Прощай — прости - Кэти Келли

— Ты правда так думаешь?

Фиона была не только эксцентрична, но и великодушна. Эшлин не хотелось, чтобы она ставила бедного Пата перед необходимостью оказать услугу их неожиданно брошенной соседке. Ввязываясь в поиски работы, Эшлин нуждалась в поддержке, но не в подачках.

— Я совсем заржавела. Мне бы хотелось учиться, но только если Пат сочтет, что это действительно имеет смысл, — искренне сказала она.

— Не смеши меня, дорогая. Если ты в состоянии соорудить на скорую руку обед из четырех блюд, не впадая при этом в истерику из-за сломавшейся морозилки и потекшего мороженого, то определенно справишься с несколькими телефонами. И ты же знаешь, папочка обожает тебя, — добавила она с улыбкой. — На вечеринках все старается сесть рядом, так что придется отбиваться, когда он увидит, что ты вся такая деловая сидишь в приемной.

Эшлин рассмеялась против воли, представив, как импозантный адвокат со стальными глазами, каким был отец Фионы, приглашает ее в кабинет ради жарких развлечений на столешнице старинного стола — посреди важных документов и томов по юриспруденции.

— Даже представить себе такого не могу, — усмехнулась она.

— Зато я могу, — ответила Фиона. — Когда мама бросила его, он словно превратился в четырнадцатилетнего мальчишку, который только что открыл радости секса и резвится на полную. Я рассказывала, как он чуть не затащил в постель подружку невесты на свадьбе кузена?

— Да брось!

— Ты не представляешь, что это за человек! Он свихнувшийся, как Мартовский заяц, только на почве секса. И, как ни крути, женщины просто обожают его. Всегда обожали. — Фиона зажгла сигарету. — Сама не знаю, зачем я курю эту гадость, — пробормотала она, — притом что забочусь о здоровье. Пат постоянно выговаривает мне, но ведь у каждой девочки должен быть какой-нибудь порок.

— Я, в общем-то, не спорю, — заметила Эшлин. — Тем более что я-то подтянутой фигурой вообще не могу похвастать. Уже вечность не ношу леггинсы, а живот? Если он вырастет еще больше, то понадобится что-то вроде этих ужасных утягивающих трусов, которые носят бабушки.

— Только через мой труп, — твердо сказала Фиона. — Оставим бабушек и их приспособления. Эшлин Моран, деловая женщина, будет блестящей, ухоженной и чертовски сексуальной, даже если для этого мне лично придется трижды в неделю водить ее в спортзал.

Она поднялась и стряхнула пепел.

— Я поговорю с Патом, как только вернусь с аэробики. Спрошу, что у них сейчас с вакансиями. Там постоянно кто-то уходит, а нанимать временных сотрудников из агентств стоит целое состояние. Он сделает все, чтобы заполучить тебя. По крайней мере, папа сделал бы.

Эшлин снова хихикнула. Неважно, сколь беспросветно мрачной была ее жизнь. Несколько минут в компании Фионы с ее остротами и циничными замечаниями обо всем на свете — и настроение немедленно улучшалось. Глядя на мир глазами Фионы, Эшлин менялась к лучшему, обретала зрелость и уверенность в себе. В глазах Фионы она никогда не будет напуганной и одинокой женушкой, внезапно покинутой и пасующей перед тем, что ждет ее и двух ее ребят за поворотом жизни. Этим Фиона и очаровательна — своим умением смотреть на жизнь сквозь цветные очки, которые преображали мир, хоть и не всегда были розовыми. Если бы ее муж, с которым они прожили десять лет, вдруг решил оставить свою неугомонную, помешанную на теннисе женушку, Эшлин не сомневалась, Фиона бы только вздохнула и начала все сначала. Заново обустраивая жизнь, высматривая по-настоящему верного спутника и не давая обстоятельствам сломать себя.

На Фионе был розовый джемпер поверх маленького сексуального топа, который, как прикинула Эшлин, ей самой не налез бы даже на бедро. Загорелая после регулярных поездок на виллу Финиганов в Испании, подтянутая и стройная благодаря аэробике через день, Фиона выглядела фантастически. В этом изящном наряде, покупка элементов которого составляла главную радость ее жизни, с длинными наманикюренными ногтями, часиками «Картье», в чьем золоте плескалось солнце, роскошными каштановыми волосами с матовым блеском — следствием вечности, проведенной в парикмахерских салонах, — Фиона была стопроцентной роскошной сучкой. Которой, слава богу, на самом деле не была.

Эшлин вспомнила тот день, когда Финиганы въезжали в огромный дом из красного кирпича на той стороне улицы, превратившийся в причал для целой флотилии фургонов с дорогой мебелью. Бригада из десяти взвинченных мужчин целый день вела схватку с неповоротливыми сосновыми шкафами, чудовищными диванами и полированным обеденным столом, за которым, казалось, могло уместиться человек двадцать. Из окна спальни Эшлин наблюдала за перипетиями этой битвы и не могла оторваться. Наконец высокая, безукоризненно одетая брюнетка заглушила мотор своего спортивного автомобиля и проследовала в дом с маленькой пушистой собачкой на поводке. Эшлин немедленно заключила, что ее новая соседка, по-видимому, важная деловая леди, не из тех, кто станет забегать к ней на кофе по утрам. Так что для нее оказалось полной неожиданностью, когда пару дней спустя Фиона возникла на пороге, представилась и осведомилась: их соседка через два дома полный псих или искусно прикидывается?

— Я только сказала, что мы с мужем переехали в дом через дорогу и хотели бы познакомиться с соседями. А бедняжка побледнела и, заявив, что не собирается ничего покупать, захлопнула дверь у меня перед носом, — пожаловалась Фиона.

— Она глухая, — объяснила Эшлин. — Ну и, видимо, слегка не в себе. Но вы еще не видели ее брата. Он считает, что сейчас 1944 год, а он — французский шпион, работающий под прикрытием.

— Так, а в округе есть нормальные люди? — спросила Фиона.

— Ну, мы вполне нормальные, — ответила Эшлин. — Большую часть времени во всяком случае. Могу я предложить вам чашку кофе?

— Спасибо, это было бы отлично. Если мой организм к одиннадцати утра не получает как минимум четыре дозы кофеина, он объявляет забастовку. Я могу зайти домой и захватить несколько отвратительно сладких булочек, если хотите, — предложила она.

— О, поверьте, у меня тут много всяких отвратительно сладких штучек. Даже чересчур.

Они подружились. Иногда вместе ходили в супермаркет, компенсируя болтовней потерю времени в очередях, или заглядывали в магазинчики с одеждой — когда Эшлин в очередной раз садилась на диету.

Фиона постоянно агитировала Эшлин посещать спортзал или хотя бы время от времени играть в теннис с общими друзьями. Но на этот раз взгляд Фионы был преисполнен особой твердости.

— Ты должна наконец начать заботиться о себе, дорогая. Я достаточно насмотрелась на девочек, которые просто разваливаются на куски, когда их брак прокисает, и не хочу видеть, как это происходит с тобой. Завтра мы вместе отправляемся покупать тебе кроссовки, и без разговоров, пожалуйста! — Она усмехнулась и ткнула Эшлин в пухлое плечо.