Мартынова, ты уволена! - Ольга Корк

достаточно того, что Самарой он руководил всего два месяца, между прочим, сбежав из ссылки, оказался у нас, насколько я помню.

Аня смешно почесала нос, после чего гордо вздернула его и продолжила:

– Так с чего город назван в его честь?

– Ну, Ленинград и Сталинград уже были, видимо, – не смог удержаться от шутки, – а что за история с площадью?

– Ой, представляешь, первые упоминания о ней были еще в тысяча восемьсот тринадцатом… хм, или пятнадцатом, надо перечитать! Так вот, она, конечно, была меньше в то время, но все равно являлась главной площадью города и была достаточно большой. Первое название уж не знаю чем было продиктовано, но она довольно быстро стала Соборной. А все потому, что на ней решили строить кафедральный собор и вот его история мне больше всего запомнилась. Здание собора возводили четверть века, представляешь? Он был больше этого театра, и очень высоким. Занимал очень важное место в жизни города и его было видно с Волги. Я фотографии смотрела, красота неописуемая. Белый такой. Огромный. Действительно монументальное строение. В общем, собор, насколько помню, был имени Святого Алексея, покровителя города нашего. Историю Самары не читал?

Аня со скоростью пулемета начала сыпать на меня фактами, а я лишь головой качал то от удивления, то от переполнявших ее эмоций. В первый раз видел Мартынову, которая активно жестикулировала, а иногда даже едва не подпрыгивала от бурлящей в ней энергии.

Естественно, историю Самары я не читал, о чем и сказал, а в ответ получил укоризненный взгляд. Блин, да я даже историю Москвы, кроме как в школе, не очень-то изучал, а тут отчего-то так стыдно стало.

– Ладно, неуч, потом расскажу. Так вот, храм, увы и ах, с приходом большевиков взорвали. Но он просто так не сдался, на его уничтожение ушло без малого три года. Последней взорвали колокольню. Из исторических сводок вычитала: колокольня во время взрыва якобы подлетела на несколько метров в воздух и только потом рассыпалась по всей площади. Естественно, имя площади опять сменилось. А потом еще раз уже на Куйбышева.

– Ничего себе.

Возглас был вполне искренним, но относился он, скорее, к самой Анне, чем к истории храма. Сколько их, разрушенных, по России было в то время. Не счесть.

– Угу. Так, по интересностям. Смотри. Весной тут у нас гуляют Масленицу и День Победы, зимой стоит ледяной городок, главная елка города и домик Деда Мороза для детворы. Честно, туда я сама хожу каждый год, это так весело! Загадки там всякие, актеры, аниматоры. Избушка на курьих ножках. Летом, ну вот не так давно уехала ярмарка. Не знал? Выставки проводят, день города. Концерты. Просто какие-то активити делают. Пару лет назад по выходным тут выступал духовой оркестр. О, а совсем недалеко отсюда вход в бункер Сталина!

– Вот про него я что-то слышал.

Мартынова, прищурившись, окинула меня внимательным взглядом, а потом совсем как старушка заворчала:

– Что-то слышал он, понаехали тут, дёрёвня московская! Чтоб ты знал, бункер тот то еще место. Рассекретили его только в девяностых, туда теперь с экскурсиями водят, если интересно, сходи, есть на что посмотреть. Но самое смешное, что самого Сталина там никогда не было.

Мы как раз дошли до края площади и замерли на светофоре.

– Так, и по каким историческим местам ты меня еще поведешь?

Ну раз мы начали такое погружение в историю города и его достопримечательностей, я логично предположил, что Аня собралась побыть гидом сегодня. Но, кажется, ошибся.

– А ты что, по музеям хочешь и вот это все? – она смотрела на меня, высоко выгнув брови.

– А у нас другие планы? – ответил ей таким же взглядом.

– Вообще-то я хотела просто погулять, но раз ты так ставишь вопрос… Так, идем, наш свет.

Неспешно мы дошли до еще одной площади, как мне показалось, и памятника. В этот раз героем был Чапай, а площадь оказалась не то, чтобы площадью, хотя, кажется, задумывалась именно как она.

– Смотри, это театр драмы. Там, – взмах рукой, – кулек, в смысле, институт культуры, тут Чапай, площадь его же, но отчего-то на ней паркуются, когда в театр ходят. А мы идем вон туда.

Еще один взмах рукой, проследив который я увидел замечательный вид на Волгу, но не понял, куда именно мы идем.

– К Волге?

– Не совсем, в Струковский сад, а дальше сюрприз. Вот, кстати , пока не ушли от театра драмы, можешь полюбоваться на нем гербом Самары не с козой, а с горным козлом.

Присмотревшись к красно-белому зданию, действительно увидел гербовый знак, на котором был изображен некто с весьма внушительными рогами.

– Герб менялся?

– Не, ты что, наш герб утверждала Екатерина Вторая, на нем изображена дикая коза, чтобы ты знал. Такая, как в сказке «Серебряное копытце». Я, к слову сказать, в детстве часто представляла себе, что наша козочка тоже так умеет: цок копытцем и у города нет проблем с деньгами. В общем, ошибалась.

– Хм, а жаль.

– Да нет, замучили бы животное. А этот рогач… Не знаю на самом деле, почему так выглядит, но придерживаюсь того мнения, что здание театра строили рабочие из ближнего зарубежья, как сейчас говорят, и сделали рога, привычные им. В смысле, козлам, что живут в горах. Да блин, я в общем про животных, ни в коем разе не про людей южных кровей.

– Да я понял, не переживай.

Не рассмеяться было сложно, но я смог. Наверное. По крайней мере, Мартынова не стала меня упрекать, что я над ней насмехаюсь.

Мы спустились ниже, как оказалось, театр находится на хорошем таком холмике, и оказались напротив парка. Чем он был примечателен, я узнал зайдя в него. Красиво, ничего не скажешь. Цветочные фигуры действительно увлекали, а густая тень вдоль многих дорожек спасала от жары. Хотя погода сегодня и была мягче, но все равно в городе стояла жара. В парке было хорошо. Еще бы все лавочки не были заняты, я и вовсе был бы счастлив. Как старый дед, ей-богу.

– Так, Глеб Викторович, сходи купи попить, а? Там у входа ларек с минералкой стоит, а я пока позвоню. Буду тебя вот прямо тут ждать.

Ага, гид мой тоже слегка утомилась под жарким солнышком. Ну что ж, пришлось надевать белые доспехи и быть рыцарем.

Когда я вернулся, Аня еще разговаривала по телефону. Точнее, она весело хохотала, запрокинув голову, но при этом прижимала трубку к уху.

– Все, поняла, спасибо тебе, родной, должна буду. Нет, натурой все еще не отдаюсь.