Самый длинный день в году (СИ) - Тарханов Влад

Звонок. В кабинет входит секретарь.

— Сэр, вы просили докладывать немедленно: свежие сведения с Крита.

— Да, давайте!

Черчилль еще больше помрачнел. Гитлер нашел, каким образом усилить свою позицию на мирных переговорах. Десантная операция на острове развивалась по сценарию немцев. Русские предупреждали, что будет именно так. Он отдал приказ усилить ПВО гарнизона Крита, отслеживать воздушные цели, но опять не получилось. Немцам удалось захватить плацдармы и взлетно-посадочную полосу, куда постоянно прибывают подкрепления. Я же им писал, что важно сбить десант в первый же час-два после высадки, сразу же! И что? Эти генералы все сделали по-своему. Русские указывали начало операции с восемнадцатого до двадцать второго числа. Гитлер ударил девятнадцатого ночью. Флот не смог пробиться к острову, чтобы оказать действенную помощь. Потерян легкий крейсер. Два боевых корабля повреждены. Надо попытаться эвакуировать хоть кого-то! Пусть греки прикрывают отход канадцев. Хорошо, что там нет войск из метрополии. Хоть это как-то утешает. А двадцатого «Бисмарк» отправился в Атлантику, пошалить на наших транспортных артериях. Надо будет все-таки слетать в Шотландию. Инкогнито. Совсем инкогнито. Так будет лучше для всех.

* * *

Отель на окраине Лондона. 25 мая 1941 года.

— Мы считаем, что положение Британии безнадежно. Успехи Вермахта неоспоримы. В тоже время фюрер считает британцев представителями высшей расы. Поэтому его пожелания — это установить мир с Империей, чтобы продолжить свой поход на Восток. Мы не желаем уничтожения ваших жителей. Это Британия вступила в войну с Рейхом. Мы предлагаем мир.

Этот спич дался Мартину Борману с трудом. Черчилль, который сидел за массивным письменным столом, без интереса наблюдал за своим стоявшим визави. Кроме его кресла других стульев в комнате не было. Он откровенно устал от этого селюка, который старался донести до него позицию фюрера. Не желая уничтожать мирных жителей Британии, Гитлер бросил армады бомбардировщиков на мирные города, стараясь запугать жителей метрополии и заставить их сдаться. Но ярость британцев крепла, как и крепла решимость сражаться. Они предлагают мир! Для того, чтобы расправиться с Россией, а потом с удвоенной силой наброситься на Великую Британию! Он опять будет бубнить о добрых намерениях Гитлера! Какого дьявола? Черчилль все это уже слышал: ему ежедневно доставляли записи переговоров, которые вели с Борманом доверенные лица. Его мало интересовали все предложения фюрера о разделе сфер влияния. Что помешает этому ефрейтору снова нарушить все джентльменские договоренности? Разве британцы не шли Гитлеру навстречу? Даже когда он оккупировал Чехию, мы ведь знали, что ему для войны с СССР нужны промышленные мощности завоеванной страны. Но он потребовал еще и золото Чехии! И мы дали Гитлеру это проклятое золото! Он обещал Чемберлену пройти Польшу и напасть на большевиков! И надул нас, как слепых котят! Разве он не знал, что только джентльмены могут изменять своему слово, а он, Гитлер никакой не джентльмен! Жалкий ефрейтор, который вообразил себя Наполеоном! И он должен будет выслушивать этот бред от этого жалкого наци. Борман не глуп. Нет. Но он тугодум, слишком прямолинеен и не собирается отступать от своей линии, совершенно недооценивая решимость британцев бороться. И во что всё уперлось? Гитлер хочет заключение официального перемирия. И за все это время Борман упорно торгуется, обещая нам золотые горы, но ставит условием именно это: заключение перемирия и прекращения всех боевых действий между Империей и Рейхом. А пока Вермахт захватывает важнейшие острова, улучшая свои стратегические позиции на Средиземном море. Жаль, что посланца фюрера доставили только сегодня, но по-другому никак не получалось. Обеспечение секретности превыше всего!

Как только премьер увидел, что Борман снова набирает воздух в грудь, чтобы запустить еще одну речь минут на тридцать о величии Германии и ее миссии движения на Восток против большевистских орд, так сделал резкое движение рукой, останавливая собеседника.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Господин Посланник, скажите, вы у нас уже не один день ведете переговоры и, тем не менее, пока что прогресса в них не наблюдается. Как вы считаете, почему?

— Господин премьер… извините, сэр. Я считаю, что прогресс в переговорах есть, мы излагаем свои позиции, находим какие-то общие точки. Я надеялся на понимание моей миссии, сэр. Правда, мое видение наших общих проблем не всем тут нравится. Я бы хотел, чтобы позиция Британии была более гибкой.

— Вы правы, господин Переговорщик! Вы хотели бы, чтобы Британия была раздавлена и пошла на капитуляцию! Но мы продолжаем борьбу! И будем решительно бороться и дальше! Тактические неудачи? Для нас они не страшны. Вы проиграли битву в воздухе, проиграете и битву в море! Могу сообщить вам, что «Бисмарк» серьезно поврежден и осталось день, максимум два, чтобы пустить его на дно!

При этих словах Борман нервно дернул головой, его душила ярость от того, что упрямство бриттов не дает ему осуществить миссию, возложенную на него фюрером.

— Но вы верно, господин Переговорщик, определили важный аспект: борьбу с мировым большевизмом. Советы более двадцати лет опасность для всего цивилизованного мира. Жаль, что вы не решились напасть на них в тридцать девятом! А вместо этого пошли в противоположном направлении. После ваших бомбардировок Лондона меня и мое правительство просто не поймут, если мы заключим даже не мир — а перемирие.

При этих словах Черчилля Мартин Борман вздрогнул, и лицо его оказалось стянутое каменной маской. Так на ней отражалась тень возможного провала.

— Господин… Сэр, нам нужна была промышленность Франции, иначе мы просто не могли подготовиться к вторжению в СССР. Это очевидный факт. После Версаля Германия не могла привлечь большие ресурсы, у нас их просто не было. Как и не было армии. Но сейчас мы готовы бросить против СССР более ста двадцати дивизий. И нам нужны определенные гарантии…

Черчилль притворно задумался:

— Ну да, тори опять могут одержать победу над вигами… Нет, нет, я не ограничиваю ваши возможности, я только объясняю свои обстоятельства. Вам нужен поход на Восток? Нам не нужна мощная Россия. Она нам вообще не нужна в виде единого государства. Я могу предложить вам некое компромиссное решение. Но это единственный вариант, которое вы получите. Или это, или ваша миссия закончена.

— Я готов выслушать вас, сэр… — Черчиллю показалось, что Борман напрягся еще сильнее. Ну, ничего, сейчас ты получишь всё, что хотел!

— Никаких письменных договоров о мире и даже официального перемирия не будет! Мы даже обязаны будем заключить союз с большевиками, но помогать им будем не особо напрягаясь. Старого и ненужного оружия у нас много. Как только вы берете Москву — мы заключаем официальный мир на самых выгодных для Германии условиях. Пока что Африка остается местом боевых действий. Дойдете до Суэцкого канала, ну что же, будет совместное управление им. Босфор и Дарданеллы так же под совместный контроль. Мы даже поможем со строительством железнодорожной линии Берлин — Басра — Кувейт. Мы гарантируем, что четыре года высадки британских войск на континент не будет. Германия в ответ обязуется не атаковать Мальту. Французские колонии в Африке — ваша законная добыча. Но французский Индокитай — наш. После того, как большевики будут добиты за Уралом — совместная разработка богатств Сибири, где наша доля будет 33,3 % минимум. Гарантии — это наши слова, и ничего более! И заключение мира возможно только после взятия Москвы!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, но фюрер уполномочил меня…

— Господин переговорщик, это последнее наше предложение. Других не будет. Наши позиции не так уж плохи. На Острове вы высадиться не сможете: воздух над Британией уже проиграли! Содержать армию, очень большую армию еще два или три года — разоритесь! Мы можем просто ждать, когда ваша армия съест вашу экономику.

— Эти предложения должны оказаться у фюрера. Я уверен, что он их примет.

Борман пробурчал последнюю фразу самым недовольным тоном. А ведь грубый фермер — это только маска! Знание английского языка, это о чем-то говорит! Пусть Борман и общается с жутким акцентом, так все равно, я его понимаю. Да и соображалка, пусть туго, но работает.