Фантомная боль - Юрий Александрович Уленгов

вперед, присел, и быстро выдернул из разъема на плате подсвеченный Симбой модуль и сунул его в разгрузку. Хоть что-то хорошее за последнее время произошло…

Мы двинулись дальше, теперь уже медленнее. Шаги отдавались в ушах, дыхание стало тяжелее, хотя воздуха не убавилось. Через несколько сотен метров наткнулись еще один труп. У стены, в неболььшой комнатке, где раньше стоял распределительный щит, сидел человек. Вернее, то, что от него осталось. Скелет в обрывках одежды, руки заломлены за спину, притянуты пластиковыми стяжками. Голова запрокинута, глазницы пустые. В черепе зияло ровное круглое отверстие.

— Контрольный, — пробормотал Гром, и сплюнул на пол. — Пуля. Из ружья.

Я коротко выдохнул через нос. Картина происшедшего была понятна. Человек попал в лапы мутанту. Тот его зачем-то пытал, потом пристрелил, добившись (или не добившись) от человека того, чего хотел. Вот только и сам далеко не ушел — нарвался на дрон и нашел свою смерть на выходе из подвала. Судьба, видимо.

Мне стало крайне интересно, чего такого искал или хотел узнать мутант. Ведь не ради праздного любопытства или из врожденной жесткокости он пытал мужика? Я обвел фонарем помещение, но ничего не нашел. Попросил остальных подождать, вернулся назад, туда, где лежал труп мутанта, присел… Ага, есть.

Под трубой лежал нехамеченный ранее небольшой рюкзак. Я достал его, открыл, быстро перетряхнул содержимое. Патроны для ружья, пистолет — ржавый, как не знаю что, и… Коммуникатор. Угу. Эта шутка явно не мутантская. А значит, там может быть что-то, что может представлять для нас интерес. Коммуникатор давно разряжен, но ведь можно же достать карту памяти?

Забрав девайс, я вернулся к отряду. В двух словах объяснил, что хочу, и глаза у Шила тут же загорелись живым интересом. Лисе, судя по виду, тоже было любопытно, Гром не возражал, а Ворон… А Ворона никто и не спрашивал. Шило достал один из своих многочисленных ножей, щелкнула крышка найденного коммункатора, и через минуту он уже подключал карту памяти к своему собственному устройству.

— Файлы вычищены, — через несколько секунд констатировал он. — Неверный код. Видимо, мут все же не получил того, чего хотел…

Остальные закивали, один я не понял, о чем речь.

— Поясни, — попросил я.

Шило вскинул на меня удивленный взгляд, потом, видимо, понял, что если я раньше и знал, о чем он говорит, то сейчас не понял, и хмыкнул.

— Ну смотри. Для всех нас самое важное — карты. На них отмечены опасные участки, зоны Искажения, логова мутов, станции Эдема и прочее. А еще — схроны, тропы, жилые убежища, дороги разведчиков и караванов. И очень не хотелось бы, чтоб это попало в лапы мутов или в манипуляторы жестянкам. Потому все наши коммуникаторы, которые без сети только как навигаторы и можно использовать, настроены особым образом. Если вести неправильный код, то вся информация, которая лежит в защищенном хранилище, сотрется. Останется только то, что лежит во внешней памяти. То, что не жалко. То, что не имеет никакого критического значения, но может быть важно для других. Так, например, у нас предсмертные записки оставляют. Чтоб те, кто нашел, хоть знали, что случилось.

Я кивнул. Понятно. С таким я уже сталкивался. Запись разведчика в метро, того самого, что вместе с Лисой и Серым в лапы сетников попал.

— Сейчас глянем, есть ли здесь что-то полезное, — пробормотал Шило и застучал по сенсору. — Ага, есть! Видеофайл. Включаю!

Шило тапнул по экрану, и через секунду на экране появилось лицо мужчины средних лет.

— Да, я был прав, — заговорил он так, будто продолжал уже начатую до этого речь. — Это испытательный полигон. Долбанный Эдем здесь обкатывает новые технологии. Только дроны, никаких мехов. Я уже несколько дней наблюдаю за ними, и встретил кучу жестянок, которых не видел до этого. А еще — я обратил внимание на одну важную деталь. Здесь будто нарочно используются более примитивные технологии. Как будто Эдем понимает, что рано или поздно ресурсы подойдут к концу, и придется переходить на техническую базу попроще. Отсюда и метательные диски вместо пулеметов, и кислота вместо лазеров… Я понаблюдаю еще пару дней, есть у меня кое-какие мысли… И если они подтвердятся, это будет означать надежду для всех нас.

Изображение замерло. Я вскинул брови, посмотрел на Шило.

— Мужик умеет заинтриговать. Еще что-нибудь есть?

Тот кивнул.

— Да, вот еще один файл. Включаю.

Шило тапнул по иконке, и в подвале снова зазвучал восторженный голос местного естествоиспытателя.

— В общем, мои подозрения, кажется, не беспочвенны. Я практически готов спорить, что сами дроны, которые используются здесь, на полигоне, не имеют развитого индивидуального интеллекта. Они упрпаляются чем-то вроде роевого разума, и, полагаю, сигнал рассылается через трансмиттер в центре полигона. То есть, Эдем действительно готовится к тому сценарию, когда ему не будет хватить современных микросхем, чипов, процессоров, и придется переходить на более примитвные технологии. Именно это он здесь и испытывает. А значит, у нас, у человечества, есть шанс. Ресурсы Эдема конечны, рано или поздно они исчерпаются, и тогда настанет наше время. Главное — продержаться. Выжить. И мы вернем себе эту планету! Я попробую пробраться ближе к трансмиттеру, и понять, верна моя гипотеза или нет. Полагаю, туда можно попасть через подземные коммуникации. У меня, правда, осталось не так много патронов, а в округе шныряют мутанты, но сюда заходить они боятся, так что, думаю, мне повезет.

Картинка дернулась и замерла, а в подвале воцарилась тишина.

— М-да, — протянул я. — Повезло так повезло. Идеалист радел за будущее человечества, а закончил в подвале со стянутыми за спиной руками. Печальный и драматичный финал. Шило, есть там еще что-нибудь?

— Больше ничего, — покачал он головой. — Все остальное было в защищенной памяти.

— Понятно, — я кивнул. — Ну что ж. По крайней мере, мы теперь знаем, что здешние дроны тупые, и сможем умереть с чувствовм собственного интеллектуального превосходства. Уже немало, я считаю.

— Хватит зубоскалить, — буркнула Лиса. — Давайте пойдем дальше. Если впереди нет завалов — пройдем под землей, как можно дальше, прежде чем выходить наверх. Что-то мне не очень хочется умирать с чувстсовм интеллекутального превосходства. И без него тоже. Мне вообще умирать не хочется. Так что, если все отдохнули и наерничались, затыкаемся, снова переходим в режим скрытности и идем дальше.

Несогласных с планом Лисы не было, и мы, оставив горе-исследователя сидеть пристегнуцтым к