Страна Австралия (сборник) - Александр Хургин

И Калиночке было тоже не холодно. Хотя и жарко, конечно, благодаря погоде, ему не было. И он понимал, что живет, не имея настоящего интереса и именно потому он перед скукой безоружен. Но это понимание ничем ему не помогало, а только мешало еще больше, добавляя лишних пустопорожних раздумий и таких же выводов. В общем, только голова зря бывала от них забита, а толку из этой забитости или смысла извлечь не представлялось возможным.

Потому Калиночка этим никогда и не занимался. Он не думал о том, что делает, смотрит или читает - и все. Очень простой способ. Посмотрел кино - и ладно, прочел книжку или там газету - и Бог с ней, сделал что-нибудь хорошо, не сделал - тоже ничего страшного, не смертельно. Всегда есть возможность сделать то же самое позже, в более удобное время. Главное никуда не спешить. Но Калиночка и не спешил. Даже если ходил очень быстро - такое с ним иногда случалось - это вовсе не означало, что он куда-то торопится. Ходил Калиночка быстро тогда, когда ему хотелось быстро пройтись. Только и всего.

Но сейчас ему этого не хотелось. Поэтому шел он медленно, тщательно выбирая место, куда поставить ногу. Что доставляло ему, как это ни странно, небольшое, но все-таки удовольствие. Он с удовольствием разглядывал дорогу, всегда находя под ногами что-нибудь интересное или необычное. Неважно, летом, весной, осенью или зимой. Снег и лед не были Калиночке помехой в разглядывании земли. Напротив, они давали возможность увидеть то, что без снега и льда увидеть никак невозможно. Калиночка даже жалел людей, которые никогда не смотрели внимательно себе под ноги и по сторонам. Сам-то он только этим, можно сказать, и занимался, и много чего в жизни узнал благодаря своей наблюдательности. Или, вернее, не узнал, а увидел. Да большинство из того, что произвело на него сильное впечатление, почерпнул Калиночка не из книг там или из телевизора с кинематографом, а именно из жизни, протекающей с ним рядом, на улицах, по которым ходил ежедневно. Потому что там, на улицах, действительно много чего происходило интересного и запоминающегося. Иногда события имели продолжение, развиваясь в течение какого-то времени, в несколько, как говорится, серий. К примеру, совсем недавно, проходя мимо небольшой невзрачной церкви, выкрашенной с ног до головы в зеленый цвет, Юрий Петрович обнаружил, что церковная ограда исчезла. То есть он даже не сразу сообразил, что произошло и что изменилось в привычном облике здания. Остановился, посмотрел - крест на крыше стоит, двери и окна - на месте, зеленые деревянные ворота на замке. Да, ворота на замке, а забора как не бывало. Он, забор, представлял из себя такие фигурные столбы, сложенные из обыкновенного кирпича, а между ними были установлены металлические узорчатые решетки. Узоры были плетены из стальной полосы и расположены между вертикальными, разной высоты пиками. И чередовались эти пики так, что их концы образовывали в пространстве правильную синусоиду. И вот, значит, ворота и кирпичные столбы остались стоять где стояли, а все металлические решетки, из которых собственно и состоял забор, в одно прекрасное утро исчезли в неизвестном направлении. То есть исчезли они, скорее всего не утром, а ночью, это Калиночка обнаружил пропажу утром - по пути из дома на работу. Вообще-то он и до этого слышал, что воруют металл и продают его - особенно, цветной. Говорили, что кабель телефонный и силовой электрический вырезают из подвалов километрами и сдают в пункты приема меди и что у нового бронзового памятника героическому гетману Мазепе круглосуточно дежурит вооруженный милиционер, так как у мэрии есть опасение - что упрут его, этот памятник, позарившись на семь тонн высококачественной бронзы. Но чтоб украсть металлический забор, высотой не меньше двух метров, а длиной по окружности метров сто или пусть даже восемьдесят - это было, конечно, уму непостижимо. Это же надо было грузовики подогнать и подъемные какие-нибудь механизмы, и бригаду рабочих грузчиков. И Калиночка подумал, что может быть, кому-либо из новых украинцев понравилась ограда и он решил оградить ею свою, допустим, дачу или свой жилой дом. И тогда, может быть, забор не украли, а купили у церкви по-честному. Но буквально назавтра, в субботу, Юрий Петрович пошел по своему обычному маршруту, чтобы размять конечности и остальное тело, и наткнулся у церкви на целую демонстрацию. А вернее - драку. Дрались по преимуществу старушки. Стенка, так сказать, на стенку. А у ворот стоял священник с поднятым крестом и что-то говорил или пел. Другой священник появился внезапно, из-за спин дерущихся прихожан. Он подбежал к своему коллеге и стал ему что-то кричать в лицо и кричал до тех пор, пока тот не опустил ему на голову крест. Священник, которого ударили, повалился на колени и стал дико с подвыванием орать, потом вскочил на ноги и начал вырывать из рук своего обидчика крест. А тот его не отдавал. И они тащили крест каждый к себе, потом не удержались и, обнявшись, покатились по земле, попеременно оказываясь то сверху, то снизу. Дерущаяся поблизости паства, увидев, что их пастыри выясняют отношения один на один, стала опускать руки и смотреть, кто победит. Потом люди стали подбадривать возящихся в грязном снегу попов, потом начали кричать, скандируя "УПЦ КП, УПЦ КП, УПЦ КП". На что тут же последовал ответ в виде опять же скандирования "УПЦ МП, УПЦ МП, УПЦ МП". В общем, зрелище было захватывающее и достойное. Хотя в чем дело и в чем причина конфликта, а также, какое отношение к церкви имеет коммунистическая партия, Калиночка тогда не понял. Не успел понять. Потому что довольно быстро приехала милиция и при помощи спецсредств, а проще говоря, резиновых дубинок успокоила разбушевавшихся старух, а священников два милиционера подняли на ноги, растащили в разные стороны и пригрозили посадить их на пятнадцать суток, если они немедленно не прекратят конфронтацию, угрожающую перерасти в крупный межконфессионный конфликт в масштабах всей страны.

Короче говоря, всех успокоили и разогнали. А потом уже, из газет, Калиночка узнал, что представители Украинской Православной Церкви Московского Патриархата обвинили представителей Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата (КП, выходит, означало не компартию, а Киевский Патриархат), претендовавших на передачу им здания церкви, в краже забора, а представители Украинской Православной Церкви Киевского Патриархата устроили демонстрацию протеста, чтобы решительно опровергнуть и отмести выдвинутые против них ложные обвинения и еще раз потребовать от городских властей передачи в распоряжение Киевского Патриархата здания церкви вместе со всей утварью и подсобными помещениями, так как Московская Патриархия, управляемая правопреемницей КГБ СССР, не имеет на него никаких законных прав.

Конечно, насмотревшись на такое и тому подобное, Калиночка жалел людей, не умеющих смотреть вокруг. А особенно было ему жалко тех, кто не имел возможности ходить пешком, а мог только ездить. Люди ведь обычно видят одно - что человек едет на машине. И на какой машине он едет, люди обращают внимание. И чем машина лучше и дороже, и красивее, и длиннее, тем ее хозяину больше завидуют и думают, что хорошо бы иметь такую же красивую и мощную, и современную машину и ездить на ней самому, и возить знакомых девушек и женщин, и членов семьи тоже возить. И мало кто задает себе вопрос, а куда едут люди в этих машинах. И по каким делам едут. И как, каким таким чудом дались им эти машины, и что их появление принесло в жизнь их хозяев и принесло ли хоть что-то, чего не было у них раньше, и этого ли они хотели в мечтах об улучшении условий своей жизни. Юрий Петрович - когда эти новые иностранные машины появились в городе, тоже - вместе со всеми - смотрел на них, привыкал к непривычным обтекаемым формам, к необычным цветам, к забавным деталям вроде фар, вылезающих по команде водителя из крыльев и делающих машину похожей на лягушку. Но не только диковинные машины его интересовали в тот, самый первоначальный период накопления дикого капитала, особо внимательно и особо тщательно Юрий Петрович приглядывался к людям, сидящим в этих машинах. Нельзя сказать, что это было просто и доступно каждому: стекла все супермашины имели большей частью черного цвета и смотреть сквозь них можно было только изнутри машины наружу, а снаружи в машину они посторонних любопытных взглядов не пропускали. И вначале это воспринималось, как мера предосторожности против, допустим, жен - чтобы им никто не мог донести, что видел в машине мужа эффектную блондинку лет восемнадцати от роду, а потом стало ясно, что темные или, как они правильно называются, тонированные стекла - это конечно, предосторожность, но от более серьезных опасностей. От пули, к примеру. В надежде на то, что убийца не станет стрелять, не зная, кто именно в данный момент сидит в машине. Надежда, конечно, зыбкая и ничем не оправданная. Потому-то не в меру разбогатевшие люди предпочитали не только тонированные стекла, но и пуленепробиваемые. И Юрий Петрович быстро для себя понял, что садящимся в эти автомобили уверенным мужчинам, а также и их блондинкам, с трудом втягивающим внутрь непомерно длинные ноги, не позавидуешь. Потому что глупо завидовать людям, боящимся, что их могут убить просто за то, что они ездят в таком автомобиле, а не в каком-нибудь другом. Да и лица этих людей вызывали у Калиночки активную неприязнь. На них, во всяком случае ему так казалось, все было написано и характеризовало хозяев этих лиц, мягко говоря, не с самой лучшей стороны. Глядя на них, становилось понятно, что эти люди не зря защищают себя чем могут от возможных убийц, так как и сами вполне способны убить кого угодно, если это будет в интересах их дела, которое превыше всего. Что представляют из себя их Дела, их, как теперь принято выражаться, бизнес, можно было только догадываться, но лучше и не догадываться. И завидовать этим людям могут одни только школьники и круглые идиоты, которые видят, на чем человек едет, и не понимают - куда. Но они часто и сами не понимают - куда едут и к чему ведут их эти поездки. А когда они видят, к чему, вернее, к какому концу приходят их знакомые, друзья компаньоны и конкуренты, они стараются убедить себя, что просто-напросто тем не повезло, потому что они и не заслуживали везения и вообще были козлами и гадами, и того, что случилось с ними, не может случиться с нами. Во-первых, мы учли все их ошибки и промахи, а во-вторых, у каждого своя судьба - у них своя, а у нас - своя.