Твою беду руками разведу - Светлана Демидова

Лера подняла руки вверх, и он стащил с нее кофточку.

— Меня три дня назад… целовал другой мужчина… — все так же шепотом проговорила Лера. Она будто извинялась перед Рафаэлем. Будто бы она должна была хранить верность именно ему, но нечаянно изменила с другим.

— Это было в прошлой жизни, — отозвался он и спустил с ее плеч лямки бюстгальтера. Потом одним широким движением сбросил на пол игрушки с детской одежкой и осторожно опустил Леру на диван. Она сама помогла ему снять с нее тяжелый джинсовый комбинезон и белье.

— Вот теперь я точно услышу Машку, — тихо рассмеялся он и все так же осторожно прижался ухом к ее животу. — Дышит, честное слово дышит, — улыбаясь, сказал Рафаэль и принялся покрывать поцелуями ее торчащий вверх живот.

Лера опять закрыла глаза и чуть не задохнулась слезами. Андрей изо всех сил пытался этого не демонстрировать, но она чувствовала, как он ненавидит ее живот. С его точки зрения, он уродовал женщину, и лучше всего было делать вид, будто его не существует вовсе.

Рафаэль, как по горке, поднялся по Лериному животу до верхней точки и опять спустился вниз к груди, потом еще раз поцеловал ее в губы и шепнул в ухо:

— У нас все будет хорошо… Ты веришь?

Она не стала ничего говорить. Просто обвила руками его шею, сама ответно поцеловала в губы и взялась руками за его джемпер.

— А тебе не повредит? — спросил он.

— Нет, — ответила она, и они в четыре руки стащили с него джемпер и футболку.

— Но… я не знаю, как… чтобы ребенку… — начал Рафаэль, но Лера закрыла ладонью его рот.

Теперь уже она уложила его рядом с собой на спину и постаралась все сделать так, чтобы хорошо было всем: и ей, и Рафаэлю, и… Машке.

Когда ее голова уже покоилась на его груди, Рафаэль, перебирая рукой спутавшиеся длинные волосы Леры, сказал:

— Я не мог даже предположить, что сегодняшняя наша встреча закончится именно так…

— Я тоже, — согласилась Лера.

— Ты не жалеешь?

— Нет.

— И ты выйдешь за меня замуж?

— Может быть, все-таки не стоит спешить?

— Мне кажется, мы уже кое в чем поспешили.

— И все же… я не могу так… сразу… Мне надо решить кучу вопросов…

— По-моему, ты уже решила самый главный из них, — сказал Рафаэль, легонько столкнул ее со своей груди, и его глаза опять оказались напротив ее глаз. — Я ни к чему тебя не принуждал. Ты… сама… Ведь так?

— Так, — ответила Лера и снова обвила руками его шею.

Когда закончился долгий поцелуй, он спросил:

— Ты думаешь об… Андрее?

— Я не смогу сразу перестать думать о нем, — отозвалась она.

— Вообще-то, по законам жанра он должен бы сейчас прийти и застать нас в таком виде. У него же есть ключи?

— Есть.

— Может быть, ему опять понадобится паспорт или что-нибудь еще. Представь, сейчас открывается дверь, он заходит и говорит: «Надо же, какая идиллия!» Что ты станешь делать? Неужели скажешь: «Ты все не так понял, Андрей!»?

Лера фыркнула, потом не выдержала и рассмеялась в голос. Рафаэль опять улегся рядом с ней на спину и сказал:

— Ты смеешься, и это здорово обнадеживает.

Она не ответила, только теснее прижалась к нему и опять рассмеялась.

— Чему теперь смеешься? — спросил он.

— Да, понимаешь, Машка мешает…

Рафаэль опять положил руку на ее живот и радостно воскликнул:

— Слушай, да она же толкается, честное слово! Положи-ка сюда свою руку!

Лера положила ладонь на то место, где только что была рука Рафаэля, и в самом деле уловила слабые толчки. Она улыбнулась ему, а он опять принялся целовать ее живот, а потом грудь, и всю Леру, которая лежала перед ним растерянная, смущенная и никак не могла понять, почему его совершенно не смущает, что в ней чужой ребенок.

— Рафаэль, она же тебе чужая, — сказала Лера, запустив руки в его жесткие волосы.

— Кто? — не понял он.

— Машка. Неужели тебя не волнует, что…

Он не дал ей договорить, поцеловав в губы, а потом сказал:

— Ты уже все знаешь про меня и своего ребенка. Я сто раз тебе это говорил, но могу сказать и сто первый, мне не трудно. Вы мне, Лерка, почему-то такие родные, что… честное слово, аж в груди теснится!

— Поцелуй меня еще, — попросила она.

— Ну уж нет! Хватит, я тебя уже всю расцеловал, места живого не осталось! — рассмеялся он. — Так что теперь, милая моя, твоя очередь. Долг, знаешь ли, платежом красен!

— И тебе не стыдно заставлять беременную женщину трудиться?

— Нисколько! Ну-ка сядь, беременная женщина, передо мной, как лист перед травой!

— Зачем? — испугалась Лера.

— Затем, что хочу полюбоваться твоей неземной красотой.

— Да ну… Я, как бочка…

— Дуреха! Я обожаю бочки!

— А как же быть, когда рожу? Я же опять стану, как… спичка…

— Я чувствую, что уже ничего не имею против спичек. И против джинсов. И даже против этих… как их… твоих диких колец на голове, не говоря уже о красной помаде! Поцелуй теперь ты меня, Лера… Не томи…

— Рафаэль… мне плохо… — с трудом проговорила в телефонную трубку Лера.

— Как плохо? Что с тобой? — всполошился он.

— Не знаю… У меня такое впечатление, что я сейчас… рожу…

— Как родишь? Рано же еще!

— Ну я не знаю… Рождаются же семимесячные дети…

— Машке еще нет семи месяцев!

— Нет, но скоро будет…

— Вот что, Лера! Ты вызывай «Скорую помощь», а я сейчас приеду. Или нет, ты лучше ничего не предпринимай. Я сам вызову врачей и приеду. Ты, главное, не делай лишних движений, ложись и жди. Я сейчас…

Рафаэль отключился. Лера попыталась лечь, но поясница и низ живота так болели, что лежать не было никакой возможности. Боль накатывала волной, накрывала с головой, как цунами, потом куда-то несла с собой Леру, которая уже плохо понимала, что происходит. В какие-то моменты боль вдруг откатывала, но передыха почти не давала и тут же подступала с новой, ужасающей силой. Еле волоча ноги, Лера бродила по квартире из комнаты в кухню и обратно. Иногда перед ее глазами вдруг неожиданно выныривала плита, и Лера удивлялась тому, что агрегат делает в комнате. Потом соображала, что это она сама находится в кухне, но тут же натыкалась на секретер с откинутой крышкой. В конце концов она перестала понимать, где находится. Боль уже не отпускала даже на мгновение. Лерино тело будто кто-то садистски раздирал на части. Она потеряла счет времени. Ей казалось, что прошло не меньше суток, когда наконец в квартиру ворвался побледневший Рафаэль, а сразу вслед за ним — врачи «Скорой помощи».

— Капельницу и носилки! Быстро! — скомандовала немолодая врач в ярко-синем халате, выслушав Рафаэля и жалкий, еле слышный лепет Леры.