Сага о бескрылых (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Пугать друг друга станем? Я тебя предупредил.

— Поняла.

Дверь поддалась легко, но скрипу было столько, что никаких дверных молотков и колокольцев не нужно. Прилавок, стопка дощечек, горшки с воском — лавка все-таки. Кашляя и недовольно бормоча, из полутьмы выбрела старуха:

— Чего?

— Совет нужен, — почтительно объяснил Укс. — По карте дальноземной. С хозяином поговорить можно?

Старуха подслеповато щурилась:

— Занят хозяин.

— Так мы много времени не отнимем, — десятник положил на прилавок пару серебряных «корон».

— Из богатых, значит, страдальцы? — старуха пренебрежительно махнула по истертой доске иссохшей ладонью — монеты исчезли. — Сейчас гляну, не спит ли хозяин…

Она зашаркала вглубь дома, наступила тишина. Посетители ждали, довольно долго, потом оборотень прошептала:

— Сдохла древняя ведьма.

— Если она действительно ведьма, ей твои слова не понравятся.

— Что ж на правду обижаться? Пошли, может, помочь нужно. Страданья облегчить, серебро ненужное прибрать.

— Пасть пустоголовую прикрой.

Сообщники двинулись вглубь, Укс держал наготове посошок, отодвинул тряпку — то ли занавес, то ли плащ на веревке развешенный. Мерцал огонек светильника, за столом сидел карлик-старичок, корпел над дощечкою. Видимо, на ощупь работал.

— Здравствуй, хозяин, — вежливо сказал Укс. — Ссандром вас именуют? Просьба есть. Нижайшая.

— Нижайшая? — карлик недоуменно оглянулся и пробухтел. — Тут чужих ушей нет. Прямо говори, крылатый без крыльев. Чего надо?

Лоуд ухватила десятника за локоть — рано колдуну голову пробивать.

Укс тускло сказал:

— Не знаю о чем ты, да все равно не во мне дело. Вот знакомца я привел. Потерял он кое-что, переживает.

— Эта, что ли? — удивился карлик. — Разве не она, столикая, тебя привела? Что вы меня путаете? Я ей в прошлый раз все сказал. Помочь не могу. Что непонятно?

Лоуд кашлянула:

— Еще вопросы появились. Уточнения.

— Совсем спятила, коки-тэно? Какие уточнения? С вами приличные дарки вообще никогда дел не ведут и не собираются. Я вошел в положение, подсказал. Чего тебе еще? Не было здесь твоего одноглазого. Не там ищешь.

Лоуд открыла рот, закрыла. В голове будто шторм начался, мысли о черепную кость заколотило так, что пустоголовую в тошноту бросило. Оборотень зажмурилась.

Укс тем временем спрашивал у хозяина:

— Собственно, я тоже уточнить хотел. Вот вы про моего знакомца «она» говорите. А иные про него «оно» говорят. Как правильно-то, а?

— Говорю же, чужих здесь нет. Что ты, боред, язык ломаешь? Учтивому разговору разучился? С самкой ты спишь, все по вашей новой традиции. И отчего этот вопрос тебя вообще волнует? Помнится, в старые времена у вас на Сюмболо…

— Я с ней не сплю, — заверил Укс.

— Это почему? Все с ней спят. Такая уж природа у коки-тэно. Бабская. Разве сразу не видно? Ни на что больше такие не годны.

— Ты, господин, так не говори. Неразумно.

Карлик поджал губы:

— Опять пугаете? Прошлый раз мне пытками грозила, теперь грубого бореда привела. Что за нравы? Пожалеешь вас, окажешь сочувствие…

— Ты меня за что в прошлый раз жалел? — глухо спросила Лоуд.

— Как за что⁈ Кто мне тут печальную историю плел? Кто неловкие соблазны показывал? — хозяин обвиняющее ткнул пальцем-сучком. — Ты и кривлялась.

— У меня неловких соблазнов не бывает, — с трудом, но сдержалась оборотень.

— Неужто⁈ — восхитился карлик. — Я в женщинах разбираюсь. У меня жена была, истинная красавица.

— Эта карга, что ли? — Лоуд кивнула в сторону двери.

— Оскорбить желаешь? Я женат был, когда родители твоих родители, столикая, еще и спариваться не умели…

— Подождите. Я не пойму ничего, — вмешался Укс. — Что тут прошлый раз-то было?

— Так совета твоя многоликая срамница просила. Я объяснил, что ее одноглазый, что вроде бы глаза отращивает, вовсе не цэклоп. Те нормальные дарки, с умом и в крепком теле, привычки шляться далеко по морям не имеют. Так что пусть своего недруга в иных местах поищет. Да и вообще отрастить себе второй глаз нельзя. Этот-то искомый лихач, явно человек и заведомый жулик…

— Бред какой-то, — морщась, заявил боред.

— И я говорю, боред, что это бред, — согласился хозяин. — Если твоей бабенке охота в месть играть и по океану впустую бегать, пусть в других местах шныряет. Вот и весь мой ценный совет. Кстати, слушай, а что у вас в Сюмболо совсем крылатых не осталось? Мне бы для летописи записать. Такое племя — и по-глупому выродилось…

Укс и оборотень одновременно метнулись через стол. Но мелкий хозяин был начеку — мгновенно соскользнул с кресла, выругался откуда-то снизу. Десятник нырнул следом, панически заскрипела древняя мебель.

— Где он, припёрок⁈ — зарычала Лоуд, лежащая животом на столе.

— В углу. Нора здесь, — рявкнул невидимый Грузчик.

Оборотень прыгнула к углу — под ней рассыпалось ветхое кресло. Укс лежал во тьме, силился протиснуться за огромный шкаф:

— Узко здесь!

Лоуд мгновенно приняла облик рыжего мальчишки, проползла по спине хозяина: нора уходила под пол между шкафом и стеной. Втиснулась в щель — впереди слышалось шуршание. Оборотень ползла меж угловатых камней, пытаясь настичь беглеца — дотянулась, схватила за сапог. Карлик лягнулся, Лоуд почувствовала, что сапог в руке полегчал, попыталась протиснуться дальше, но лаз стал совсем узок. Беглец что-то неразборчиво крикнул, затихло…

Назад оборотень выбиралась долго, приходилось пятиться, дважды чуть не застряла.

Укс сидел на столе среди раздавленных табличек.

— Ушел?

— Едва не прижала ющеца поганого, но там и крысе не протиснуться — Лоуд взмахнула трофеем.

Десятник нюхнул сапог, содрогнулся:

— О том, что ноги можно мыть, ему, видимо, в последний раз жена-покойница напоминала.

— Ничего. Я его умою, — Лоуд потрогала ножны на боку. — Вернется, никуда не денется.

— Пожалуй, он не такой уж пустоголовый, — пробурчал десятник.

— Вот я ему плешивое темя вскрою…

Тихий треск прервал дискуссию — соучастники уставились на стоящий на шкафу горшок — по пыльному сосуду ветвились трещины, из появившихся прорех резво поползли темные пятна.

— Миловцы! — подскочил со стола десятник.

Пауки сыпались по шкафу на пол, слышался шорох сотен лапок.

— Иллюзию колдун творит, — не очень уверенно сказала оборотень, отступая к двери.

За спиной громко зашипело — Лоуд обернулась, выставляя нож — с косяка свешивалась гибкая темная тень. Укс ударил своим посошком — сшиб на пол тяжелую плеть змеи. Светильник потух, потянуло запахом плохого масла и мускусом. Соучастники поспешно проскочили в дверь: за спиной тьма шуршала, шипела и шевелилась.

— Постой, каргу с собой прихватим, поговорим, — прохрипела Лоуд.

Старуху найти не удалось. Зато оборотень обожглась о совершенно холодную с виду сковороду, на Грузчика упала шкатулка с десятками на редкость острых стило.

— Иллюзии, говоришь? — спросил Укс, раздавливая очередного паука-миловца — тот с мокрым чмоком лопнул под подошвой, но из-под занавеса бежали десятки новых…

Соучастники выскочили на улицу. Вытирая кровь с исколотой шеи, десятник заметил:

— Если он действительно колдун, то разумнее тебе было предупредить заранее.

— Так разве я помнила?

— Ну, теперь-то вспомнила?

— Частично.

Пока возвращались к убежищу у кладбища, Лоуд кое-что рассказала. Не всё, естественно. Всё хозяину знать было незачем.

…— И этот одноглазый отрастил себе второй глаз.

— Маловероятно.

— У меня были верные сведения.

— Откуда?

— Не помню. Но определенно верные. Иначе я бы не пошла в такую даль.

— А откуда ты шла?

Лоуд неопределенно махнула рукой:

— Полагаю, с запада.

— Почему ты так полагаешь?

— Есть такое чувство.

— А то чувство подсказывает зачем ты гонялась за отдельно взятым человеком, явным бродягой и вором? Больше прирезать было некого?