Бывший, собака и прочие ужасы нашего городка (СИ) - Анна Вячеславовна Савина

сделала, – с презрением сказала она. – Он в Ульске. Сидит в камере предварительного задержания.

– Но… – не знала, что сказать, я.

– По какому обвинению? – пришёл мне на помощь Владимир.

– Формально – ни по какому, – ответила бывшая оперативница. – У меня там остались связи, коллеги и друзья. Они не то что вы, и готовы помогать своим. Я сказала, что этот тип подозревается в телефонном мошенничестве, что он выманивал деньги у бедных старушек, сказала, что это хитрая тварь, может называться другим именем, поэтому надо подержать его в камере, пока я всё правильно не оформлю, чтоб он не ушёл. И они с радостью пошли мне навстречу.

– А Ромка? – спросила я, поражаясь чужому коварству. – Он что, добровольно поехал в Ульск и дал запереть себя в камеру?

– Да, прям. Когда он отказался… Когда он сказал, что я ненормальная, услышав мой план…

– Это потому, что он хороший человек, – вставила я.

– Мне пришлось на время его нейтрализовать, – не слушая меня, продолжила женщина.

– Нейтрализовать? – с некоторым страхом спросила я. А Владимир тут же достал телефон и принялся кому-то звонить.

– Когда я забирала его в камеру, он был пьян в лоскуты, даже слова не мог сказать.

– Но Ромка не пьёт, – поразилась я.

– И что? Все не пьют. Ты знала, что если внутривенно ввести очень малое количество алкоголя, то человек будет пьян в говно буквально через пять минут?

– Нет, – немного растерянно ответила я.

– И что, взрослый здоровый мужик так просто дал себе ввести в вену непонятное вещество? – услышали мы голос Матвея, я обернулась: двое полицейских помогали Амелии Литовой спуститься вниз по склону, а Матвей шагнул к нам.

Вместо ответа женщина отвернулась.

– Или ты по устоявшейся традиции тоже шваркнула его чем-то по голове? – спросил мужчина. И по выражению лица оперативницы я поняла, что это правда.

– Это вас, – неожиданно сказал Владимир и протянул мне свой сотовый. Я убрала свисток и неловко взяла чужой аппарат, все еще держа в другой руке смартфон Матвея.

И когда я поднесла телефон к уху, то услышала такой родной и знакомый голос:

– Ленка… черт, Ленка, – и чуть не разревелась от облегчения.

Ромка был жив. Наверное, это самый лучший исход этого длинного дня, на который я только могла надеяться.

22

— Я взрослый! Я взрослый! Я взрослый? — с некоторым сомнением спросил Санька.

— Конечно, — заверил его Ромка, обнимая за плечи. — Мне даже показалось, что ты вырос на несколько сантиметров, пока меня… пока я ездил по делам — добавил он, смеясь.

— Я взрослый, — на этот раз с уверенностью выкрикнул сын и побежал к бассейну, у которого обливались водой дети.

— Мне в самом деле показалось, что он изменился за те несколько дней, что я его не видел. — Ромка выпрямился и посмотрел на меня. — И он и ты. Черт, это были самые хреновые четыре дней в моей жизни.

Я взяла его за руку и сжала. Не знала, как ещё подбодрить.

— Эй, хозяева! — раздался крик от калитки. — К вам можно?

— Нужно, — со смехом сказала я, направляясь к забору. И сразу увидела стоящего около машины Матвея, через плечо которого была перекинута чёрная спортивная сумка.

— Только я не один, — предупредил он с улыбкой. — Со мной девушка.

На мгновение моя улыбка застыла, потому что я ожидала всего чего угодно, но только не этого. Это походило на удар под дых, наверное, именно это чувствуют девушки, когда парень, с которым они встречаются, оказывается женат. Но я всё-таки смогла удержать улыбку на лице и даже нейтральным тоном добавить:

— Конечно.

И тогда дверь открылась, и я увидела вылезающую из автомобиля Наталью Литову с ярко упакованным подарком в руках.

— Надеюсь, вы не возражаете? — несмело спросила девушка. — Мне очень хочется познакомиться с племянником.

— Не возражаю, — ответила я, стараясь ничем не выдать нахлынувшее на меня облегчение.

— Послезавтра похороны, — сказал Матвей, когда девушка прошла во двор. — Полицейские наконец-то отдадут нам тела отца и брата. — Он вздохнул, вот захотелось ее немного порадовать.

— Как твоя мама?

— Лучше. Командует медсёстрами, требует рыбу под маринадом на ужин и грозиться уйти домой. Когда это и в самом деле произойдет, весь персонал больницы вздохнет с облегчением.

Дом и так уже был полон народу, так что на новых гостей почти не обратили внимания. Кто-то накладывал себе еду в тарелку, кто-то открывал смеялся, кто-то наливал бокал, кто-то швырнул детям мяч, и тот улетел в бассейн. Санька радостно скакал и, кажется, умудрялся находиться везде и всюду одновременно. Тесть неторопливо жарил шашлык на мангале, о чём-то переговариваясь с Романом. Казалось, что Валентин Иванович скинул лет десять с тех пор, как я вчера привезла домой немного растерянного и очень дурно пахнущего Ромку. Я знала, что они полночи проговорили о чём-то в кабинете, но так или иначе все недомолвки и недоразумения между отцом и сыном были решены.

— Привет, — Наташа помахала рукой Саньке и, присев, отдала яркий подарок. — Это тебе. Надеюсь, понравится, — заметила она, когда Санька убежал вместе с подарком к своим друзьям.

Было очень шумно, наверно, поэтому я не сразу услышала, что сказал Матвей. Ему даже пришлось повторить чуть громче.

— У меня тоже есть для него подарок. Санька! — крикнул он, приседая и снимая с плеча спортивную сумку.

— Что? — ответил сын, подбегая.

— Хочу подарить тебе подарок. И я очень надеюсь, твоя мама не прибьёт меня после этого. Собственно, я опасаюсь, что она вообще не захочет меня видеть после этого.

Матвей бросил на меня озабоченный взгляд, от которого моё сердце забилось чуть быстрее.

— Что это? Что? Что? — Санька почти подпрыгивал на месте.

И тогда Матвей расстегнул молнию на спортивной сумке. Первое, что я увидела, это влажный коричневый нос, а потом смогла разглядеть, кому он принадлежит. Из сумки выглянул немного очумелый щенок с висячими ушами. И не успела я ничего сказать по этому поводу, как двор огласил вопль сына:

— Собака! Собака! Моя собака! — заверещал Санька, вытаскивая из сумки испуганно вздрогнувшего щенка.

—