Академия святости + Рассказы - Роман Алимов

— Кто знает, могу за себя ответить, вот я дурак, всю жизнь жил за счет других. Разве меня Бог заставлял пить и гулять? Помню, бабка говорила, — «Царство божие внутри каждого есть!» Разве это святые мне заливали совесть самогонкой, чтобы она не перечила? Я кумекаю так, разницы здесь и там никакой почти, что в деревне своей я мучался и других изводил, что здесь. У меня там ада внутри столько же всегда было! — разгорячился гость, доказывая истину своей бабки, что учила его в детстве.

— Или вот вы уважаемый, при жизни обожали небось до одурения поесть, разве не так? Видать, столько уплетала изысков ваша любезность, что не каждый самодержец такие синие пельмени, как на ваших картинках, да птицу со вкусом рыбы пробовал? Не так говорю? А теперь вот изводитесь. А что можно сделать, да ничего, как привыкли, так и живите в вечности, — отец сам не понимал, откуда у него брались слова, но захотел излить все те оскорбления и обиды, которые ему многократно наносили соседи по очереди.

— Что-то в ваших словах есть, конечно, надо будет подумать, в свободное время. Ну а теперь с вашего позволения, у меня по графику чаепитие, ежели соизволите, добро пожаловать! — пригласил гостя в столовую хозяин.

— Благодарствую, но я уже дымка из бутылок натрескался, за все эти проклятущие походы к магазину. Лучше я пойду, прощайте, — направился к выходу.

Господин в столовой пил незримый кофе с невидимыми кубиками сахара и закусывал отсутствующим пирогом, а отец шагал по темной улице. Разум понемногу возвращался.

Глава седьмая

Дай проход пенсионерке

Молодая пара возвращалась из храма. Что может быть приятнее, чем прогуляться вдвоем, по загородному лесу в выходной день. Слушать пенье птиц, тихо шагать, размышляя о немой красоте природы, вечности.

— Дим, представь, умрем когда-нибудь, как думаешь, встретимся с тобой там?

— Ну ты спросила, Катюха, на философию потянуло? — улыбался муж.

— Да, вот задумалась после вчерашней беседы с батюшкой, а что, если твой отец действительно в аду. Наверное, непросто ему, да еще и сон этот. Вдруг и мы там окажемся? Вот, батюшка, вчера слова древнего святого вспоминал «Куда будет ввержен Сатана, туда и я отправлюсь!» — если уж чистым сердцем людям так трудно к Богу попасть, что же нам говорить? — рассуждала Катя, шагая за мужем по тропинке.

— Кать, думаю не все однозначно, я вот в таких вопросах маму вспоминаю, она говорила, о разбойнике, помнишь, тот, что висел на кресте рядом со Христом, ведь он оказался первым жителем Царства Небесного, когда там еще ни одного другого святого не было. Неужто мы не сможем, если бандит смог покаяться?

— Ты прав. Я тоже про него помню, — одобрительно кивнула Катя, — наверное, главное желание.

Позади, на пыльной дороге послышался звук громыхающего автобуса.

— Что-то малыш в животике недоволен, устал, наверное, рано проснулись сегодня. Давай на автобусе до дома? — поглаживая живот, предложила Катя.

Пригородный автобус подошел практически пустой, ехали рядом на заднем сиденье. За окном изредка проносились встречные машины, внутри стоял удушливый дух бензина и отработанного выхлопа. Деревенская дорога переменилась на городское шоссе, и водитель осипшим голосом объявил:

— Остановка ПТУ номер пять.

Задние двери раскрылись наполовину, и через них внутрь автобуса стали активно проталкиваться молодые люди. С усилием распахнули они заклинившую половину. С воплями и шутками вскакивали на свободные места. Вливались клокочущим потоком сквозь горлышко узкого входа, как бурная стая чаек, что делит корм у рыбацкой сети. Видавший многое автобус стал пошатываться от молодой энергии новоиспечённых пассажиров. В несколько мгновений набился полный салон. Автобус неторопливо тронулся с места, пыхтя и раскачиваясь как объевшийся бегемот.

— Давай сойдём на следующей, дышать нечем, — закрыла глаза Катя.

— Сейчас окно открою, бледная что-то ты, — безуспешно попытался сдвинуть с места окно-задвижку, — ай-й, не открывается, заело, — огорченно пробурчал Дима.

— К дверям проберусь, может легче станет.

Катя встала и растопырила руки вокруг живота, как обыкновенно делают незрячие люди, защищаясь от невидимой угрозы. Протиснулась сквозь гам к выходу. Щели дверей легко подарили небольшую порцию кислорода, а из противоположного окошка даже обдало струйкой ветерка, тошнота не ушла, но стало терпимо.

— Ме-е-есто, свободное! А ну, катись отсюда, я первый занял!

— Не-ет, мое-е-е! Ах-ха-ха-ах-ха! — из прохода посыпались ПТУшники, на освободившееся сидячее место.

Снова началась толкотня и горластая толпа прижала Катю к металлическому поручню.

— Вы там осторожнее, куда прете?! — отталкивая пассажиров изо всех сил, прикрикнул Дима.

Через несколько минут автобус замедлил движение, и студенты собрались на выход.

— Остановка Парк имени Ленина, — сипло проговорил водитель, пытаясь докричаться сквозь галдеж.

Рядом с Катей нервозно ерзала и крутила головой пожилая женщина. Всю дорогу она крепко держалась за поручень хозяйственной тележки и настойчиво пыталась отгородиться от нависающих студентов. Теперь, она, видимо, решила высказать накопившиеся жизненные обиды на вылезающую из автобусных дверей молодежь:

— Что ж вы демоны эдакие делаете?! — пихая колесами, ноги ПТУшников, что спотыкались об ее тележку, — да кто ж вас народил эдаких, лучше бы в брюхе околели, негодники! Все банки мне небось расколотили! — Затем кряхтя направилась к выходу и покосилась на зеленоватое лицо Кати:

— О-о еще одна! Небось с гулянки возвращаешься, лучше бы в церковь в воскресное утро сходила! Ох и молодежь! А ну! Дай проход пенсионерке! Что б тебе вечно в аду мучаться, наркоманка проклятущая!

Колесо тележки зацепилось за оттопыренный металлический щит на стенке, и бабка едва не грохнулась на бордюр уличной остановки. Неожиданно сработала заедающая дверь и тележка осталась наполовину внутри автобуса, старуха начала стучать и что-то громко выкрикивать водителю.

Катя стояла рядом с дверями, ей была безразлична ругань. Лица и сиденья, поручни и сумки, все вокруг поплыло и зазвенело. Ужасно мутило и хотелось наконец