Космическая опера - Джек Вэнс

В Катоне и Вашмонте стояли высокие мрачные скелеты старых центральных небоскребов, присвоенных лордами для своих замков. Однажды Гил, вспомнив Руделя-марионетку, решил проверить, осуществим ли его подвиг на практике. Выбрав небоскреб лорда Уолдо «Текуана», Гил полез по арматуре: вверх по диагональному креплению к первой горизонтальной балке, по ней к другой диагонали, вверх ко второй горизонтали, и к третьей, и к четвертой: поднялся на тридцать метров, на шестьдесят метров, на девяносто метров; и здесь он остановился, обхватив обеими руками балку, так как двигаться дальше было страшно.

Некоторое время Гил сидел, глядя на старый город. Панорама открывалась великолепная: развалины, освещенные косыми лучами солнца. Гил устремил взгляд за Андл-сквер… Снизу раздался резкий хриплый голос; опустив взгляд, Гил увидел мужчину в коричневых брюках и расклешенной черной куртке — один из вашмонтских агентов Министерства Соцобеспечения.

Гил спустился на землю, где ему сделали строгий выговор и потребовали у него назвать свое имя и адрес.

На следующий день к ним с утра пораньше зашел Хелфред Кобол — агент Министерства Соцобеспечения района Бруэбен, и Гил сильно встревожился. Уж не отправят ли его на перестройку? Но Хелфред Кобол ничего о вашмонтской многоэтажке не сказал и лишь порекомендовал Амианту быть с Гилом построже. Амиант выслушал совет с вежливым безразличием.

Не успел уйти Хелфред Кобол, как явился с инспекцией Энг Сеч, сварливый старый делегат Цеха Резчиков по Дереву, пришедший убедиться, что Амиант подчиняется уставным нормам, применяя только предписанные инструменты и операции, не используя никаких шаблонов, лекал, автоматических процессов или устройств для массового производства. Он оставался у них больше часа, изучая один за другим инструменты Амианта, пока наконец Амиант не осведомился, несколько насмешливым тоном, чего тот, собственно, ищет.

— Ничего конкретного, п-ль[4] Тарвок, ничего конкретного, возможно, отпечаток, оставленный тисочками, или нечто схожее. Могу сказать, что ваши работы последнего времени отличались до странного одинаковой отделкой.

— Если желаете, я могу делать ширмы похуже, — предложил Амиант.

Его ирония пропала втуне, так как делегат был чересчур простодушен.

— Это противоречит уставным нормам. Ну что ж, отлично вижу; вы сознаете ограничения.

Амиант вернулся к работе; делегат удалился. По наклону плеч Амианта, по усердию, с которым отец орудовал киянкой и стамеской, Гил сообразил, что он вне себя от раздражения. Наконец, Амиант бросил инструменты, подошел к двери и посмотрел через площадь Андл-сквер. После чего вернулся в мастерскую.

— Ты понимаешь, что именно говорил делегат?

— Он думал, что ты занимаешься дупликацией.

— Да. Что-то в этом роде. Ты знаешь, почему он озабочен этим?

— Нет. Мне это казалось глупостью.

— Ну, не вполне. Мы в Фортинане живем благодаря ремеслу и гарантируем товары, сработанные вручную. Дупликация, шаблоны, слепки — все это запрещено. Мы не делаем двух одинаковых предметов, и делегаты цехов блюдут это правило.

— А как насчет лордов? — спросил Гил. — К какому цеху принадлежат они? Что они производят?

Амиант ответил болезненной гримасой: полу улыбнулся, полу поморщился.

— Это отдельный народ. Они не принадлежат ни к каким цехам.

— Как же они тогда зарабатывают свои ваучеры? — недоумевающе спросил Гил.

— Очень просто, — сказал Амиант. — Давным-давно произошла великая война. От Амброя остались одни развалины. Вот тут-то и явились лорды и потратили много ваучеров на реконструкцию: этот процесс назывался инвестированием. Они восстановили оборудование для водоснабжения, проложили трубы «овертренда» и так далее. Поэтому мы теперь платим за пользование этим оборудованием.

— Хм, — промычал Гил, — я думал, мы получаем воду, энергию и тому подобное, как часть наших бесплатных благ в виде пособий.

— Ничто не бывает бесплатным, — заметил Амиант. — Лорды берут часть денег у нас всех: а точнее — 1,18 процента.

— А это очень много?

— Этого достаточно, — сухо ответил Амиант. — В Фортинане проживает три миллиона получателей и около двухсот лордов — шестисот, считая лордынь и лорденышей, — Амиант покачал головой. — Получается интересный расчет… Три миллиона получателей, шестьсот благородных. По одному благородному на каждые пять тысяч получателей. Похоже, что каждый лорд получает доход пятидесяти получателей. — Амианта, кажется, привели в недоумение собственные вычисления. — Должно быть, даже лордам трудновато столь расточительно проматывать его… Ну, впрочем, это не наша забота. Я отдаю им их процент, притом с радостью. Хотя это и впрямь несколько озадачивает… Они что — швыряются деньгами? Тратят их на благотворительность где-то далеко? Мне следовало спросить об этом, когда я был корреспондентом.

— А что такое корреспондент?

— Ничего особенного. Один пост, который я занимал давным-давно, когда был молод.

— Это ведь не значит быть лордом?

— Определенно нет, — хохотнул Амиант. — Разве я похож на лорда?

Гил критически посмотрел на него.

— Полагаю, нет. А как же становятся лордами?

— По рождению.

— Но, как же Рудель и Марелви в той кукольной пьесе? Разве они не получили феоды коммунальных служб и не стали лордами?

— На самом то деле — нет. Отчаянные нескопы, а иной раз и получатели, бывало, похищали лордов и вынуждали их уступать феоды и большие денежные суммы. Похитители делались-таки финансово независимыми и могли сами назвать себя лордами, но никогда не осмеливались общаться с настоящими лордами. В конце концов лорды купили у дамарянских кукольников охранников-гаррионов; и теперь похищений бывает мало. Вдобавок лорды договорились не платить больше никаких выкупов. Поэтому получатель или нескоп никогда не смогут быть лордами, даже если пожелают.

— А когда лорд Бодбозл хотел жениться на Марелви, та стала бы леди? Их дети были бы лордами?

Амиант положил инструменты и тщательно обдумал ответ.

— Лорды очень часто берут метресс — подруг — из среды получателей, — сказал он, — но те никогда не рожают детей. Лорды — отдельная раса и явно намерены такой и остаться.

Янтарные стекла на наружной двери потемнели; она распахнулась, и в мастерскую вошел Хелфред Кобол. Он так мрачно посмотрел на Гила, что у того душа ушла в пятки. Хелфред Кобол повернулся к Амианту.

— Я только что прочел полуденный инструктажный лист. В сноске обращается особое внимание на вашего сына. За ним числятся такие проступки, как нарушение границ владения и неосторожный риск. Задержание было произведено участком 12 Б, района Вашмонт, агентом Министерства Соцобеспечения. Он докладывает, что Гил забрался по балкам многоэтажки лорда Уолдо «Текуана» на опасную и противозаконную высоту, совершая тем самым преступление против лорда Уолдо, и против районов Вашмент и Бруэбен и подвергая себя риску госпитализации.

Смахнув с фартука опилки, Амиант вздохнул:

— Да, да. Паренек у меня очень активный.

— Чересчур активный! А фактически, безответственный! Он рыщет где вздумается, днем и ночью. Он бродит по городу, словно вор; и не учится ничему, кроме как бездельничать! Неужели вас нисколько не заботит будущее ребенка?

— Тут спешить некуда, — ответил Амиант. — Будущее — дело долгое.

— А человеческая жизнь — коротка. Давно пора познакомить его со своим ремеслом! Полагаю, вы намерены сделать его резчиком по дереву?

Амиант пожал плечами.

— Ремесло не хуже любого другого.

— Ему следовало бы проходить обучение. Почему вы не отправите его в цеховую школу?

Амиант провел ногтем большого пальца по режущей кромке стамески.

— Пусть пока наслаждается своей невинностью, — промолвил он. — За свою жизнь он успеет познакомиться с нудной работой.

Хелфред Кобол даже крякнул от удивления.

— И еще один вопрос: почему он не посещает Произвольных Храмовых Упражнений?

Амиант положил стамеску и наморщил лоб, словно вопрос его озадачил.

— В самом деле? Не знаю. Я его никогда не спрашивал.

— Вы обучаете его прыжкам дома?

— Ну, нет. Я и сам мало прыгаю.

— Хм. Вам следовало приобщить его к религии независимо от своих личных привычек.

Амиант обратил взгляд к потолку, а затем взял стамеску и занялся панелью из ароматического арзака, которую он только-только прикрепил к верстаку. Узор был уже нанесен: роща с длинноволосыми девами удирающими от сатира.

Хелфред Кобол подошел посмотреть.

— Очень красиво… Что это за дерево? Кодилла? Болигам? Одно из тех деревьев Южного Континента с твердой древесиной?

— Арзак, из лесов за Перду.