Книга Трех (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

И что-то сразу не до шуток стало. Потому что, сдается мне, из смертельно опасного испытания теперь действительно кто-то может не вернуться. Скажем, один из свежеиспеченных графов.

Глава 16

«Четвертаго мая тысяча восемьсотъ шестьдесятъ шестаго года Кузнецовъ Иванъ Сергѣевичъ, уроженецъ сѣла Колитвино, проходящій въ ту пору обученіе у шляпнаго дѣлъ мастера Седова, прогуливался мимо Лѣтняго сада. Тамъ онъ и увидѣлъ запряженный экипажъ съ толпой зѣвакъ. Узнавъ, что коляска принадлежитъ Государю-императору, Кузнецовъ присоединился къ толпѣ, гдѣ и замѣтилъ страннаго человѣка.

Какъ было выяснено позже, по природѣ своей немощный, Кузнецовъ съ магіей сталкивался. И сила наградила его способностью видящаго. Оттого на него и не подѣйствовалъ Отводъ глазъ террориста-искусника Каразова. Благодаря многочисленнымъ амулетамъ, обозначенныхъ по принципу дѣйствія какъ магія-противъ магіи, Каразовъ остался незаметенъ для охраны Государя-императора.

Увидѣвъ продирающегося сквозь толпу къ самодержцу незнакомца, на котораго никто не обращалъ вниманія, и который сжималъ въ своей рукѣ кривой ножъ (позже выяснилось, что на него были наложены дополнительныя руническіе усиленія), Кузнецовъ бросился на террориста. Послѣ секунднаго замѣшательства Каразовъ отбросилъ шляпнаго ученика, но время было потеряно. Вмѣшалась охрана и террориста задержали. Въ ходѣ примѣненія силы Кузнецовъ лишился руки, а правая часть его лика оказалась обезображена.

Позже Государь-императоръ пожаловалъ шляпнику Кузнецову потомственное магическое дворянство. Ко всему прочему онъ подарилъ ему ножъ, которымъ предполагалось совершить преступленіе, и имѣніе. Такимъ образомъ, Иванъ Сергѣевичъ Кузнецовъ сталъ вторымъ за всю исторію Россіи человѣкомъ, который не обладая силой, вошелъ въ кругъ благородныхъ».

Никогда не подумал, что обычная история так увлечет. Хотя, чего удивляться? Все становится интереснее, когда начинает касаться непосредственно тебя.

Но все-таки каков был предок, а? Я мысленно ставил себя на его место и понимал, что большой вопрос, поступил бы также или нет? И, кстати, на одной из картин в имении я видел пожилого человека с седыми усами. Точнее усом, второго вроде как и не было. Позировал тот почти полностью развернувшись левой стороной лица. Теперь хотя бы стало понятно почему. Правая у него либо отсутствовала, либо была изуродована.

Помимо изучения истории собственной генеалогии (листок мне прислал недавно Алекс. Нашел, говорит, архиве) существовал еще один немаловажный фактор — чтение отвлекало от повседневной суеты и успокаивало. Самое то, когда тебе скоро идти на испытание с двумя заклятыми друзьями.

— Макс! — одновременно со стуком в дверь высунулась из-за нее хитрая голова Азамата. Только в этот раз казах выглядел слегка обеспокоенным. — Можно к тебе?

— Заходи.

Вместе с Тусупбаевым в комнату ввалился Саня Татищев, благородный, что называется, средней руки. Вечно прямой, как-будто ему кое-куда вставили кочергу. Глядя на него, я постоянно пытался перестать сутулиться. Ну, и еще он был с определенными загонами по поводу чести и всякого такого. Хотя у меня с ним конфликтов не было. А Байков с Татищевым даже изредка общались.

— Мы к тебе, — еще раз сказал Азамат. — По одному делу.

Пришлось подниматься с кровати. Все-таки не дорос еще до уровня, когда можно принимать «ходоков» лежа.

— Этот трус отказывается от дуэли! — в голосе Татищева послышался упрек в мой адрес. Будто я являлся наставником Тусупбаева и долго вбивал ему в голову, чтобы при любом удобном случае он сразу же должен избегать поединка.

Ситуация была интересная. Суть проста — отказался от поединка, неважно кто ты — благородный или разночинец, то все, позор на всю жизнь. Нигде, конечно, документально это не прописывалось. Но магический мир не так уж огромен, как может показаться. К примеру, руку тебе многие перестанут подавать. На работу хорошую не устроишься. Про карьерный рост тоже можно забыть. Маги, тем более благородные, не захотят подчиняться трусу, который отказался от дуэли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Это вроде кажется, что благородные живут в своем мирке. Ведь поединок чести исключительно их фишка. Точнее, уже наша, все не привыкну к новому статусу. Однако разночинцы со временем многое перенимают. Но самое важное, откажешься от дуэли — и за жизнь твою никто не поручится. Официально, конечно, убийцу поищут, но так, для галочки. Поэтому Тусупбаев поступал очень опрометчиво. С другой стороны, казах хотел жить. И его можно понять. Татищев и фехтовал, и стрелял много лучше казаха.

— Он на ровном месте фигню развел! — возмутился теперь Азамат.

— Так, давайте по порядку!

— Я проходил по коридору и услышал, как этот, — зыркнул Татищев в сторону Тусупбаева, — оскорбительно выразился об одной из благородных девушек.

— Оскорбительно — это как?

— Он сравнил ее с глупым животным.

— А если еще подробнее? — начинал меня утомлять этот разговор.

— Да я пацанам просто сказал, что Томилова зачетная телка.

— Кузнецов, ты слышал? — сделал страшные глаза Саня, как-будто Азамат как минимум кого-то убил.

— Да че такого? Мы вообще-то с ней уже месяц мутим.

— Так, подытожим, — начал я понимать, в чем дело. — В присутствии благородного Азамат оскорбил другую благородную. Сама девушка не смогла защитить свою честь и прибегла к услугам Татищева.

— Именно так! — так сильно кивнул Саня, что чуть шею не сломал. — Фамилии Татищевы и Томиловы дружат уже несколько веков.

По поводу «дружат» это он так ляпнул. Фигура речи, не более. Все благородные «дружили» с остальными. За редким исключением, вроде если один род перебил другой или что-то подобное. Все-таки не зря мне притащил Мишка эту здоровенную книгу. Несколько полезных вещей выудить для себя удалось. Правда, в основном там одна скукота оказалась. Ну что ж теперь поделаешь, если мир благородных сам по себе скучный.

— Ничего она не хочет защищать! — возмутился Тусупбаев. — Этот сам вызвался.

— Я имею на это полное право!

— Формально нет, ты не можешь быть пострадавшей стороной, соответственно защищать свою честь. Томилова, как оказалось, ею тоже не является. Более того, Азамат может подать жалобу в Конклав на предмет бретерства, то есть намеренного провоцирования дуэли.

Мне кажется, что сейчас я наживал себе нового врага. Об этом ярко свидетельствовали горящие уши Сани. Поэтому я постарался добавить ложечку меда в эту бочку дегтя.

— Но и Татищева можно понять. Он не привык к таким… вольным обращениям к дворянам. Поэтому мне кажется, что тебе, Азамат, стоит извиниться. И впредь следить за своей речью.

Тусупбаев немного помялся, но все же выдавил из себя.

— Извини, я больше не буду так говорить о благородных.

После долгой театральной паузы, во время которой я даже забыл о предстоящем поединке, чего доброго, сейчас мне еще вызов бросят, Татищев все же ответил.

— На этот раз я принимаю твои извинения. Надеюсь, что подобная ситуация больше не повторится. Благодарю, Максим.

Он слегка поклонился и мне пришлось ответить ему тем же. После чего Саня вышел из комнаты.

— Офигеть! Рахмэт, пацаны, — стал трясти мою руку Азамат. — Он реально хотел меня грохнуть.

— Ты даже не представляешь из какой задницы тебя сейчас Максим вытащил, — сказал Зайцев. — Делай выводы.

Я был с ним совершенно согласен. С Тусупбаева не то, что плитку Alpen Gold должен, а целую шоколадную фабрику.

— Говорю же, рахмэт. За мной не заржавеет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Азамат, а что это за Томилова? Нет, о ее семье я читал. Но она же с нами не учится.

— С первого курса, — отозвался Рамиль, который в очередной раз продемонстрировал знание почти всех сплетен.

— Ага, зачетная телка, — поддакнул Тусупбаев.

— Азамат! — покачал головой я. — Пожалуйста, будь осторожнее. В следующий раз можно и по шапке получить. Или без шапки остаться.