Сюжет в центре - Станислав Хабаров

Самодеятельность не поощрялась.

Впрочем раз статья моя украсилась эпитетами самого Генерального секретаря, Леонида Ильича Брежнева. О первой ручной стыковке «Джемини-8» с ракетой «Аджена» я написал статью для «Известий», но она отчего-то вовремя не пошла и пылилась у ответственной за научные публикации «Известий» Елены Манучаровой. Когда вслед затем была выполнена автоматическая стыковка советских беспилотных кораблей, статья была срочно извлечена и после короткой переделки пущена в ход. Из конспирации она была подписана девичьей фамилией моей матери. Она начиналась словами: «Стыковку в космосе можно сравнить с установкой автомобиля в гараж или с вводом судна в док, хотя она много сложнее…» И так далее.

«Известия» наряду с «Правдой» были центральной газетой. Статья попала на глаза Генеральному секретарю, и он, считая себя продвинутым автомобилистом, заявил: «Это что же? Сравнить установку автомобиля, которую может выполнить каждый пьяный одной рукой, с крупнейшим космическим достижением?» И последовала команда – наказать наглого журналиста, автора статьи, что была на этот раз подписана скромно, без титулов.

Телевизора в эпоху нашего студенчества ещё не было и искусство вкрапливалось в жизнь редкими случайными каплями. Ими был, например, скрипичный концерт Давида Ойстраха в общежитейском комплексе на Стромынке и талантливые студенческие «Окна Роста» на «Красной площади» МВТУ – центральном проходном пятачке старого здания – красочные изображения на злобу дня. В институтском зрительном зале проводились выпуски «Новостей дня», в которых особенно запомнился тогдашний редактор «Техники молодёжи» Василий Захарченко.

Тогдашние деятели культуры не стеснялись выступать перед студентами в крохотных случайных помещениях. Мне запомнился концерт Никиты Богословского и Людмилы Лядовой в холле нашего привилегированного студенческого общежития в Бригадирском переулке. Общим стимулом была тяга к культуре, стремление к ней.

Москвичи были людьми практичными. Они решительно осуждали сокурсника Кирилла Рогайлова, который просто красиво говорил. Искусство речи было для него чистым искусством. И окружающие возмущались «бесполезной болтовней», а мне так нравилась его красивая речь и я ею заслушивался.

Наверное, эта практичность стала основой создания нового поколения оружия, которое стало по плечу этому современному поколению оружейных дел мастеров. Но это было позже, а пока они учились на особых факультетах в стенах МВТУ. Но чтобы стать творцами техники им предстояло превратиться в неких знатоков, которых можно было наблюдать пока только на примерах футбольных фанатов, которые, не имея практической цели, знали родословную любимых команд и всё о командах, а их кумиры воплощали чаяния и надежды и вселяли уверенность.

Мы превращались из гусениц в бабочек, и в каждом из нас, наверное, жила черта – потребность самовыражения. Потом вокруг нас были вдохновенные умельцы, сродни современным хакерам, что изучили новую технику на гране фантастики и были, как рыбы в этой среде, а не проникшимся этого не хватало и их тянуло в другие измерения.

Прошёл период нашего приобщения к космонавтике. Сперва она была для нас манящей средой. А затем она стала для нас привычной, средой необходимости. Мы же были вынуждены ежедневно осуществлять массу занудных дел, из которых складывается техника.

Каждый шаг был ответственным и связан с сонмом других шагов и массой ограничений. А рядом был мир журналистики, музыки, литературы, мир свободной фантазии, где полёт ограничен лишь собственной смелостью и где сам ты себе и судья и прокурор, и который тянул нас к себе своей непредсказуемостью.

Как артисты мечтают сыграть какую-то роль, каждый из нас мечтал утвердиться в особом нездешнем качестве. Некоторым это удавалось. Так скромнейший Володя Семячкин стал не только руководителем одного из ведущих отделов космического КБ, но и одним из лучших переводчиков и певцов шекспировских сонетов и был серьезно воспринят средой шекспироведов. И другие пытались выйти рыбой на сушу.

Не ценишь того, что вокруг тебя, к чему привык. И люди, создававшие новую внеземную историю, казались обычными и не вызывали восторг, удивляя делами только иного измерения.

Так получилось и со мной, и проводником в этот мир стал для меня работавший рядом Сева Березин – московский интеллигент, в свободное время рывшийся в букинистических развалах и регулярно совершающий рейды по книжным магазинам. С его подачи я дебютировал в «Юном технике» со статьей о кавитации и подготовил другую статью «Пневматический мозг», и она ждала своей очереди, когда нас пригласили сотрудничать в «Комсомолку».

А рядом расширялся новый мир – информационный мир телевидения. Сначала мы восприняли его пассивно: смотрели у соседки Ады Аркадьевны чёрно-белые телевизионные передачи, затем и активно, сотрудничая с редакцией научно-познавательных передач на Шаболовке. Привёл туда меня Юра Спаржин. Группа бывших физтеховцев уже сотрудничала с ней. В небольшой и тесной комнате работали необыкновенные люди – редакторы научных передач. В основном это были молодые, красивые женщины: Ирина Александровна, Регина Викторовна и Искра Игоревна и редкие мужчины: обаятельный и энергичный Леонид Антонович Дмитриев и специальный научный режиссёр Саша Гуревич. Здесь мы чуть-чуть прикоснулись к творчеству, неся научно-техническую информацию через голубой экран.

Не только мы пытались расширить свой творческий горизонт. В стане практиков энергичная поросль. Многие искали свои пути. Какие-то флотационные потоки вынесли часть их в высокие сферы руководства. Они бредили собственными проблемами. А мы близоруко судили о них, как судят о рядом растущем ребёнке.

Земля в иллюминаторе. Краешек итальянского сапога.

Валерию Кубасову в жизни трижды крупно повезло.

Из женщин-врачей первой побывала в космосе француженка Клоди Деэ.

На улице Гаваны. Дмитрий Заикин из первого отряда космонавтов. В космос он не полетел, работал в ЦПК и был образцом скромности. Мы с ним плавали на кораблях сопровождения полётов.

«Чтобы, умирая, воплотиться в пароходы, в строчки и в другие долгие дела». «Юрий Гагарин» – флагман флота судов сопровождения полётов.

На КИПе в Гаване.

В порту Гаваны. Панорама города из Рыбачьего порта.