Научись любить, если сможешь (СИ) - Евгения Ник

когда он оказывается внутри квартиры. Закрываю дверь и посильнее запахиваю края халата. Он внимательно наблюдает за моими движениями, закусив губу с задумчивым видом.

— Мур, я скучал, — выдает внезапно. Поднимаю на него взгляд и понимаю, что я на грани. Стою на краю высоченного утеса. Качни меня ветер, и я сорвусь. Миша и есть мой ветер и гора.

Меня ни капли не отпустило после вчерашнего. Эмоционально размазана. На тоненьком держусь.

Он тянет руку и касается моего лица тыльной стороной. Этого, оказывается, достаточно. Маленькая ласка, слегка проявленная нежность. Вот он ветер. Этого оказывается достаточно. Слезы набегают на глаза, а затем крупными каплями срываются с ресниц. Я делаю шумный всхлип, утыкаюсь Мише в грудь и начинаю натурально рыдать. Он напряжен до состояния камня. Сразу заключает меня в свои объятия и прижимается губами к моему затылку. А я все реву и реву…

— Я… я теперь совсем одна. Всегда была… но теперь вообще. Ми-ми… Миша, почему все так, по-дурацки? — тараторю что-то на бессвязном, лишенным для него всякого смысла.

Какое-то время мы так и стоим. Затем он все же нарушает наше молчание.

— Ларис, прости, но я тебя не понимаю. Пойдем в комнату, и ты мне все расскажешь, — крепче прижимает к себе и еще раз целует в макушку, мягко проводит по спине.

Медленно отстраняюсь от него и начинаю тереть глаза, но Гора берет мои руки в свои и опускает их. Затем сам, аккуратно вытирает слезы и целует в скулу, там, где уголок глаза.

— Будешь плакать, голова разболится и тогда станет еще хуже, — мягко говорит он и легонько щипает меня за бочок.

— Ау! — выдаю реакцию. — Она у меня и так болит.

— А будет еще хуже.

— Где Юля? В смысле с кем она? — задаю вопрос, как только мы проходим в комнату. Подхожу к кухонной зоне и включаю чайник.

— Юля сейчас с няней. Чего? — поднимает вверх брови. — Ты что думала, я со всем один справляюсь? Ну уж прости, я не супермен и да, у нас есть помощница.

— Да нет, просто я даже не думала об этом.

— На самом деле это наша соседка. Она бывший педагог, но давно вышла на пенсию. Я просто предложил ей работу, потому что знаю ее с очень хорошей стороны.

— Понятно, — бормочу, все еще пребывая в задумчивости.

— А теперь, я жду ответа от тебя. Что случилось?

Завариваю чай, достаю сахарницу, вафельные рулетики и ставлю все перед Мишей на стол. Сажусь на соседний стул и вздыхаю, не зная с чего начать.

— Совесть имей, мне на работу надо. Рассказывай скорее, или я тебя пытать начну.

— Да нечего рассказывать. Я считай, сирота, вот и все.

— Не понял? У тебя же мать есть и Толик.

— Вот именно. Ты же их видел… В общем, вчера ездила туда и забрала все свои вещи. Думала, хоть в этот момент мама будет как-то нормально себя вести и, быть может… может, хоть одно ласковое слово от нее услышу. Но нет. Это еще раз дало возможность мне понять, что я для нее пятое колесо в повозке и всю жизнь им была. Никчемная, ненужная, до невозможности опостылевшая дочь.

Миша выдерживает паузу, видимо, раздумывает, что сказать.

— Ты говоришь, а я твою мать порвать хочу на мелкие клочки. Веришь? И в то же время мне не по себе от моих чувств, ведь она твоя мать. Та, что дала тебе жизнь, — Миша встает, подходит ко мне и садится передо мной на колени. Заглядывает в глаза. — Больше не плач из-за нее и одна туда ни ногой. Нахрен себя так доводить.

— Угу, — громко шмыгаю носом. — Да мне там и делать больше нечего, даже вещей моих нет. Все связи разорваны. Просто… грустно стало, что у всех хорошо и родители замечательные, а у меня вот так.

— Мур, не у всех. Семьи разные бывают. Есть и те, кто в детдоме вырос. Да у тебя такая мать, поблагодари ее за то, что дала тебе жизнь и отпусти с миром. Пусть теперь живет, как ей того хочется.

Слушаю его и вдруг начинаю улыбаться.

— Миш, знаешь что?

— Что?

— Я вообще не помню, чтобы ты так много говорил. Думала, ты тупой качок, — выдаю и зажимаю рукой рот, чтобы не расхохотаться громче.

— Ну, недалеко от истины, — улыбается он и утыкается лицом между моих коленей. — Не скажу, что я особо разговорчив. Дочь не в счет. С ней и часами могу общаться.

— Прикольно.

— Толик тебя не обижал? — поднимает голову и смотрит на меня упор. — Говори, если что, я проведу с ним поучительную беседу, — злобно улыбается и прохрустывает шейными позвонками.

Закусываю губу и молчу. Так хочется вылить на Мишу всю правду о нем, рассказать, пожаловаться, поплакаться в жилетку, выпустить всю свою многолетнюю боль и травму. Но я не могу. Этот секрет заперт во мне на уровне минусового этажа. Закрыт на огромный амбарный замок, а дверь намертво заварена сварочным аппаратом.

Мотаю головой и без зазрения совести вру.

— Его не было дома. Все в порядке.

Он все еще сканирует меня взглядом и кажется, что совсем мне не верит, но тоже подыгрывает, кивая в ответ, а после повторно меня удивляет.

— Лариса, ты пойдешь со мной на свидание? — спрашивает и сразу встает. Садится на свой стул и делает глоток чая.

Миша спрашивает! Не ставит перед фактом, как я привыкла получать от него информацию, а спрашивает. Ой-юшки, да он даже покраснел! Немного совсем, но все же.

— Завтра вечером, — добавляет он, и его уши тоже приобретают красноватый оттенок.

Милота!

— Пойду, — отвечаю с придыханием и ощущаю, как лежащее на дне со вчерашнего дня настроение, стремительно поднимается вверх. — Разве у меня есть выбор?

— Сказал бы — да, но — нет.

И мы оба прыскаем смехом, отчего Миша нечаянно задевает локтем кружку, она падает на пол и разбивается.

— Бля! — выдает он и подскакивает со стула.

— Забей! Это на счастье! — отбиваю и смеясь убегаю за тряпкой.

Глава 30

Лара

Сегодня все будет насыщено событиями. Во-первых, у меня первый рабочий день в школе английского языка. Во-вторых, я иду на свидание с Мишей.

Свидание! С Мишей! Самой не верится, что согласилась, но, мне кажется, он действительно начал меняться, не такой грубый и наглый. И хоть я и сказала, что между нами ничего не может быть и про разные цели по жизни, но… Возможно, вчера я была эмоционально уязвима, потому что