Отверженный. Тёмная сторона частицы - Михаил Дорин

решил задержать его, но надолго меня не хватило. Помню только, что получил удар огромной когтистой лапой и отлетел в сторону. Был ещё в сознании, когда это чудище нависло надо мной, оскалив пасть с несколькими рядами острых клыков, размером с большой палец.

Кара запрыгнула на него сверху и резким движением вывернула его голову в обратную сторону, свернув шею. Откуда эта сила в столь хрупком создании? А самое странное — прикоснувшись ко мне, я перестал чувствовать боль, кровь перестала идти, рана на голове затянулась.

Сейчас, сидя на кухне, я жду, когда Кара проснётся. Никогда я так не хотел ещё узнать ответа на вопрос. Я боюсь, что она может меня покинуть. Часть меня желает знать правду, но другая часть говорит — «брось и живи дальше!». Правда может ударить больнее исбьёрна.

Глава 17

Улицы Ас Кайры моментально успокоились. Казалось, что в этот тихий район вернулась безмятежная жизнь, которой он жил ещё пару часов назад. Обманчивое впечатление. Увиденное приведёт в ужас любого.

Сожжённые флайтеры и челноки вдоль центральной улицы, разбитые витрины магазинов и выбитые стёкла первых этажей многоквартирных домов, забрызганные кровью тротуары, тела убитых и раненных, едва рассевающийся дым удушающего газа — мало это всё походило на умиротворение местных жителей, которым занялись полицейские.

Погоня за угнанным челноком далась нелегко стражам правопорядка Куртаса, о чём и размышлял командир полицейского спецназа.

Капитан продолжал осматривать тела убитых и делать первые выводы. Присев рядом с одним из них, он внимательно посмотрел на место попадания пули — небольшое пространство в районе шеи, которое не защищено бронёй. Обернувшись на другого, капитан обнаружил несколько попаданий в голову.

Как опытный военный, он знал, что от одного-двух попаданий стандартными пулями штурмовой винтовки, шлем брони спасает. Здесь же — от трёх до пяти попаданий практически в одно и тоже место, что и обеспечило пробитие и гибель бойца. Из всех погибших сегодня полицейских, спецназ потерял шесть курнайцев. Это были его подчинённые.

«Так точно не могут стрелять обычные сепаратисты. Водитель челнока явно не из простых солдат», — заметил он.

Капитан встал и прошёлся дальше. Он не замечал весёлых разговоров полицейских, которые хвалились добычей из разграбленных магазинов, не обращал внимания на вызовы от своего начальства по коммуникатору, не слышал издевательских насмешек в свою сторону.

— Смотри, молится небось за упокой, старый идиот, — услышал капитан в свой адрес слова одного из полицейских, сидевших на тротуаре.

— Шёл бы на пенсию! — крикнул капитану один из молодых офицеров, стоявший неподалёку от него.

— Куда ему идти? Жена бросила, дети в кредитах и долгах. Вот он и пытается хоть что-то заработать, — сказал другой офицер, перебиравший электронные блоки с койнами, который он где-то раздобыл во время рейда.

— Подкинь ему блок на бутылочку огненного пойла. Чтоб помянул своих, — сказал первый офицер и хлопнул по плечу своего коллегу, у которого выпало пару блоков.

Капитан Захид Садак, слыша эти высказывания в свою сторону, ничего не предпринял. Он был слишком благороден, чтобы марать свои руки, пытаясь что-то доказать этим прогнившим служителям. Садак сейчас был настроен только на одно — дождаться, когда очнётся тот самый курнаец, чьё лицо сожжено расплавившейся маской.

— Двенадцать убитых и десять раненных, командир. Ещё четверых они убили на соседней улице, когда угнали челнок, — доложил один из бойцов спецназа, подошедший сзади и отвлёкший капитана от раздумий.

— Понял, Номер Три. Что с другим сепаратистом? — спросил Садак.

— Командир, а другой исчез. Полицейские утверждают, что сепаратист, который сейчас без сознания, был один. Об этом доложили руководству. Может…

— Предлагаешь принять эту версию, Номер Три? — сердито прервал его Садак. В его отряде, как и ранее в Гвардии, всем были даны свои порядковые номера.

Номер Три промолчал и снял шлем. Молодой курнаец никогда не был в перестрелке, никогда не стрелял в курнайцев и не видел смертей своих друзей. Сегодня он разом закрыл все эти пробелы.

Садак закончил осмотр тел погибших полицейских и направился на блокпост. Ограждение ещё искрилось разрядами электричества, а взорванный флайтер продолжал гореть. Номер Три шёл следом за своим командиром и продолжал размышлять о личности взятого живым курнайца.

— Лицо сильно обгорело, но мы просканировали его. Андрас Абсалон, сорок лет, безработный из Охо, семьи нет. Адрес — Мега-квартал 3-12, номера квартиры в базе нет. Ранее работал на шахтах, в противозаконных акциях не был замечен…

— На шахтах нет курнайцев, которые бы не имели проблем с законом. Данные выглядят фальшивыми, не кажется ли тебе? — заметил Садак.

— Согласен с вами, командир. К тому же он из Охо, а там… — начал говорить Номер Три, но Садак прервал его.

— Я тоже из Охо. Не все там преступники, хотя на свой счёт я не уверен, — отмахнулся капитан. — Где он служил?

— А это самое интересное — Третья База Хранения СОКР.

— В Гартусе? Это кладбище техники не функционирует уже давно. Там не более двадцати курнайцев служат.

— Ну это громко сказано, командир! — усмехнулся Номер Три. — Скорее сторожами работают. На спине, так сказать, диван таскают постоянно.

— Это всё не то. Ты веришь в то, что этот курнаец там научился так стрелять? У него великолепная подготовка. Не на Третей Базе Хранения его этому научили. Значит, всё его досье фикция…

— Остальные так не считают, командир, — возразил Номер Три.

Капитан не стал реагировать на это. Они подошли к огромному валуну из убитых военных, охранявших блокпост. Им было оказано меньше почтения, чем стражам правопорядка. Садак пытался разглядеть знакомое лицо в этой груде тел, расстрелянных его нынешними коллегами.

Старый капитан когда-то служил императору в Гвардии Его Величества и верил в светлое будущее своего народа. Как и собратья по оружию, он до последнего дня правления своего господина отказывался принимать его отречение. Когда монархия пала, многим пришлось принимать решение кому и как служить. Капитан решил, что народ нуждается в таких офицерах как он и не оставил службу, присягнув на верность Республике.

Гвардия была расформирована, а бывших командиров и офицеров решено было распределить по другим должностям. Большая часть составила Особую Бригаду на базе Атрас, а Садак стал командовать отрядом спецназа.

Видя лица убитых военных, которые не были даже вооружены, капитан был полон сомнений. Он снова огляделся по сторонам и посмотрел сколько трупов курнайцев и имитеров оставили после себя участники рейда. Запах гари, удушливого газа и испаряющегося на солнце пива, разлитого полицейскими в эйфории — теперь Садак не понимал, на той ли он стороне