Мир «Искателя», 1998 № 03 - Борис Воробьев

— А про посох его волшебный не рассказывал твой дед?

— Был у волхва посох великой силы, и чтобы никто из врагов не захватил его, положили тот посох в могилу к волхву…

— Спасибо, дед! — сказал Бор. Подумал: «Была ниточка — что волхв и его посох здесь похоронены — и нет ее. Где искать могилу на огромном озере? Правда, есть еще могила Даларна на поле битвы с этелькузцами… Может быть, там повезет, и один талисман поможет отыскать другие?»

— Мы будем искать корону Даларна! — повернулся он к Кырнышу. — А отыщем корону — и следы остальных талисманов, может, найдутся. Далеко ли поле роковое, курганное?

— От места, где мы ладью оставили, — день пути на восход.

— Ну, так идем! Прощай, хозяин! — И вместе со своими людьми, покинув жилище волоковщиков, конунг быстро двинулся в обратный путь…

На следующее утро, затемно, оставив на судне полдюжины дружинников, князь двинулся с отрядом лесной тропой на восток. Когда день перевалил на вторую половину и солнце клонилось на закат, с последнего холма открылось обширное поле. То там, то здесь возвышались на нем, точно огромные кротовины, высокие и низкие курганы.

— Вот оно, поле роковой битвы! — указал Кырныш, обводя рукою это пространство, казавшееся неохватным. — До сих пор неохотно селятся люди на кровавом поле, боясь призраков погибших сотни лет назад…

— Где же среди этих курганов искать могилу Даларна? — спросил князь, озирая поле, кое-где поросшее рощицами деревьев.

— Наверное, он должен выглядеть так, словно вершина его сожжена огнем — ведь курган насыпали из кузнечного шлака, — предположил проводник. — Но в каком углу поля он — не знаю…

— Разделимся на три отряда: пойдем Гунн, Айсат и я, разойдясь в разные стороны. Поле не так велико, как кажется. Поиски начинаем немедля, авось, отыщется, — распорядился Бор.

Дойдя до середины поля, озерный конунг увидел курган средних размеров, укрывшийся среди купы сосен и берез. Низ кургана был некогда укреплен плитняком, кое-где проглядывавшим сквозь густой дерн, но верхушка была рыжа и гола, точно кострище. Ну, да — это был древний шлак кузни! Бор поднял свой рог и затрубил, и звук его разнесся далеко — вскоре откликнулись рога Гунна и Айсата. Они спешили на сбор.

— Должно быть, они спешили предать земле своего предводителя и отметить могилу. Сделать ее вершину бесплодной было неглупо, — сказал Бор. — Здесь возвышенность, с которой хорошо озирать поле битвы. Тут, наверное, он пал и на том же месте и был погребен… Что же, пусть его дух простит нас! Возьмем лопаты и примемся за дело!

Не прошло и двух часов, как показались древние бревенчатые плахи — части разобранного жилища, покрывавшие сверху могилу.

— Прости нас, дух Даларна, если ты покоишься здесь, за то, что мы нарушаем твой покой! — сказал конунг торжественно. — Гунн, Айсат — поднимаем! — Они ухватили отрытые концы одной из плах и, с натугой подняв, отвалили на склон. Из темной дыры вышло сухое, холодное поветрие веками запечатанного подземелья.

Глава 11. РАРОГОВЫ ВАЛЫ

Отодвинув еще одно бревно, они открыли погребальную камеру и заглянули внутрь. Им открылись мрачные внутренности могилы. Сохранившись в сухом воздухе, прямо на них смотрел пустыми глазницами обтянутый засохшей кожей скелет рослого воина в древних доспехах. Рядом с ним простерся костяк коня. Длинное полуистлевшее копье лежало в могиле наискось. В углу склепа находились шлем и щит с двенадцатилучевой звездой, нарисованной в центре. Череп воина с сохранившимися светлыми волосами был непокрыт.

— Двенадцатилучевая звезда — знак Даларна! Нет никаких сомнений, это он! — воскликнул Кырныш, указывая на щит.

— Но где же корона? Быть может, она скрыта на груди? — Бор, спрыгнув в могилу, отвернул истлевший плащ. — Что это?! — вырвалось у него, когда он увидел обломанный проржавевший наконечник копья, торчащий из опавшей груди мертвеца. Копье застряло в кости. — Отважный Даларн, вождь, был убит в спину?!

— Да, это так! — ответил побледневший Кырныш. — Тем, кто обучается сказанию о Рати, на последнем занятии учитель передает темную его половину… Ты видишь, конунг, он в убранстве конного воина, и с ним положен его конь, заколотый над могилой? Даларн возглавил тех, кто, подобно людям из Этелькузы, оседлал коня вместо ладьи. Конь лучше, если желаешь захватить власть на твердой земле. Даларн хотел стать единственным конунгом всего Озерного Края, в ту пору это носилось в воздухе, каждый хотел власти. Но лишь его дружина была самой сильной, и он уже мог навязывать свою волю почти всем и не так уж и считаться с волхвами… Но когда многие из его сторонников и людей пали в битве и враг был разбит наголову, было решено, что Даларн станет дальше опасен, а сейчас он слаб… И его ударили в спину…

— Так его убили свои, люди из Поозерья?

— Да, так говорит сказание. И свершилось это не без ведома волхва Дану, стоявшего плечом к плечу с ним…

— Эй, но короны все ж-таки нигде нет! — вернул всех к печальной действительности Гунн. — Или постойте, вот плита, и на ней нацарапаны какие-то руны! Может быть, в них ключ к тайнику?

Бор повернулся к тому углу, на который указывал его помощник, и рукой стерев пыль веков с вертикально установленного плоского камня, прочел наспех нацарапанное четверостишие:

В пляске мечейБыл в спину сражен;Венец его поднятВражьей рукой.

— Вот так-так! Значит, могучий талисман был захвачен врагами?

— В песне о Рати говорится, что Дану одолел и низверг в Туонелу всех вражьих колдунов. Стало быть, враги не могли узнать о волшебных свойствах короны, зато польстились, наверное, на ценность чистого древнего золота, из которого она была сделана, — предположил проводник-сказитель.

— Как же нам узнать это, во имя Юмбела? — воскликнул Бор.

— Можно поехать к потомкам людей из Этелькузы, они обитают за Рароговыми валами, в полудне пути отсюда. Может быть, они сохранили какие-нибудь воспоминания об этих событиях и о судьбе венца? — предложил Кырныш.

— Так тому и быть, — согласился озерный конунг. — Засыплем курган до темноты, чтобы прах Даларна не был осквернен, заночуем в поле, а завтра — в путь.

Кряхтя, они вместе с Гунном снова навалили бревна на склеп, и дружинники принялись засыпать могилу, пока курган не приобрел прежний вид. Срубив пару засохших елок, они развели поодаль костер и заночевали.

Ясным утром дружина двинулась дальше, прямо на юг. Вскоре после полудня Бор увидел темную полосу на горизонте, которая спустя час превратилась в высокую, хотя и оплывшую насыпь, шедшую через широкие поляны и рощи от одного конца видимого пространства до другого.