вздохнул с облегчением Каргулов. — Надо взрывать накладным. Нечего д-думать. Торчим тут уже десять минут зе-запалимся. С другой стороны па-адловят. Доложить надо.

Докладывал Костя-старшина. Каргулов сильно материл его после, — когда в комендатуре узнали, что фугас заложен возле Красного Креста, приказали выносить на безопасное расстояние.

— З-зря доложили. Так бы два добрых дела с-сделали: и фугас… и этих… — Каргулов мотнул головой в сторону польского забора, — н-научили бы родину любить.

Фугас решили выносить на руках.

Выбрали место на пустыре, где развалины.

Каргулов скинул куртку.

«Скелет и есть, доходяга, — с неудовольствием подумал Иван, поморщился даже. — Чего лезет, других что ль нет?»

— Товарищ старший лейтенант… Диман, я с тобой пойду пострахую. Добро?

Но страховать пошел Костя. Договорились, что Каргулов станет в хвост бэтеру: глушилка хоть и старая, но работает — но лучше ближе идти, а то — кто ее знает? Буча забрался на бэтер, чтобы водителю подавать сигналы.

— Б-буча, смори, не быстро.

Побежал Каргулов через улицу, и Костя побежал. За ними, покатился бэтер. Иван сидит на броне и ухмыляется: во дураки-то — все дураки они!

Возле снаряда Каргулов еще разочек покурил…

Он просунул руки под серое чугунное тельце, поднял тридцатикилограммовую болванку и прижал к груди. Так постоял, обнявшись с фугасом, будто привыкал, а потом сделал первый шаг. Второй, третий. Остановился. Пот со лба ручьем. Костя потянулся, со лба взводному стер. Снова пошли. Костя сбоку идет — шагает с Каргуловым в ногу, разговаривает, но так чтобы ненавязчиво.

— Устал, Диман? Давай, я.

— Очки п-поправь.

— Так? — Костя тянется к Каргуловскому лицу и поправляет съехавшие на кончик носа очки. — Видишь?

— Ништяк. Донесу. К-к-кенвуд надо отодрать. Себе возьму. У меня рация фуфло.

— Опасно, ягрю.

— Ты про эрпе думаешь?

— Левее возьми… тщщ! Выбоина. Думаю.

Каргулов шаги считает:

— Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь… Или ш-шестьдесят семь?.. Вот, епть! С-сбился. Мож обратно?.. Х-хах. Вытри…

Костя снова тянется к Каргуловскому лбу и бережно стирает платком выступивший обильными каплями пот. Пот стекал по вискам, по шее: старлей чувствовал, как сначала ходила парусом, а потом прилипла к спине майка, и даже в трусы просочилась струйка.

— Яйца н-намокли.

— Потерпишь, ягрю.

— Да я не в том смысле.

— Пришли почти. Теперь вместе давай. Ак-куратненька…

Костя, перехватив снаряд у взводного, стал помогать ему. И только сейчас понял, как устал Каргулов, — старлей опустился на колени и обессилено бросил вдоль тела руки.

Снаряд уперли к стеночке, так — чтобы при взрыве осколки ушли вверх и в сторону от дороги; запалили шнур и, подскочив к бэтеру, так же как и Витек, бежали, ухватившись рукой за край брони.