Мир «Искателя», 1998 № 03 - Борис Воробьев

— Странно, место такое, что вроде и люди должны быть на этом холме, или хоть следы их остаться… — Кырныш внимательно оглядывал широкую прогалину. Трава и поросль на песчаных грядах были притоптаны, а на соснах, окружавших округлую площадку, виднелись многочисленные глубокие царапины.

Внезапно в середине площадки он увидел каменный столб, украшенный искусно вырезанными зубастыми пастями и увенчанный странной фигурой зайца — и даже побелел:

— Диверкиз! Лесное божество смерти!.. Так вот куда мы зашли!

— Кто это? Что тебя поразило? — схватил его за плечо Бор.

— Мы в логове волкодлаков, конунг, — сказал Гунн со спокойствием человека, привыкшего за долгую жизнь смотреть в лицо любой опасности.

— У нас рассказывают, что среди болот живут люди, которые в особые ночи превращаются в волков, — пояснил Кырныш. — Но кто с ними повстречается, тот ничего уже не скажет. Иногда находят в отдаленных местах, близлежащих к Телеорману, останки людей, разорванных на части, или с отгрызенными руками и ногами, умерших от потери крови и нестерпимого ужаса…

— Так вот почему покинутым оказалось кладбище со столпами! Исчезли, погибли все, некому было об этом поведать! — воскликнул князь. — И давно идут у вас эти рассказы?

— Давно… Говорят, пришлые они откуда-то; а вернее — размножились в глухих полуночных лесах. Быть может, после битвы Даларна началось это, когда с севера многие ушли на нее, а не вернулся почти никто… Поклоняются они богу Диверкизу в образе зайца, как символу изменчивой смерти. Вот здесь — их мольбище, и должно быть сегодня — та самая ночь!

— Надо бежать, пока не смерклось совсем! — воскликнул озерный конунг. — Теперь-то ясно, зачем наши люди понадобились кощуну — откупается пес от волкодлаков жертвами, а не удается — так огнем испепеляющим грозится!

Минув каменного идола, у подножия которого с содроганием увидали полуистлевшую кучу изгрызенных человеческих черепов и костей, они снова углубились в лес. Кырныш торопился, ведя их среди лабиринта болот, однако ночь застала их все еще не так далеко как хотелось бы. Нарубив смолистых ветвей, они сделали из них факелы и двинулись дальше освещая себе дорогу.

Поздно вышла полная луна и озарила чащу своим мертвенным сиянием. И откуда-то издалека послышался многоголосый волчий вой. «Это стая напала на след!» — в страхе закричала Нюбюи в предчувствии неминуемой гибели, и Бор впервые пожалел, что взял ее в это путешествие, тяготы которого она до сей поры мужественно сносила.

— Вперед! — крикнул он. — Будем идти до конца, и мы победим!

…Волкодлаки набросились молча, со всех сторон сразу, злобной, молчаливой стаей. И ничто не спасло бы людей, если бы не боевая выучка: они сразу образовали замкнутый круг щитов и копий, одним из звеньев которого служил Бор с двумя разящими мечами в руках. Для волкодлаков одинаково смертоносным было ржавое лезвие, странно легко пронзавшее их, и сверкающий меч, рубивший живучих оборотней пополам.

Но вот один боец пал, второй… На третьего волк-оборотень прыгнул, и он, пронзив врага, сам так и умер, стоя, поддерживаемый под локти товарищами. У многих кровь лилась из ран. Волкодлаков, наверное, были сотни.

Князь, весь в крови, работал как мясник на бойне. Те, кого он ударил своим мечом, уже не обернутся ничем, кроме корма для червей. Но остальные люди начинали выдыхаться, их удары слабели и скользили по гладкой шерсти врагов.

Неожиданно Кырныш, поставленный вместе с Нюбюи в середину круга как незаменимый проводник и только с топором оборонявший образующиеся в обороне бреши, указал на небольшой холмик, на верхушке которого что-то темнело:

— Скорее туда, и мы спасемся!

Тогда, отбиваясь от неослабевающего натиска волкодлаков, они отступили на этот холм. Темный камень оказался древней каменной головой, на губах ее змеилась презрительная улыбка, адресованная тем векам и тысячелетиям, которые не сумели совладать с нею.

— Есть у кого-нибудь золото? Скорее, или мы погибли! — крикнул Кырныш. Бор, на секунду воткнув один из мечей в землю, снял с пальца и бросил ему золотой перстень Байдура.

Кырныш схватил перстень и поднес его к каменным устам.

— Тебе жертвую золото, Ойум-древний, для спасения душ храбрых витязей и девушки от оборотней! Произнеси свое заклятие! — воскликнул он. Внезапно, как показалось на секунду обернувшемуся князю, слепые каменные глаза раскрылись и наполнились белым огнем, а лук презрительных губ изогнулся еще больше и бестелесный Голос прошептал Слово, эхом отдавшееся в ночном лесу. Волкодлаки замерли, а затем всей стаей, как один, обратились в беспорядочное бегство, мгновенно исчезнув между деревьями.

— Что это?! — воскликнул конунг, опустив оружие. Его люди, стараясь отдышаться, истомленно опустились на землю. Руки Кырныша были теперь пусты, и каменная голова вновь казалась мертвой.

— Из поколения в поколение, от прадеда к деду передавалось у нас предание о капище Ойума, болотного бога, которому в старину поклонялись, молились и приносили жертвы древние люди! — сказал проводник. — Говорили, что был это каменный исполин, увязший в болоте, и лишь голова его поднималась над землей. Золото делало его всемогущим. Давным-давно, когда еще строился Хоровод на Священном острове, здешние болота были еще обширнее и кругом жили племена, поклонявшиеся Ойуму и приносившие ему золото и жертвы, топя их в трясине. Среди них, были возможно, и немногочисленные тогда волкодлаки… Но племена исчезли, болото почти заросло, а идол на холме, некогда бывшим островом, остался… Но, видно, изголодался по драгоценным жертвам, и жадно принял наше золото…

— Случай спас нас… Или благие боги? — Бор покачал головой. Измученные люди улеглись прямо на холме, забывшись тяжелым сном…

Глава 13. СКЛОН ХАРВАДА

Чем дальше люди углублялись в чащобы Телеормана, тем больше лес оправдывал имя «Безумного». Болота волкодлаков сменились буреломами. В жарком сухом лесу не было воды — только корни вывороченных из песка деревьев, да злобные надоедливые оводы. Лишь к вечеру стало полегче — они начали подниматься на возвышенность, где их овевал прохладный восточный ветер.

На следующий день подъем сделался круче, почва стала беднее и каменистее, а с открытых мест можно уже было разглядеть окружающие леса. Где-то там, выше гребнем дракона громоздились скалы.

— Вот он, Харвад-хафьель! — воскликнул Бор, кому хотелось петь при виде могущества диких вершин: — Скалы Харвада!

Они вышли на тропу, ведшую на юг. Вдруг под скалами появилась фигура, она молча размахнулась рукой, и нечто блестящее быстро понеслось вниз по склону, прямо на отряд дингардцев. Стремительно несущийся предмет трудно было разглядеть, но князь велел отступить с открытого места под прикрытие деревьев. Прикрываясь щитами, все постарались быстрее исполнить приказание, но один из дружинников замешкался…