Девушка без недостатков - Наталия Левитина

Валдаев приступил к расспросам о девице и через пять минут с горечью констатировал, что они попали не туда. Симпатичные «орхидейные» дамы понравились сыщику, но не помогли в поисках.

— Тогда пусть избавят нас от Анн-Мари, — шепнул Здоровякин. Его скула покраснела, наливаясь сочной опухолью: кто-то все же успел задеть непобедимого воина.

— Было бы неплохо, — беззвучно ответил Валдаев. Мадам Деманже тем временем вращалась в кресле, облепленная парикмахершами. Сегодня Анн-Мари надела костюм фисташкового цвета (вновь брючный). Наряд, драгоценности, туфли, часы, сумочка, манера держаться — все в посетительнице говорило о привычке к роскоши. Сотрудницы «Орхидеи» млели: клиенты всегда были нужны, а богатые — особенно. Анн-Мари листала буклеты, заглядывала в каталоги и рассматривала фирменные баллончики с химической жидкостью для издевательств над волосяным покровом.

Заметив вопросительные, полные надежды взгляды своих крепостных, она милостиво махнула рукой в сторону двери:

— Ладно, езжайте! Я пока останусь здесь.

Валдаев и Здоровякин обрадованно заулыбались:

— Мы заберем вас на обратном пути!

— Не забудьте!

— Всенепременно! Оревуар, мадам!

— До свиданья, малыши.

Малыши пулей вылетели в дверь. Они торопились, пока мадам Деманже не передумала.

— Какие классные у вас телохранители, — заметила маникюрша, пристраиваясь около Анн-Мари на кожаном пуфе и ласково вытаскивая ее морщинистую руку из-под цветного пеньюара.

— Но очень избитые. Один хромает. У другого кровоподтек на лице, — добавила парикмахерша. Она увлеченно шлепала на голову Анн-Мари какую-то пахучую смесь из пластмассового корытца.

— Да, они не очень-то расторопны, — вздохнула мадам Деманже. — И, подозреваю, принадлежат к той категории людей, которые постоянно попадают в различные щекотливые ситуации.

Друзья вывалились на крыльцо салона. Яркие лучи солнца прорывались сквозь живописную крону дуба, возвышавшегося около здания. Темно-зеленая листва шелестела в легком дыхании прохладного ветра.

— Разделимся? — предложил Илья. Он крутил на пальце ключ от автомобиля. — Я, например, в «Клементину», ты — в «Розмарин». Или наоборот.

— Как же я поеду? Мне больно давить на газ — напомнил Валдаев.

— Я думал, ты пойдешь пешком.

— Свинтус камерунский.

В результате договорились ехать вместе — неразлучные, как сиамские близнецы.

В «Клементине» было пусто и не менее фешенебельно, чем в салоне, где друзья предусмотрительно забыли Анн-Мари. Мастерицы сияли улыбками, источали мед, мечтали вымазать парней с ног до головы особым, «for men», составом с каолином и финским торфом или, на крайний случай, перекрасить им волосы.

Посетители требовали другого — информации о девушке с особыми приметами. Напрасно Валдаев изображал дракона, размахивая лапами и разевая рот, якобы извергая огонь (так он представлял себе татуировку на плече девицы), напрасно Здоровякин исполнял роль пупочного страза. Ни пантомима, ни чары Валдаева не заставили клементинок вспомнить таинственную красотку, встречавшую в аэропорту Поля Деманже. Очевидно, она мучила себя пирсингом не в этом косметологическом салоне.

— В Москве! — понял Здоровякин. Он включил зажигание. — Она делала татуировку в Москве. Там и познакомилась с Полем. А потом он решил к ней приехать в гости. В наш город.

— Не говоря таких страшных вещей. У нас остался еще «Розмарин». Будем надеяться на лучшее.

И удача повернулась к сыщикам прелестным лицом! В «Розмарине» сразу же узнали дракона, едва Валдаев принял позу и выпучил глаза.

— Да-да-да! — воскликнула брюнетка в ярко-голубом халате. — Очень сложное тату. Это я сделала. И пупок прокалывала. А что? Какие-то проблемы? У нас лицензия, разрешение санэпидстанции и облздравотдела! Вы ведь нас не закроете, правда?

Внушительные документы парней произвели неизгладимое впечатление на работниц «Розмарина».

— Нет-нет! Боже упаси! — успокоил Валдаев.

— А как ее звали? Хозяйку дракона? Умаляю, имя!

— Вроде бы Ирина…. Ирина. Да, точно.

— А я ей волосы красила, — вступила в разговор другая дама, тоже в ярком халате. — Припоминаю, она записывалась предварительно. Возможно, назвала фамилию. Надо спросить администратора.

Через секунду администратор увлеченно рылась в старых тетрадях и квитанциях. Так как Ирина надругалась над своим пупком более четырех месяцев назад, найти запись было нелегко.

— Вот! Линькова. Или нет, тут другая запись наслаивается… Линько… Или Ланько…

— Ланькова, — подключилась к разбору каракулей брюнетка. — Нет. Лунько.

— Девочки, Ланакова. Здесь написано Ла-на-кова. Разве вы не видите?

— Нет, Ланькова. Или Лунькова.

— Девочки, вы совершенно слепы. Ленакова! Ирина Ленакова!

Мнения основательно разделились.

— Ну и почерк у вас, возмутился Здоровякин, заглядывая администратору через плечо. — Вас что, бомбили в тот момент?

— Это не я писала!

— Она недавно устроилась. Это наш предыдущий администратор, Фаина.

— А давайте позвоним Фаине и попросим ее вспомнить, как действительно зовут Ирину, — сказал Саша.

Девушки вмиг умолкли, погрустнели, опустили головы.

— Неужели умерла? — тихо предположил Здоровякин.

— Хуже, — хором вздохнули дамы, разрывая детективам сердце траурным всхлипом.

— Что?!! Что случилось с вашей Фаиной?!! — замерли мужчины. Они удерживали свою фантазию, однако она рисовала совершенно жуткие картины.

— Она выиграла в «Бинго-шоу» тридцать тысяч рублей… — трагично начала брюнетка. Начало не предвещало ничего хорошего. Валдаев держался за сердце.

— …купила путевку «Столицы Европы»… — продолжила администратор страшным голосом. Илья подхватил Сашу, готового упасть в обморок.

— …и в Праге познакомилась с американским миллионером!!!

— Нет, вы представляете! Кривоногая Фаина!

— У нее и зуба сбоку не хватает!

— С самым настоящим миллионером! Владелец заводов по производству упаковки. Виллы на Канарах, Майорке и в Ницце!

— Три дома в Лондоне!

— Свадьба была — умереть не встать!

— Могла бы и в Америке справить, а не тут.

— Она и в Америке справила, не сомневайтесь. Она теперь миллионерша. Денег куры не клюют.

— А какой мужчина! Какой мужчина! Два метра роста, фигура… Вот как вы!

Здоровякин зарделся.

— Он вовсе не миллионер, — напомнил девушкам Александр. — Ладно, подруги, оставляем вас наедине с вашим непоправимым горем. Очевидно, лучше бы Фаине было умереть. Спасибо за помощь!..

Лиза припарковала «тойоту» у подъезда. Ехать на стоянку, а потом ковылять оттуда пешком не было сил. Весь день она отчаянно трудилась — за себя и за Лайму.

Та попросила «обсчитать» смету расходов для ее клиента. Нежность, испытываемая Елизаветой к подруге, не достигала глубин, позволяющих отдаться занятию с рвением и восторгом. Лиза взялась за многоэтажные математические расчеты с довольно кислым выражением лица. Она не имела права отказаться — Лайму настиг приступ гастрита. Очевидно, нервные переживания по поводу любовных и профессиональных успехов младшей коллеги окончательно доконали бедняжку. Лаймочка, стеная и покряхтывая, уползла в аптеку, залить поры «Альмагелем» или еще каким-нибудь чудотворным лекарством. Естественно, сегодня она была не в состоянии считать на калькуляторе, но требовательный клиент ждал смету завтра утром. И Лиза взялась за работу. К вечеру ее веки приобрели замечательный розовый оттенок, глаза слезились.

Поднимаясь по лестнице, Лиза размышляла, зачтется ли на небесах ее доблестный поступок. Или неохота и внутреннее сопротивление, с которыми она согласилась на помощь, обесценивают подвиг? Или наоборот — то, что ей пришлось превозмочь себя, добавляет ценности поступку? Потом Лиза стала думать о том, что нельзя постоянно взвешивать, насколько хорошо она себя проявила, надо просто помогать людям. Потом Лиза задумалась о том, что она постоянно рефлексирует. Потом…

Потом чья-то грубая и сильная рука схватила ее за волосы сзади и швырнула к стене подъезда, окрашенной до высоты Лизиного роста голубой эмалью. Лиза впечаталась щекой в прохладную блестящую стену на площадке с мусоропроводом. Она не успела открыть рот — его крепко зажали.

— Не сопротивляйся, и я тебя не изуродую! — поступило предложение сзади. Ломкий басок указывая на далекий от преклонного возраст нападающего. — Видишь, у меня нож.

Тусклое лезвие складного ножа выскочило у Лизиного виска. Скосив глаза, она посмотрела на него и замычала, выражая согласие не двигаться, не сопротивляться. Как ни странно, на фоне ледяного ужаса ее мозги работали совершенно четко, отмечая подробности происходящего. Она словно наблюдала за сценой со стороны.