Мы, аристократы 5 - Бастет

местах. Ромильда в свои тринадцать с половиной еще не нуждалась ни в чём таком, ей было достаточно немного тепла и особенного внимания, как подтверждения того, что она моя избранница. А что до меня... мне начинало казаться, что три с половиной года до её совершеннолетия - это Мордред знает как долго.

Не скажу, что я не мог бы жить без неё - мог бы и жил бы - но она была важной частью моей жизни, делавшей её полноценнее.

Наша помолвка была назначена на двадцатое августа - воскресенье, один из дней астрологически благоприятного периода. Ромильда еще не была моей невестой, но я уже сейчас относился к ней, как к своей супруге - то есть, женщине, с которой мне всю жизнь предстояло пройти в одной упряжке. В этом была наша разница с современными маглами, слишком мало зависевшими друг от друга. Пока они перебирали мальчиками-девочками, мы учились быть верными своему единственному выбору. Пока они надеялись, что "если что, то разведёмся", мы учились сживаться и притираться друг к другу. Мы - друзья и родные, союзники и любимые - были друг у друга на всю жизнь.

Мне негде было выучиться этому у маглов. Этому научил меня Тед.

Невилл не спешил воспользоваться моим предложением помощи, и это меня не удивляло. В самом деле, кто я ему был? Да почти никто - однокурсник с чужого факультета, в чём-то товарищ по одному из его несчастий и уж точно не жилетка, в которую приятно поплакаться. Меня скорее удивило, когда он всё-таки написал мне недели две спустя. Как обычно, с предложением встретиться и поговорить.

К этому времени мы с Солом Крокером восстановили кабинет и почти разобрались с защитой личных апартаментов директора. Оставалось немного, и хоть я и подрядил невыразимца на инвентаризацию хранящихся в кабинете артефактов, это было не срочно. Мне даже не пришлось ничего откладывать и переносить ради встречи с Невиллом. В Британии было не так уж много мест, которые были точно известны нам обоим, поэтому мы договорились встретиться в Косом переулке, на веранде в кафе Фортескью.

Лонгботтом пришёл ровно в три часа дня - в траурном камзоле, строгий, похудевший, с плотно сжатыми губами. Он и так был высоким для своего возраста, а в последнее время, кажется, вытянулся ещё больше. Как и прежде, мы поздоровались согласно этикету, словно малознакомые люди, и он подсел ко мне за столик.

- Мороженое? - предложил я.

- Нет, не хочется, - он вздохнул. - Я с кладбища, каждый день навещаю.

Он не спешил продолжать разговор, и я глянул ему в лицо:

- Извини, утешать - не моя сильная сторона. Понимаю, потеря очень тяжёлая.

- Ничего... - пробормотал он. - Меня все... утешают.

- Надеюсь, Министерство организовало всё как надо, - сказал я, имея в виду похороны.

- Да, все было... достойно. Бабушка бы... - он сглотнул. - ...одобрила.

- Жизнь не кончена, Лонгботтом. А как твои родители?

- Они ничего не знают. Бабушка отправила их в Швецию долечиваться. За две недели до того как... Там у них нашли ментальные закладки, но сказали, что закладки свежие и их можно убрать без последствий. Поэтому она и забрала меня из Хогвартса сразу же после экзаменов. Чтобы и мне что-нибудь в мозги не вставили.

- Мне говорили, что тебя забрала бабушка.

- Ты спрашивал?

- Было подозрительно, что новая надежда Британии нигде не показывается. Тебя могли как спрятать, так и похитить. Но если ты был с бабушкой - то всё в порядке.

- А знаешь, для рода я действительно был бастардом. Моя бабушка не Лонгботтом по крови, но она была регентом рода Лонгботтомов из-за того, что случилось с отцом. Она провела надо мной ритуалы признания и очищения крови... накануне Визенгамота... когда прочитала этот архив. До этого она не считала меня достойным наследником и всё еще надеялась, что отец выздоровеет.

- Может, ты всё-таки неправильно догадался про наследника, - предостерёг я.

- А что тут догадываться, она сама мне сказала. Она у меня прямая, моя бабушка. Была...

- Если ты читал о своих предках, то должен знать, какие это стойкие и отважные люди. И прямые, потому и гриффиндорцы.

Лицо Лонгботтома прояснилось, взгляд оживился.

- Она гордилась, что мой отец - гриффиндорец. Что он со светлого факультета.

- Свет, Тьма - это мода нынешнего века, прежде так не делили. И слизеринец может быть меценатом, и гриффиндорец - фанатичным убийцей. Из Гриффиндора прежде выходили воины, что тут светлого? Простота и прямота - еще не залог добронравия и порядочности, хотя гриффиндорцам, конечно, сложнее крутить интриги.

- Дамблдору это, как видишь, не мешало, а он был гриффиндорцем, - грустно заметил Невилл.

- До Слизерина у него не дотягивала родословная. Шляпа туда и сейчас безродных не очень-то распределяет, а тогда, в начале века, к этому относились ещё щепетильнее.

- Бабушка рассказала, что Дамблдор спрашивал у неё этот архив вскоре после окончания войны. Но тогда она не знала, что эти бумаги у неё в доме, а когда нашла их несколько лет спустя, уже не придала им значения. Скажи, она хоть не зря... умерла?

- Конечно, не зря. Её поступок войдёт в историю Британии, можешь не сомневаться. У нас были кое-какие доказательства, но общественное мнение - это такая тупая стихия. Если уж оно что-то вбило себе в голову, его пока носом не потычешь, ни в чём не убедишь. Сейчас понятно, что было бы лучше, если бы твоя бабушка связалась с Роули еще до собрания, но кто же знал, что там будет опасно... Охраны нагнали больше обычного, но Грюм раскидал их как котят. Я сам видел.

- Ты? Видел?!

- Опекун был там среди свидетелей и показал нам этот момент в думосбросе.

- Эх, а я не видел... - машинально посетовал он.

- И не надо, зрелище очень тяжёлое. Половина зала была залита кровью. Трое убитых, больше десятка раненых. Грюм кидался Бомбардами и Секо, а это кровавые заклинания.

Невилл, и без того не цветущий, побледнел ещё больше.

- У меня было дурное предчувствие. Я отговаривал её идти туда и даже отговорил, но она всё утро была как на иголках, а после обеда всё-таки передумала и отправилась в Министерство. Она никак не могла простить, что Дамблдор втянул в это моего отца.

- Сам-то ты как? - увёл я