Первый пользователь. Книга 15 - Артем Сластин

лавовое море целую локацию, но настало время идти дальше. Температура кипения лавы лежит в диапазоне до тысячи двухсот градусов Цельсия, но я уверен, что Охотник сумеет ассимилировать даже её, перестроив своё тело, и поэтому всю материю необходимо просто испарить. Заодно, возможно он не сумеет адаптироваться к этому, потому что нагрето будет абсолютно всё, и я, таким образом легко одержу победу. Получается, Охотник сам себя загоняет в ловушку, из которой нет выхода.

Сосредоточившись, начал нагревать вокруг себя камень и воздух, волнами разгоняя жар вокруг себя и помогая порывами ветра, закручивая вокруг. И теперь главное было — не переборщить.

В реальности, конечно, никто такого не делал, и то, что я собирался провернуть, всегда лежало скорее в области мысленного эксперимента, чем теоретического. Ведь при испарении камня при превышении определённого порога температур происходит ионизация. Образуется плотная, высокоэнергетическая плазма, и кинетической энергии атомов и молекул при этом процессе будет более чем достаточно для того, чтобы выбить все электроны с их орбит, уничтожая материю как таковую.

Учитывая, что мы находимся в квантовом кармане реальности, из которого скорее всего ничто не может выбраться, в том числе световое излучение, это приведёт к тому, что плазма, нагретая до чудовищной температуры, будет пытаться расширяться с колоссальной силой, но ей тупо некуда будет деваться, и в итоге в локации будет однородная каша с давлением в миллионы или миллиарды атмосфер. Не уверен, что даже мой костюм способен это выдержать.

Поэтому необходимо ограничить температурный предел на тот, при котором вещество испарится, переходя в частично ионизированную плазму, а не в вещество, способное запустить ядерный реактор, превращаясь при этом в миниатюрную звезду.

Температура повышалась постепенно, поэтому камень под ногами начал плавиться, превращаясь в лаву, стены раскалились добела. Датчики коммуникатора показывали растущие цифры, и на десяти тысячах градусов, когда я завис в пространстве, окружённый лишь шаром слепящего света, я остановился, перейдя непосредственно к расширению объёма, контролируемого мною пространства.

Что радовало, это то, что плоть Охотника испарялась вместе с камнем, не показывая своей чудовищной адаптивности, чего я боялся ранее. Жаль только, что трещины в пространстве словно не замечали моих усилий, продолжая исторгать из себя новые порции.

* * *

Молодой охотник по мыслесвязи с основным разумом Роя послал отчаянную мысль-послание. Ему было больно. Очень больно. На той стороне, куда его силком протаскивало, происходило что-то ужасное. Что-то в корне неправильное.

Но основному разуму Роя было плевать на новорождённого Охотника. Он предназначался для поиска и ассимиляции и выполнял сейчас заданную функцию. Это был всего лишь инструмент, пусть и обладающий своеобразным разумом. Правда, ситуация действительно выходила за рамки и необходимо было увеличить усилия. По редким приходящими с той стороны сигналам, искажённым так, словно их пропустили через мясорубку, которые ещё приходилось интерпретировать, выходило, что что-то уничтожает биомассу, щедро перекачиваемую через разрыв в пространстве.

Сжигая порядка двадцати процентов плоти Охотника, Рой расширил разлом и одним рывком заставил втечь в него остатки. Пространство схлопнулось, и связь прервалась.

Произошло немыслимое. То, чего никогда не случалось. Впервые с момента рождения Роя, он не чувствовал свою часть, при этом осознавая, что она всё ещё существует. Существует полностью автономно от него.

Сотни взрослых охотников, и так плывущих в этот сектор космического пространства, получили приказ ускориться.

* * *

Выбивая меня из концентрации, в коммуникаторе раздался входящий вызов. Я бросил взгляд на имя абонента и чертыхнулся. Вызывала Рийса, и она точно не стала бы беспокоить меня по пустякам, прекрасно осознавая, что я сейчас слегка занят.

— Слушаю. — Коротко бросил я, начав нарезать небольшие круги, захватывая в контролируемую мною область новые участки локации.

— Охотник! Он исчез! — Раздался её паникующий возглас. — И другие корабли это тоже заметили! Все ринулись к точке, где он был раньше!

— Да чтоб его… — Выругался я не удержавшись. Проблемы продолжали прибывать.

Словно иллюстрируя её слова, множество мелких трещин увеличились в объёме, начали объединяться и пространство взорвалось осколками, впуская в себя основную часть тела Охотника, сразу же заполнившую всё свободное место в пещере. Но зато, сразу после этого, оно стабилизировалось, что не могло не радовать, и даже ведущий на выход портал перестал дрожать как осенний лист на ветру.

— Сваливайте оттуда! Я сам как-нибудь выберусь. На крайний случай распечатаю звездолёт. Не лезьте на рожон. — Отдал я приказание, не отводя взгляда от внезапно замершей кучи плоти. Все эти глазки-сенсоры, из числа тех, что находились вне зоны испепеления, внезапно замерли, уставившись в мою сторону. — Всё, не могу говорить.

Я сбросил вызов и сделал это чертовски вовремя. Охотник, наконец обрётший разум, проявил завидную смекалку. Вместо того чтобы бездумно погибать под моей огненной аурой, подсмотренной у пироманта, он уплотнился в тех местах, где я не доставал до него, освободив место, и разразился целой серией атак. В мою сторону полетели костяные копья и шипы, которые он выстреливал из любой точки своего тела, и я на мгновение пожалел, что уничтожил навык каменной защиты. Сейчас бы мне помог навык, автоматически создающий каменные пластины на пути полёта снарядов.

Как я понял, примерно таким образом он перегрузил свойства костюма Лирианы и решил провернуть такой трюк со мной.

Хотя, в принципе, зачем мне каменная защита, жрущая целую прорву энергии, если я могу сделать нечто более функциональное и своими силами? Ведь, какой материал хорошо сопротивляется кинетическим воздействиям и легко восстанавливает свою форму даже после воздействия? Ответ прост — вода. Пули, выпущенные в воду, меняют траекторию, и резко теряют убойную силу. И всё из-за резкого изменения плотности среды. Молекулы там расположены очень плотно и любому предмету сложно расталкивать их перед собой. Современные пули теряют до девяносто пяти процентов кинетической энергии уже на первых тридцати сантиметрах воды, а на расстоянии около двух метров и вовсе, полностью останавливаются. Так что всё, что от меня требовалось, это удерживая концентрацию высокой температуры, чуть сдвинуть область воздействия от себя, создавая вокруг защитный водный кокон, толщиной в несколько метров. На самом деле, плёвая задача для меня в режиме полной концентрации. После двух недель путешествия с Тварью — я мог провернуть и не такой трюк. Заодно, это снимало излишнюю тепловую нагрузку на защитный костюм.

Конечно, я осознавал, что костяное копьё или гарпун, в отличие от пули — это снаряд, эволюционно оптимизированный для движения в воде. Его длинная обтекаемая форма и смещённый центр тяжести позволяют ему преодолевать огромное сопротивление воды, сохраняя энергию и прямолинейную траекторию, но что будет, если