Логика мизогинии - Kate Manne

- единственный человек, которого мы не имеем права называть виновным. По иронии судьбы, именно она больше всего нуждается в том, чтобы понять, что она сделала. . . .

Даже в движении "За жизнь" спасатели, те, кто предпринимает прямые действия для спасения жизни, хотят назвать аборт убийством, но не решаются назвать мать убийцей в лицо, боясь оскорбить ее и "политкорректную" толпу. Противопоставив женщине ее грех, мы должны заставить ее увидеть зло, которое стало результатом ее действий. Утаивая от нее правдивую конфронтацию, мы не даем ей возможности покаяться и окончательно восстановиться.

В свете этих взглядов мы видим, что высказывания Трампа о наказании женщин за аборты на самом деле не являются самой гиперболизированной версией консервативного мышления по этому вопросу, тем более Клинтон. Трамп, по крайней мере, с готовностью признал, более того, предположил, что есть женщины, которые будут делать аборты, даже если они будут запрещены - и это несмотря на всю любовь в мире, о которой заявляют республиканцы, и материальную поддержку, которую они отказываются оказывать женщинам, вынашивающим беременность до срока без достаточных материальных, социальных и финансовых ресурсов. Другие участники движения против выбора фактически сопротивляются логическому давлению, чтобы признать, что эти женщины должны быть наказаны путем вычеркивания их из дискурса. Иногда возникает мысль, что такие женщины просто перестанут существовать в воображаемой ими Америке - когда аборты будут закрыты, а идеологам "за выбор" больше не будет позволено сбивать женщин с пути истинного, не останется ни одной женщины, которая бы продолжала делать аборт. Они будут стремиться отдать свою матку на дело, даже в случаях изнасилования и инцеста. Исторический опыт решительно опровергает это предсказание.

В заключение своей книги Трой Ньюман пишет, что те "убийцы", которые делают аборты и умирают в "нераскаянном состоянии"

скорее всего, сойдут в могилу с кровавой виной, их души испорчены невинной кровью убитых детей. Им остается только предвкушать то время, когда после смерти они услышат, как невинные дети будут выкрикивать их имена в свидетельство против них, требуя отмщения.

В свете такой идеологии хорошие матери заслуживают прославления на земле и бесконечного вознаграждения на небесах. Но для женщин, решивших сделать аборт, ад может оказаться слишком хорошим местом. Такие женщины не просто аморальны, они глубоко противоестественны - настоящая мерзость. Вот что мы находим на токсичном перекрестке женоненавистничества и сексизма республиканцев. Кто, собственно, воет и для кого, хотелось бы знать.

ОТКАЗ (ОТ) ЖЕНЩИН

Получается, что женщин не только наказывают, но и отказывают им в жизненно важных медицинских услугах. Однако за что их наказывают? И с какой целью происходит отказ?

Среди левых распространено мнение, что правые стремятся наказать женщин за внебрачный секс и что поэтому аборты - это в основном вопрос контроля над женским телом и сексуальностью. Несомненно, эти мотивы являются частью мутной смеси . Но если бы дело было только в этом, зачем тогда запрещать доступ к абортам женщинам, ставшим жертвами изнасилования и инцеста? И все же этот запрет остается общепринятым. Согласно недавнему опросу Gallup, в 2016 году почти каждый пятый американец заявил, что аборты должны быть запрещены при любых обстоятельствах, что исключает даже исключения, связанные с "жизнью матери".19 Поэтому трудно поверить в то, что речь идет о спасении жизней. И все же, если бы речь шла о предотвращении абортов как таковых (а это значит, что позволить умереть одному или двум людям лучше, чем убить плод или даже эмбрион), то почему бы не сделать все возможное, чтобы сделать доступными те многочисленные и зачастую дешевые формы контрацепции, которые, как показывает практика, не позволяют оплодотворению произойти? Но этого явно не происходит, как мы видим из решения Верховного суда по делу Burwell v. Hobby Lobby (2014).

Возникает загадка: в чем же виноваты женщины?

Удерживать и не давать, я думаю; быть холодным, черствым и бессердечным; пренебрегать своим естественным долгом обеспечивать безопасное убежище и воспитание, выселяя уязвимое существо из его законного дома, его права по рождению. Таким образом, женщины, делающие аборт, даже чтобы спасти свою жизнь, представляют собой чистый холст, на который можно спроецировать набор претензий, вызванных неудовлетворенными потребностями, которые, в свою очередь, порождены чувством собственного достоинства. Эта идея будет развита в следующей главе.

Лимбо неоднократно называл Сандру Флюк "безответственной" и "типичной либералкой". Особенно поражают его разглагольствования: "Вот женщина, которая с радостью представляет себя как аморальную, беспочвенную, не имеющую цели в своей жизни женщину". Можно было бы подумать, что проблема в том, что в ее жизни слишком много целей и направлений, а не слишком мало.

Лимбо - эксперт в использовании чувства растерянности, утраты и печали, характерного для его целевой аудитории - преимущественно белых мужчин-консерваторов, а также некоторых их белых женщин - и превращении его в гнев, отчасти снабдив их подходящим моральным нарративом, который выставляет их в роли жертв. Флюк была изображена частично как нарушительница общественного договора (она "брала деньги" Лимбо и его слушателей, не предоставляя им взамен секса). Смысл метафор о том, что Флюк - проститутка по отношению к Лимбо и его аудитории, а они - то ее клиент, то ее сутенер, напоминая о его колебаниях, заключается в том, что Флюк должна им часть своей женственности. Подозреваю, что акцент на сексе был естественным, но не обязательным. Более того, как гласила история, Флюк также чувствовала себя незаконно вправе. Она ожидала от них чего-то, не отплатив им личным вниманием. И под всем этим, на заднем плане, она не справлялась с воспитанием, отказываясь давать жизнь или заботиться об уязвимых.

Структурно приемлемой альтернативой такой истории была бы та, которая указывала бы на другой предмет правонарушений таких женщин и позволяла бы разгневаться, через идентификацию или моральный крестовый поход. Отсюда, как мне кажется, и сила нарратива, в котором беременные женщины изображаются подозрительными и беспомощными - но, что показательно, возможно, не неисправимыми, - которых вводят в заблуждение действительно злые сторонники и поставщики услуг аборта, чтобы изгнать беспомощный плод из их законного убежища. Таким образом, плод служит мощным культурным символом или суррогатом для некоторых мужчин, чувствующих себя обделенными вниманием и заботой со стороны женщин. Их чувство уязвимости может быть спроецировано на плод, что позволяет им испытывать негодование от имени другого предполагаемого человека - у которого, как ни странно, нет собственных планов и голоса, чтобы опровергнуть его интерес к появлению на свет в качестве разумного существа, прежде чем он станет таковым на самом деле. И зачастую проще занять высоконравственную позицию, чем признать, что