Галопом по Европам - Андрей Готлибович Шопперт

— Правильно. Перед тем как ехать, и в дороге, мусольте деньги, держите в руках, над паром несколько штук подержите, по пыли вон за лавкой потрите. Нужно хорошо подготовиться. Выявить, что это подделка смогут только в банке, и то, если рядом будут две бумажки с одинаковыми номерами, и не факт, что подделкой посчитают именно мою купюру. Может, и наоборот случиться.

— А почему во Франкфурте? Это далеко.

— Это не обсуждается. Только во Франкфурте, и не вздумайте тратить по дороге, чтобы не вышли на след в Вене. Даже лучше наоборот, заедете чуть севернее или даже лучше западнее Франкфурта, и там немного в нескольких городах потратьте. Но основную долю нужно истратить во Франкфурте-на-Майне.

— Если всё так хорошо, то почему мы? Почему господин сам не сделает это?

— Хочу Гретхен сделать богатой невестой. Ладно, ладно. Мне нельзя уезжать из Вены. Дела. Могут хватиться в любой момент.

— А господин не боится…

Ой, а рожу-то скорчил, прямо страшно-страшно.

— Ты, больной, дядя? У меня Гретхен и парень, вон тот, останется. И братец твой ещё до кучи. Или нужен братец. Ну, нужен так ножен, к чему ссоры между своими. А! Стоп. Проблема у вас и у меня есть. Тут за мной ваш друг из полиции увязался. Сейчас в кустах у дороги связанный лежит. Что с ним делать?

— Оскар?

— Оскар, так Оскар.

— Пришить жирную гниду …

— Хорошо, как скажите. На вас не выйдут? — вытянул руки вперёд ладонями Пётр Христианович, успокаивая взлетевших из-за стола бандитов.

— Он, тут всем насолил, вообще обнаглел! — Хором спели бандиты. Правда, должно быть насолил. Кулинар.

— Да, без проблем. Его нужно убить или там утопить. В смысле нужно чтобы не нашли или можно чтобы нашли трупп.

— Лучше, чтобы нашли и подальше.

— Договорились. Давайте, братцы, выдвигаемся, ждёте нас на дороге, возле того сгнившего мостика, денег два мешка. Привезёт на лошади вот этот товарищ, — Брехт указал на стоящего за ним Зубера Шогенцугова.

— А Гретхен?

— Чего Гретхен? Девушку и вон того юношу мы заберём сейчас, а Зубер поменяет мешки на брата твоего. Он тоже с нами поедет. Хотя, пообещал же. Вы тогда честное комсомольское скажите, что глупостей делать не будете. Всё, расходимся. Парень пошли, не прячься. Ты не в домике.

Полицейского побили немного кувалдой по голове, что прихватили со двора, потом отнесли к Дунаю по лесной дороге и, привязав к приличному камешку, затопили, сбросив с шатающегося мостика. Оборотень в погонах, пустил пузырики и, окрашивая прозрачную воду в розовый цвет, затонул.

Почему Франкфурт? Да просто же всё — там банк Майера Ротшильда. Часть денег, несомненно, попадёт в этот банк. И тогда настанет время для второй части Марлезонского балета. Начнётся часть вторая — Патетическая. Неожиданно к Курфюрсту Гессена придёт, непременно придёт, письмо, что Майер Ротшильд печатает фальшивые гульдены. Сейчас с этим строго, отправят проверочку в банк. Должны найти двойные купюры, хоть несколько. Потом привлекут специалистов с монетного двора в Вене. Тот должен всё же фальшивки отличить. Профессионал же. Какой-нибудь завиток люди Брехта в Дербенте неправильно скопировали. Ну и что, что не найдут у семейства станка печатного, это ещё не повод, чтобы не повесить. Да и всех пятерых сыновей заодно. Уж больно большая сумма в три миллиона гульденов. А банк гессенцы национализируют. Так и на здоровье. По их душу князь Витгенштейн тоже заглянет. Уши им от мёртвого осла, а не его княжество. Не его? А чего, родственник может от широты души и отписать?! Да, точно отпишет. Брехт слово волшебное знает. «Пожалуйста». Битте.

Событие сороковое

Врачи не рекомендуют слушать духовой оркестр, лёжа в окружении родственников.

Вино было сладкое. Даже чересчур. Пётр Христианович подвигал его щёками во рту и …выплюнул. Твою, же …! Мать вашу, Родину нашу. Читал, же сто раз, что в это время вино подслащают свинцом. Точнее, не прямо подслащали. Окись свинца (Свинцовый глёт) — белый порошок такой растворяли в вине, и раствор затем упаривали, получая сладкую жидкость. Её-то и добавляли в кислое вино. Таким способом из любой хрени, на мерло похожей и ргацетели ещё, делали вкусный, продаваемый напиток. Кларет получали. Его-то и налили Петру Христиановичу в фужер в приёмной Карла Фридриха Баденского из пафосного в голубой цветочек расписанного кувшина. Дедушка российской императрицы одеваться изволили и просил Петра Христиановича подождать, а чтобы князь не скучал, ему винишка и подали. Дедушка продолжал мутить, все хотел курфюршество своё расширить. Оказалось, что на севере Баден граничит не только с Гессен-Дармштадтом, но и с ещё какой-то мелочью. Вот новый коварный план дедулька и выработал, тем, более что по его сведениям, Талейран не очень благоволил к северному соседу. Брехт даже заморачиваться с картами не стал. Сейчас такая идёт компания по рисованию на картах новых государств, что лучше самому не лезть, можешь дров наломать, лучше пусть инициатива от дедушки исходит.

Пётр Христианович подозвал слугу, показал ему на лужу на полу паркетном, сам же выплюнул вино отравленное, и приказал принести воды и ёмкость, куда сплюнуть можно. Прямо до скрежета зубовного хотелось прополоскать рот. Свинец это не шутки. Не мышьяк, но хорошего, точно мало.

Пока слуга всем эти занимался, Брехт лобик морщил, что-то покоя в этом вине ему не давало. Что-то цепляло в голове, про свинец в вине, что-то нужное. Он прикрыл глаза, откинулся на спинку неудобного кресла и попытался вспомнить. Кого травили свинцом. Наполеона? Нет. Того точно мышьяком. Да и чёрт бы с ним пока. Ивана Грозного? Нет, того ртутью. Именно в этом времени. Кого? Кого?

— А, князь? У меня сегодня есть приглашение в Венскую оперу. Там будут давать … Бетховена, — Брехт трясанул головой. Дедушка уже в парадном костюмчике, весь в золоте, и с кучей орденов на старческой впалой грудке, стоял и чего-то ему втирал. Стоп! Бетховена! Бетховена травили вином со свинцом. Ну, не так, не специально. Сам себя травил. Во-первых, всем винам предпочитал Кларет, а во-вторых, пил его из свинцовой чаши. Ну, по слухам. И по этим же слухам пил не сильно умерено. Совсем не умерено. Алкоголиком был.

— Опера — это хорошо. Выше высочество, а не знаете, сам Бетховен будет в опере.

— Конечно. Это премьера.

— Мне два билета. Я буду с девушкой.

— У меня приглашение в ложу. Там нет никаких билетов. Я думал, вы будете кавалером моей Марии.

— Конечно. Девушка — это моя рабыня. Лекарка. Ну, не важно. Я с удовольствием