Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815 - Эрнест Лависс

Полковник Лагарп, потерпевший неудачу в Швейцарии и там приговоренный торжествующей реакцией к аресту, неоднократно допускался на эти негласные собрания, и следует отметить, что советы, которые давал этот революционер и изгнанник, не всегда превосходили смелостью советы других.

Мероприятия в пользу крепостных. В вопросе освобождения крепостных Лагарп и Новосильцев^оветовали действовать постепенно, не раздражая помещиков и не возбуждая крестьян. Кочубей стоял за радикальные мероприятия; он указывал, что дворян больше всего будет тревожить постоянное ожидание каких-либо новшеств. Строганов был настроен не менее решительно, а Чарторыйский объявил, что «право помещика на крестьянина так ужасно само по себе, что ни перед чем не следует останавливаться, чтобы уничтожить его». Заметим, однако, что даже все те, кто так определенно высказывался за радикальное освобождение крестьян, соглашались только на освобождение без земли (как Наполеон в Польше). В этом отношении русский крепостной выиграл от того, что рассмотрение вопроса было отложено до царствования Николая I и Александра II: в 1861 году крепостной получил одновременно и свободу и землю[57]. Непосредственным результатом совещаний Александра и его молодых друзей была очень скромная реформа: указ 3 марта 1804 года ограничивается запрещением продажи крестьян без земли, разрешением крестьянам вступать в брак без согласия помещика, учреждением низших судов, выбираемых ими самими, ограничением до пятнадцати числа палочных ударов, которыми помещик мог их наказывать. На совещаниях комитета рассуждения были всегда весьма смелы, а решения сводились почти к нулю. Адам Чарторыйский показывает нам Александра всегда колеблющимся, когда доходило до дела, и тут же польский князь высказывает соображение, которому столь недавние события марта 1801 года придают особую вескость: «Император еще не настолько чувствовал себя хозяином положения, чтобы отважиться принимать меры, казавшиеся ему слишком крутыми». Недоставало ему и настойчивой, упорлой воли; особенно же нехватало орудия действия — могучей административной иерархии, той сложной и мощной машины, с помощью которой Наполеон осуществлял свою волю в самых отдаленных деревушках Франции. Какими средствами располагал Александр для того, чтобы обеспечить во всех деревнях империи выполнение указа 3 марта 1804 года?[58] Помещики могли продолжать продажу своих крепостных даже в столице, почти под окнами его дворца, женить крестьян против их желания и без счета наказывать их палочными ударами.

Сенат. При обсуждении вопроса о том, какое из государственных учреждений наиболее пригодно для ограничения абсолютной власти в тех пределах, какие собирались установить царь и его друзья, пришли к выводу, что таким учреждением является Сенат. Поэтому указом 5 июня 1801 года Сенату предложено было составить доклад о своих правах и обязанностях. Конечно, можно было получить эти сведения без такого громкого оповещения, но император и его друзья именно желали пробудить спящее общественное мнение, показать ему в этом старом учреждении хранителя общественных свобод. Сам Сенат почувствовал себя помолодевшим. Он приготовился играть ту важную роль, которую ему собирались предоставить. Александр объявил, что сделает из него «верховное судилище, хранителя законов» (отметим аналогию с Сенатом, хранителем наполеоновских основных законов). Все пожелапия императора, все проекты гражданских и уголовных законов должны проходить через Сенат, чтобы получить силу закона. Сенат должен производить обнародование законов и следить за их исполнением. «Его власть ограничена только властью императора. Указам Сената все обязаны повиноваться, как самому императору. Только государь или указ, подписанный его рукой, может приостановить действие сенатского указа». Сенат сохраняет название «правительственный» и получает высокое право обращаться с представлениями к верховной власти. Однажды, когда императору принесли на подпись указ, по традиции начинавшийся словами: «Нашему Сенату», Александр воскликнул: «Как! нашему Сенату! Сенат есть священный хранитель законов; он создан для того, чтобы нас просвещать; он не наш… Он — Сенат империи!» Вследствие этого было приказано отныне озаглавливать подобные акты: «указы правительствующему Сенату».

Сколько времени будет длиться это стремление к ограничению власти, к контролю, это кипучее увлечение парламентскими идеями? Для суждения об этом скоро представился случай. Александр подписал указ, которым устанавливался двенадцатилетний срок военной службы для дворян, состоявших в унтер-офицерском чине. Это было нарушением «жалованной грамоты дворянству». Когда этот указ был доставлен Сенату, Северин Потоцкий подал сигнал к оппозиции: он предложил высокому собранию воспользоваться своим правом представления. Сенаторы, зная, что Потоцкий в милости при дворе, вообразили, что этот маневр был им согласован с царем. Они были в восторге от того, что могли без всякого риска предстать в глазах общества окруженными ореолом независимости и либерализма. Несмотря на увещания генерал-прокурора, решили выбрать комиссию, которая доставит императору представления Сената. Трое уполномоченных сенаторов, к великому своему удивлению, были очень плохо приняты Александром и удалились в полной растерянности. Сенат получил строгий выговор за то, что «вмешивается в дела, кои его не касаются», и ему было приказано обнародовать указ. Новосильцев был вынужден приложить руку к составлению этого выговора. Чарторыйский попробовал пошутить с императором по поводу «чрезвычайной тревоги, которую он испытал при этом поведении Сената», но добавляет: «мои шутки были плохо приняты Александром… Это был луч света, брошенный на его истинный характер».

Впрочем, Чарторыйский, наблюдавший работу Сената, говорит: «По своему составу русский Сенат из всех политических учреждений мира менее всего способен заставить себя уважать и действовать самостоятельно… Это — манекен, который можно и нужно двигать по своему желанию, так как иначе он совсем не будет действовать… Сенат сделался пристанищем всех конченных и неспособных людей, всех инвалидов и лентяев империи. Когда человек ни к чему не пригоден, его делают сенатором». Возвращаясь к характеру царя, Чарторыйский говорит: «Он любил проявления свободы, как любят театральное зрелище. Он бы охотно согласился, чтобы все были свободны при условии, что все будут добровольно исполнять только его волю».

Учреждение министерств (1802). Главное, почти единственное, что было создано в это время, — это министерства, образованные в силу указа 8 сентября 1802 года. До тех пор управление империи представляло собою невообразимый хаос. Оно распределялось между Сенатом, — органом административным и одновременно судебным, — и коллегиями военной, морской, иностранных дел, торговли. Функции некоторых коллегий были неточно разграничены; так, например, военная коллегия не ведала назначением офицеров; назначения производились императором по спискам, представляемым Адъютантом. Кроме того, области, завоеванные при Екатерине II, управлялись отдельно, наподобие обширных сатрапий, почти бесконтрольно, несколькими очередными или уже бывшими в отставке фаворитами; Новороссия была огромной областью, состоявшей в свое время под управлением Потемкина, Литва — под управлением Платона Зубова. Наконец, царь имел около себя «государственных секретарей», через которых он во все вмешивался, изменяя и переделывая все по своему или по их капризу. Такая организация представляла собою в самом деле «безобразное здание».

Указом 1802 года учреждено было восемь министерств: внутренних дел и полиции, финансов, юстиции, народного просвещения, торговли, иностранных дел, морское, военное. Во главе каждого из них стоял министр, при котором находился товарищ министра (помощник). То было подражание европейской организации, значительный успех в смысле большего порядка и точности. Однако наличие во главе каждого министерства министра и товарища министра не могло не вызывать конфликтов. Такое устройство могло быть оправдано лишь соображениями политического надзора: каждый из них обязан следить за другим и в случае надобности доносить на него. Александр 1 воспользовался учреждением министерств как удобным случаем для того, чтобы назначить своих ближайших друзей на официальные посты. Кочубей был поставлен во главе министерства иностранных дел (впоследствии он передал этот пост Александру Воронцову, при котором товарищем министра состоял Чарторыйский), затем он был назначен министром внутренних дел, а Строганов — товарищем министра. Новосильцев занял такую же должность при поэте Державине, назначенном министром юстиции.

Народное просвещение. Учреждение министерства народного просвещения в особенности указывало на серьезное стремление к прогрессу. В старой Франции никогда не было такого ведомства, а наполеоновская Франция еще не успела его создать. Во главе нового министерства стал один из последних фаворитов Екатерины II, Завадовский, человек небольших умственных способностей, но полный добрых намерений; товарищем министра был Михаил Муравьев, бывший наставник Александра. Были достигнуты значительные успехи. В России до этого времени было только три университета: Московский, основанный Елизаветой, Виленский — польский университет и Дерптский — немецкий. Теперь было основано еще три университета: в Петербурге, в Харькове — для Новороссии и в Казани — для Поволжья; последний предназначался для обслуживания местного татарского и тюрко-финского населения, а также и Сибири.