Искатель, 2002 № 10 - Журнал «Искатель»

на магнитной полоске обычной кредитной карточки. Пластиковый прямоугольник лег в паз, раздалось чуть слышное жужжание, и дверь открылась. Мартин скользнул внутрь.

Непроглядную темноту разрезал узкий луч фонаря. Подсвечивая себе, Кори двинулся к служебному ходу, спустя минуту он был в подвале. Отодвинул стеллаж с коробками гаванских сигар и увидел дверь, о которой ему поведали архивные документы. Тут электроникой и не пахло, но счастье по-прежнему улыбалось ему: замка на двери не было! Только засов, тронутый ржавчиной. Мартин отодвинул его — против ожиданий, без лишних усилий и скрипа.

Пахнуло сыростью. Луч фонаря выхватывал из темноты осклизлые стены извилистого каменного туннеля. Мартин бесстрашно шагнул под его своды. Под кроссовками зачавкала раскисшая известь. Поворот, еще поворот.

Огромная крыса стегнула его хвостом по ногам, юркнула в угол и замерла, уставившись на пришельца глазами, в которых полыхала ненависть. Мартин успокаивающе улыбнулся ей.

Двадцать шесть метров отделяли подвал табачной лавочки от подвала музея. Где-то тут должна быть еще одна дверца. Кори водил лучом — влево, вправо, вверх, вниз. Сердце колотилось у самого горла. Он приказал себе не волноваться. Еще раз осмотрел кладку. Что это? Некоторые кирпичи отличались цветом и были изъедены влагой не так безжалостно, как их соседи. Проем заложили! И не поставили о том в известность архитектурное управление. Это было вопиющее нарушение инструкций, однако Кори несказанно обрадовался ему. Если бы дверь сохранилась, еще неизвестно, сколько бы он с ней промучился.

Мартин открыл сумку с инструментом и достал зубило и молоток. Экипируясь, он старался предусмотреть все неожиданности и теперь мог гордиться собой.

На стыке старой и новой кладки цементные швы были подобны губке. Лишь полчаса понадобилось, чтобы расковырять и оббить их. Затем Кори достал маленький ломик, засунул в щель, навалился всем телом, и кирпичи посыпались к его ногам.

Перед ним был сомкнутый строй костюмов и платьев, принадлежащих разным историческим эпохам. Запустив руки между камзолом флотского офицера и римской туникой, Мартин раздвинул вешалки и проник в помещение, заваленное продуктами жизнедеятельности музейных мастерских. Головы, руки, парики, глаза в стеклянной коробке. Зрелище было жутковатым, но Кори в эту минуту испытывал иные чувства. Он был радостно возбужден. Все шло по плану, и место это было ему знакомо. В поисках туалета он уже оказывался здесь, и был выдворен человеком, наносящим слой пудры на восковое лицо Бенджамина Франклина.

Дверь, ведущая в коридор, была приоткрыта. Кори опустился на четвереньки. До распределительного щитка добираться придется таким не слишком удобным, но безопасным способом.

Над ним проплыло окно комнаты охраны. Из-за стекла пробивались звуки музыки — секьюрити внимали ночному музыкальному каналу. Или спали, что вероятнее. Проверять так это или нет Мартин не стал. Впереди его ждала сложная задача: предстояло вновь продемонстрировать умение укрощать электронику.

Он справился. Зафиксировав картинку пустых залов на пленке микрокамеры, он подключил ее к сети и безбоязненно вышел на середину зала. Охранники его не увидят, даже если проснутся.

Богиня стояла в окружении представительной, но не самой симпатичной компании. Ненавистный ему Джон Кеннеди. Сталин. Выпятивший пузо Черчилль. Слащавый Элвис Пресли. Вместе с тем эти застывшие фигуры и лица служили неплохим фоном, оттеняя неувядающую красоту Мэрилин Монро. Она была как живая! Чудилось, еще мгновение — и полетит, еще секунда — и губы ее изогнутся в капризной зовущей улыбке.

Мартин склонился в поклоне. Выпрямился, коснулся рукой ее пальцев. Они были теплые! Он решился на поцелуй и понял, что не ошибся: пальцы Богини и впрямь были полны жизненного тепла. Волшебство! Чудо! Но только не обман чувств.

Слева раздался странный чмокающий звук. Справа — мелодичный перезвон. Кори повернул голову. Пальцы Пресли перебирали струны гитары! Мартин посмотрел в другую сторону. Премьер-министр Великобритании отлепил сигару от угла рта, и теперь его рука медленно опускалась на колено. А товарищ Сталин дергал усом и хмурил брови.

Легкий треск заставил Кори оглянуться. Монстр в черном плаще с лицом Белы Лугоши восставал из гроба. Его руки силились вытащить осиновый кол, пронзивший грудную клетку. Граф Дракула явно собирался вернуться. Рядом с титулованным вампиром тем же занимались шесть жен кровавого короля Генриха и Гай Фокс, один из авторов знаменитого Порохового заговора. Они шевелились! Они двигались! Они возвращались к жизни!

И снова шорох. Шелест легчайшей ткани. Мартин смотрел и не верил глазам. Мэрилин Монро, его Богиня, приподнимала край платья, обнажая дивной красоты ноги.

Фонарик выпал из руки Кори, ударился, подпрыгнул и погас. Вслед за ним на пол рухнуло тело Мартина. Сознание его отключилось, не выдержав потрясения и мраком беспамятства оберегая себя.

Он очнулся, когда робкое утреннее солнце окрасило окна серым. Мартин пытался понять, где он и что с ним. В голове постепенно прояснялось. Он в музее. Он — преступник. Но почему он лежит? Тут он вспомнил ожившие фигуры и от ужаса зажмурил глаза. В зале было тихо, только на грани слышимости вибрировало стекло, пронизанное тончайшими нитями сигнализации. Этот комариный писк помог Кори уверить себя, что случившееся — всего лишь кошмар, наваждение, что истинный мир — привычный и понятный — там, за окном и стенами музея, с автомобилями, электричеством, склоками в правительстве и экономическим кризисом в России, из-за которого он лишился возможности.

Он приподнял голову и посмотрел на Богиню. Она была прекрасна и неподвижна. Недвижимо было и ее окружение — Сталин, Пресли, Черчилль. Кровопийца из Трансильвании у противоположной стены почивал в своем гробу; жены Генриха VIII мирно сидели кружком; подрывник-любитель Гай Фокс пучил стеклянные глаза, ни капельки не раскаиваясь в попытке покушения на жизнь короля Якова.

Силы возвращались к Мартину. Он сел и схватился за голову — она раскалывалась от боли! Покачавшись из стороны в сторону, он с трудом встал, поднял фонарик и направился к выходу. От дверей взглянул на низкий вычурный столик у ног Богини; на нем были разложены принадлежавшие ей вещи, ставшие предметом циничного аукционного торга. Он мог взять их все! Он полагал, что имеет на это право. Но Богиня не позволила ему перечить судьбе, как ни сопротивлялась ей сама, той немилосердной судьбе, что вложила в ее руку горсть таблеток снотворного. Это она — Богиня! — вдохнула искру жизни в восковые фигуры, и совместными усилиями они остановили еретика, вздумавшего посягнуть на Божий промысел.

Кори закрыл дверь. От отключил микрокамеру, надеясь, что дрема еще не оставила секьюрити, иначе перемена в освещении залов тут же будет замечена. Все тихо. В подвале тоже не задержался. Жаль, не в его силах восстановить стену, так