Узел вечности - Стивен Рэй Лоухед

и поднес к губам. Нектар с легкой анисовой отдушкой согревал горло, шелковисто скользнув по языку. Я сказал, что это лучший напиток, который мне доводилось пить, и передал чашу Гэвин. После меня чаши и кубки быстро разобрали все остальные, и начался пир.

Я был счастлив вернуться домой. Смотрел на тех, кто оставался здесь, и видел только довольные лица. Это был мой народ, а я — их король. Они ждали меня и радовались, что я вернулся. Но лишь теперь, стоя с кубком в руках, слушая громкие приветственные крики, я понял, как же прав был Тегид, затевая всю эту историю с Кильчедом. За время моего путешествия я по-настоящему стал королем. Теперь я принадлежал этой земле; сердцем и душой я был ее частью. Каким-то древним, мистическим образом Кильчед объединил мой дух с Альбионом и его людьми. Я почувствовал, как моя душа вбирает всех окружающих, и вспоминал тех, кого встретил, обходя страну. Я любил их всех. Они были моим народом, а я — их король.

Я видел Тегида, стоявшего с чашей в руках в окружении своих мабиноги. Он почувствовал мой взгляд, и я с улыбкой отпил из чаши. Мудрый бард понимал мое состояние. Он прекрасно знал, чем кончится наша поездка, а главное — возвращение, и теперь улыбался мне поверх чаши. Конечно, он знал. Гэвин передала мне чашу, я за него. Выпили и мы с Гэвин. Подошел Гаранау. Он оставался помогать Скате в работе школы, и я с удовольствием выпил с ним. А потом начался долгий круг здравиц и чаш, поскольку надо же было выпить за здоровье всех моих друзей, которых я так давно не видел.

Потом мы ели. Горы хлеба, куски жареного мяса, огромные дымящиеся котлы, полные лука-порея, кабачков и капусты. Это был великолепный пир: еда при свете факелов под звездами, а вокруг нас темная и теплая ночь.

Когда все насытились, Тегид достал арфу, и унес нас на крыльях древних песен. Чудесные звуки превратили небесный свод в огромную зачарованную чашу, наполненную водой прозрений. Каждая звезда в ней превращалась в мерцающее обещание. Мы долго пели и слушали, так что до постели я добрался только перед рассветом, зато заснул полностью удовлетворенный.

Через несколько дней мы прощались с Калбхой. Ему очень хотелось вернуться в свои земли в Ллогрисе и заново сжиться со своим народом до прихода Соллена. Работа ему предстояла обширная. Я позаботился о том, чтобы он взял большую часть семенного зерна и муки, а также лучших свиней, овец и достаточно крупного рогатого скота для создания новых стал. Мы снабдили его всем необходимым, чтобы пережить самую тяжелую первую зиму, и расстались, поклявшись в вечной дружбе и пообещав почаще навещать друг друга. Он со своими людьми ушел с дюжиной фургонов, нагруженных провиантом, инструментами и оружием.

Как правильно сказал Калбха, Динас Дур в наше отсутствие не просто выживал, а процветал. Посевы и стада радовали глаз, люди были довольны. Ужас от времен Бешеного Пса постепенно забывался, а вместе с ним забывалась и мерзость его правления.

Завершив Кильчед, я не собирался просиживать штаны на троне, отрешенно наблюдая за происходящим в мире. Теперь мне еще сильнее хотелось стать хорошим королем. Теплые дни уходили, и я все чаще задавался вопросом, что еще я должен сделать для своего народа? Что еще я могу ему дать?

Мой Бард настаивал на том, что нужнее всего мудрое руководство, но мне хотелось чего-то более осязаемого, каких-нибудь технических усовершенствований, например, мостов или дорог. Впрочем, поразмыслив, я задал себе вопрос: ну и куда должны вести эти дороги? А если это мост, то через какой водоем его надо перекинуть?

Несколько дней я бродил вокруг, пытаясь решить, какой вид деятельности будет людям полезнее всего. И вот однажды утром я гулял среди сараев и мастерских по берегу озера и услышал медленный, тяжелый скрип жернова. Я обернулся и увидел двух женщин, склонившихся над тяжеленным двойным каменным колесом. Одна женщина поворачивала верхний камень, а другая сыпала сушеное зерно в отверстие в центре. Они увидели меня и поздоровались.

— Пожалуйста, продолжайте, — сказал я, — не хочу мешать вашей работе.

Они возобновили прерванное занятие, а я наблюдал за процессом. Я видел, как им тяжело поворачивать камень. Результат их усилий съедался сразу, так что завтра им предстояло молоть дальше. Женщины собрали муку вокруг камня, тщательно подмели соломенной метелкой просыпавшуюся муку и собрали ее в мешок. Они попрощались со мной и ушли. Впрочем, жернов не долго оставался без дела. Подошли еще две женщины, взяли из амбара зерно и стали молоть.

Ничего необычного в этом не было. Так делали с незапамятных времен, думаю, с тех пор как собрали первый урожай. Но я только сейчас обратил внимание на то, насколько тяжел такой труд. И тут меня осенила мысль, я понял, в чем нуждается мой народ. Ему нужна мельница!

Мельница! Удивительно, что здесь нет такой простой вещи. Я думал о том, сколько времени и сил удастся сэкономить, я удивился, что не подумал об этом раньше. Но мельница — только первый шаг, потом подумаю и о других устройствах. Вернувшись в кранног, я позвал своего мудрого Барда.

— Тегид, — сказал я ему, — я собираюсь построить мельницу. И ты мне поможешь.

Тегид скептически посмотрел на меня и подергал себя за нижнюю губу.

— Ну, такая штука, чтобы молоть зерно.

Он выслушал мои объяснения, почесал в затылке, но согласился, что мельница — это неплохо.

— Боюсь, ты не понял. Камни будут намного больше, и производить они будут больше муки.

— Насколько больше? — с подозрением спросил он.

— Они будут очень большими. Такие жернова способны за несколько дней смолоть все зерно, какое у нас есть. Что скажешь?

Вопрос неожиданно сильно смутил Тегида.

— Хм, интересная мысль… Но если жернова будут очень большими, то кто их будет крутить? Волы?

— Да причем тут волы! — воскликнул я.

— Хорошо, — заметил он с некоторым облегчением. — Значит, быки. Но быков ведь надо кормить…

— Жернова будет крутить вода.

— Как вода?

— Это будет водяная мельница.

Надо было видеть выражение его лица. Я рассмеялся, и прежде чем он успел возразить, быстро добавил: — В моем мире это обычная вещь. Значит, и здесь будет работать. Я тебе покажу.

Я встал на колени и ножом нарисовал на земле несколько линий.

—