Записки генерала Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года - А Ермолов

[37] При селении Шевардине.

[38] В инженерных парках соединенных армий не было достаточно шанцевого инструмента, и все укрепления вообще производились ничтожными способами частных начальников, назначаемых для обороны их. Военный министр требовал из Москвы шанцевый инструмент, но он доставлен в самый день сражения. Бесполезный в настоящее время, обращен в состав запаса впоследствии.

[39] Главнокомандующий против Наполеона в 1806 и 1807 годах, до заключения мира в Тильзите. Из современных военачальников наших неоспоримо опытнейший, обладающий знанием военного ремесла, изученного на основании глубокой теории. Императрице Екатерине II он был известен с полковничьего чина не одною отличною храбростию.

[40] Поэтому называли укрепление батареею, иногда люнетом, Раевского.

[41] Великий князь отправлен военным министром с донесением к императору о состоянии армии, вероятно, по испрошенному предварительно соизволению. По взаимным отношениям нет сомнения, что военный министр не желал его присутствия в армии.

[42] Раненые отправлялись в учрежденные прежде военные госпитали. Для отвоза их в губерниях, занятых неприятелем, сняты станции с почтовых трактов с исправными повозками, полным числом погонщиков и лошадей. Не менее шестисот троек находилось при главной квартире для разных потребностей.

[43] В баталионе на аванпостах до того была велика беспечность, что многие нижние чины спали, снявши мундиры. Прочих баталионов в равной степени была неосторожность, но немного менее беспорядков. Доселе храброму полку не было упрека.

[44] Полковник Карпенко неустрашимый, но умственные его способности ограничиваются понятием повеления: "Вперед!" Последнего не всегда выжидает.

[45] Если бы по настоянию генерала Беннингсена II-й и VI-й корпуса прежде сражения поставлены были ближе и в непосредственное сношение со 2-ю армиею, при содействии их войска, их составляющие, не одни противостали бы непрестанно возобновляемым с чрезвычайными усилиями атакам неприятеля. Армия не подверглась бы ужасному раздроблению. Не так далеки были соображения Кутузова, и то доказали последствия.

[46] Граф Кутайсов с самоотвержением наблюдал за действием батарей, давая им направление, находился повсюду, где присутствие начальника необходимо, преимущественно, где наиболее угрожала опасность.

[47] Я отправил его в Орел и просил отца моего иметь непрерывно особенное о нем попечение.

[48] Не раз случалось мне видеть, как бросаются подчиненные за идущим вперед начальником: так пошли и за мною войска, видя, что я приказываю самим их полковым командирам. Сверх того я имел в руке пук георгиевских лент со знаками отличия военного ордена, бросал вперед по нескольку из них, и множество стремились за ними. Являлись примеры изумительной неустрашимости. Внезапность происшествия не дала места размышлению; совершившееся предприятие не допускало возврата. Неожиданно была моя встреча с егерскими полками. Предприятие перестало быть безрассудною дерзостию, и моему счастию немало было завиствующих!

[49] Полки в действующих армиях состояли из двух баталионов, средний второй баталион отделялся для составления резервной армии, формирующий собираемых по губерниям рекрут.

[50] Некоторые из адъютантов военного министра и служившие при нем, также и чиновники главного штаба, сделали мне честь находиться при мне, и заслуги их поистине выше похвалы.

[51] Не в тех войсках, которые удивляли Европу славою нашего оружия, испытаны его способности; не под знаменами бессмертного Суворова, не на полях Италии, не среди теснин и пропастей Альпийских гор, пожинал он лавры!

[52] Каре, служащее убежищем, и возводимые укрепления объясняют, что левое крыло французской армии признается пунктом, подверженным опасности.

[53] В тылу армии соединены были экипажи главной квартиры Наполеона, знатнейших особ, канцелярия министров, письменные дела штабов главных частных начальников, подвижные госпитали, артиллерийские парки, пекарни, огромные обозы с запасами разного рода. Заметно было смятение между ними. Платов, угрожая им, понудил бы, для охранения их, употребить значительное количество кавалерии.

[54] В лета цветущей молодости, среди блистательного служения, занимая важное место, пресеклась жизнь его. Не одним ближним горестна потеря его: одаренный полезными способностями мог он впоследствии оказать отечеству великие услуги. Мне предоставлено было судьбою познакомить его с первыми войны опасностями (1806). Вечным будет сожаление мое, что он не внял убеждениям моим возвратиться к своему месту, и если бы не желание непременное быть со мною, быть может, не пал [бы] он бесполезно жертвою. На другой день офицер, принявший его упадающего с лошади уже без дыхания, доставил мне ордена и саблю, которые отправил я к родному его брату.

[55] Картечь, поразившая насмерть унтер-офицера, прошед сквозь его ребра, пробила воротник моей шинели, разодрала воротник сюртука, но шелковый на шее платок смягчил удар контузии. Я упал, некоторое время был без чувств, шея была синего цвета, большая вокруг опухоль и сильно помятые на шее жилы. Меня снесли с возвышения, и отдых возвратил мне чувства.

[56] Командовал егерским полком на Кавказской линии под начальством знаменитого князя Цицианова. Офицер в равной степени неустрашимый и предприимчивый; ныне командующий дивизиею в VI-м пехотном корпусе.

[57] Адъютант мой артиллерии поручик Граббе был послан с сим объявлением. В нескольких полках приглашаем он был сойти с лошади, офицеры целовали за радостную весть, нижние чины приняли ее с удовольствием.

[58] Взятый на перестрелке пленный показал, что взятая ими возвышенность (которую защищал генерал Лихачев) была оставлена ночью, в том предположении, что русские овладеют ею. Казаки были на ней ночью, и о том донесено атаману Платову.

[59] Полковник Толь, офицер отличных способностей, пользовался особенным благоволением князя Кутузова, который, выказывая свою прозорливость, говорил, что, бывши главным директором кадетских корпусов, в самых молодых летах Толя предвидел в нем необыкновенные дарования военного начальника. Узнав его впоследствии, ничего не предвидел!

[60] Князь Кудашев, зять Кутузова, много теряющий тесною этою связью; ибо на счет ее относится по большей части то, что, по строгой справедливости, принадлежит его достоинствам.

[61] Конечно, звание мое обратило внимание на меня; до того гордый вельможа не знал меня. Вежливо отвечал я: "В[аше] с[иятельст]во видите во мне исполнителя воли начальника, не допускающего свободы рассуждения". Он не скрыл от меня подозрения, что Кутузов далек от желания дать сражение.

[62] Князь конечно не полагал, чтобы известно было суждение насчет его знаменитого Суворова, который говорил: "Его и Рибас не обманет". Впрочем в нынешнее время многие его угадывают.

[63] Великому князю Константину Павловичу доказывал я о совершенно безопасном пребывании в Петербурге, в опровержение слов его: "Сестра Екатерина Павловна не знает, где во время родов может быть покойна". Я осмелился предложить шутя заклад, и видно из происшествий, что могла она не оставлять Петербурга.

[64] Сойдя с лошадей, поговорили мы некоторое время; смотря на Москву, погрустили о ней. Впереди ничего не представлялось нам утешительное, и большой перемены в положении нашем предвидеть было невозможно. От князя Кутузова чего-то ожидали, но не с полною предавались доверенностию.

[65] Нижние чины Московского гарнизонного полка, известного некогда под именем Архаровского, переженившиеся, с семействами, занимавшиеся торгом и ремеслами, совершенно подобные янычарам, выходили из Москвы в порядке, песельники впереди!

[66] Распоряжение, не соответствующее его прозорливости!

[67] Многие присвоили себе это соображение, но оно принадлежит собственно генералу Беннингсену, что мне известно со всеми, сопровождавшими мелочными, обстоятельствами. Князь Кутузов желал отнести это любимцу своему Толю.

[68] Милорадович, не довольствующийся избою, вздумал роскошествовать и занял под свою квартиру великолепный дом, пригласил к обеду многих из генералов, в полной уверенности весело отдохнуть от трудов. В это время эскадрон неприятельский, прошедши через сад, приблизился к дому; другой был в резерве. Стоявший на дворе конвой успел сесть на коня и отразил ближайший эскадрон, другой не пришел на помощь. Схваченные в плен показали, что эскадроны были прусские.

[69] Государь император был сим не доволен, и в письме к князю Кутузову собственноручно выразил, сколько неприличны подобные свидания между генералами, и в особенности приказал заметить генералу барону Беннингсену, что ему это более других непозволительно.

Генерал Милорадович не один раз имел свидание с Мюратом, королем неаполитанским. Из разговоров их легко было заметить, что в хвастовстве не всегда французам принадлежало первенство. Если бы можно было забыть о присутствии неприятеля, казалось бы свиданье их представлением на ярмарке или под качелями. Мюрат являлся то одетый по-гишпански, то в вымышленном преглупом наряде, с собольей шапкою, в глазетовых панталонах. Милорадович - на казачьей лошади, с плетью, с тремя шалями ярких цветов, не согласующихся между собою, которые, концами обернутые вокруг шеи, во всю длину развевались по воле ветра. Третьего подобного не было в армиях!