Из зарубежной пушкинианы - Фридкин Владимир Михайлович

Неизвестное письмо Гоголя

В конце 1844-го и начале 1845 года Гоголь жил у Жуковского во Франкфурте. 14 января 1845 года Гоголь приезжает из Франкфурта в Париж, где гостит у Александра Петровича Толстого. Небывало острый приступ болезни побуждает Гоголя вернуться во Франкфурт для лечения на водах. В своем письме 13 января 1845 года Жуковский пишет Гоголю: «На Вашем месте я не остался бы в душном Париже пить ядовитую микстуру из испарений всех французов, а сел бы в дилижанс… и возвратился бы опять во Франкфурт, где Копп [врач Жуковского] определил бы дальнейшие действия». Весной 1845 года Гоголь возвращается к Жуковскому и лечится на водах в Гомбурге. Он переживает один из самых острых кризисов, потрясших его духовные и физические силы. В июне или июле Гоголь сжигает первый вариант второй части «Мертвых душ». Воды Гомбурга не помогают ему, он хочет уехать, но постоянно откладывает свой отъезд. К этому времени и относится его письмо к А. П. Толстому:

         «Гамбург, май 1828.

Уведомляю Вас, что отъезд мой отстрочивается еще на одну неделю. Недостает духа уехать с Вами не простившись, хотя на весеннее путешествие и дорогу как на единственно мне помогавшее доселе средство была одна моя надежда… Но надеяться следует на Бога. Прошу Вас попросите нашего доброго священника в Париже отправить молебен о моем выздоровлении. Отправьте также молебен о Вашем собственном выздоровлении. Бог да хранит Вас. Я уверен, что Вы и это письмо мое получите в Париже, потому что, вероятно, успели вновь отложить и без того отложенный (нрзб) отъезд Ваш. Ваш Н. Гоголь».

На конверте: «Его сиятельству графу Александру Толстому, Париж, Рю де ля Пэ, 9, Отель Вестминстер».

Я держал в руке письмо Гоголя, небольшой плотный лист бумаги, и смотрел в распахнутое окно. Сеялся мелкий дождь. С библиотечного двора доносился острый тревожный запах весенней зелени. Я подумал о Рю де ля Пэ, ведь это в двух шагах отсюда, у площади Оперы. Как все близко и неожиданно. Сто сорок лет назад здесь стояла такая же весна и цвели каштаны. Больной Гоголь надеялся на «весеннее путешествие и дорогу». Вспомнились строки из «Мертвых душ», написанные тоже вдали от России, в Риме. «Боже! Как ты хороша подчас, далекая, далекая дорога! Сколько раз, как погибающий и тонущий, я хватался за тебя, и ты всякий раз меня великодушно выносила и спасала! А сколько родилось в тебе чудных замыслов, поэтических грез, сколько перечувствовалось дивных впечатлений!..»

Дорога была спасением. Но Гоголь все откладывал и откладывал свой отъезд. Он не уехал и через неделю. И только в начале июля, когда к нему присоединился А. П. Толстой, он покинул Франкфурт и по совету врачей уехал в Карлсбад. Время и там не стерло его следы. Но об этом будет рассказано в следующем эпизоде, который я назвал «Вояж „Пиковой дамы“».

Вояж «Пиковой дамы»

Рассматривая в гостях у доктора Нейдла гравюру с изображением старого Карлсбада, я живо представил себе эту сцену. Карлсбад в 1762 году. В ущелье со склонами, поросшими буком и елью, бурлит Тепла. Плотный туман от горячих гейзеров стелется над речкой и скалистыми берегами. Вдоль вытянувшегося змеей ущелья стоят нарядные деревянные дома, стены которых окрашены крест-накрест в красную, белую и коричневую полосы. Их островерхие черепичные крыши будто прорезают навес скал. Раннее утро. Светает. В окнах одного из домов на набережной еще горит свет. За большим столом при свете оплывших догорающих свечей играют в карты. Русский офицер уверенно ставит на карту целое состояние и выигрывает. Банкомет лопаткой сгребает к нему груду золотых монет. Вторая карта — снова выигрыш. Но вот он загнул третью, пиковую даму, и она оказалась битой.

Что это, сцена из «Пиковой дамы»? Но как Германн попал в Карлсбад? И хотя Пушкин писал о своем герое, что «он хотел в открытых игрецких домах Парижа вынудить клад у очарованной фортуны», действие «Пиковой дамы» происходит на берегах Невы, а отнюдь не у маленькой горной речки Теплы. Все станет ясно, если рассказать о небольшом историко-литературном исследовании, начало которому было положено в Карловых Варах в старом доме на Садовой улице.

Каждый, кто пил целебную карловарскую воду, знает эту улицу. Она круто поднимается вверх от берега Теплы, от знаменитой Железной галереи, напротив которой в 1845 году жил Гоголь. Вдоль Садовой уютные старые дома конца прошлого века, и что ни дом — то памятная доска. Вот доска в честь Петра I, посетившего Карлсбад в 1711–1712 годах, а вот доска в память живших здесь писателя Гашека и композитора Яначека. Между ними знакомый подъезд с тяжелой скрипучей дверью. Я поднимаюсь на самый верх, зная, что на площадке последнего этажа меня уже поджидает очень старый человек, улыбающийся мягко и немного грустно. Доктор Нейдл пропускает меня вперед, и я оказываюсь в небольшой двухкомнатной квартире, заваленной книгами и рукописями. Непонятно, где спит и ест хозяин. В комнатах — устоявшийся запах книг, кофе и угля.

Доктор Карел Нейдл — старожил и историограф Карловых Вар. В Чехословакии он известен как автор книги о знаменитом карловарском враче и просветителе Жане де Карро (1770–1857), жившем и работавшем здесь с 1826 года. Жан де Карро — очень интересная личность; он был знаком со многими выдающимися людьми, жившими и лечившимися в Карловых Варах в первой половине XIX века. Среди них были и русские писатели: Гоголь, Тютчев, Вяземский, А. К. Толстой. Советский исследователь Л. С. Кишкин нашел, что Вяземский познакомился с де Карро во время своего первого посещения Карловых Вар в 1852 году. Сам Вяземский писал в своем карлсбадском дневнике 17 мая 1853 года: «Он все и всех обращает к своему Карлсбаду и в нем сосредоточивает весь мир. Такие люди и нужны, чтобы ничего не пропадало на свете». С 1831-го по 1856 год Жан де Карро ежегодно издает свой «Карлсбадский альманах», в котором наряду с его профессиональными интересами отразилась литературно-музыкальная и общественная жизнь Карловых Вар. В нем же проявился большой интерес издателя к культуре России и общеславянской культуре. В томе альманаха за 1853 год опубликована большая статья «Русские в Карлсбаде», в томе за следующий год — статья «Петр Вяземский, русский писатель, в Карлсбаде», статья о Петре I.

Ныне «Карлсбадский альманах» — библиографическая редкость. Доктор Нейдл является счастливым обладателем всех двадцати шести томов. Другая достопримечательность его библиотеки — оригинальное издание списков путешественников, приезжавших на лечение в Карловы Вары в XIX веке (Karlsbader Badeliste[18]). Просматривая как-то эти списки за 1845 год, я нашел под номером 2371 сообщение о прибытии 20 июля Гоголя. Согласно этой регистрации, «г-н Николай фон Гоголь из Москвы, штатский, прибыл без сопровождающих лиц и остановился в доме Russia на Егерштрассе». Через несколько страниц я нашел сообщение об отъезде Гоголя 15 августа 1845 года в Есенские Лазни. Между прочим, точная дата приезда Гоголя в Карлсбад ранее не была известна. В своем письме Н. М. Языкову из Карлсбада, датированном 25 июля, Гоголь пишет: «Сегодня седьмой день, как начал пить воды». Видимо, считая дни, Гоголь ошибся. И хотя лечил Гоголя доктор Флеклес (это имя Гоголь сообщает Жуковскому 24 июля в своем письме из Карлсбада), несомненно, Жан де Карро был знаком с Гоголем и впоследствии делился своими воспоминаниями с Вяземским.

А вот еще интересная подробность, почерпнутая из тех же списков. В 1874 году в Карлсбаде побывал полковник А. А. Пушкин, старший сын поэта, с женой Софьей Александровной.

Среди всех этих интересных «мелочей» одна находка показалась мне неожиданной и даже загадочной.

Как-то, сидя в гостях у Карела Нейдла и просматривая том «Карлсбадского альманаха» за 1853 год, я нашел под номером XXI заметку Жана де Карро с интригующим названием «La Dame de Pique» (Пиковая дама). Вот отрывки из этой небольшой заметки в переводе с французского: «Хотя Гораций благословляет поэтов и художников дерзать во всем, можно только удивляться тому, что такой известный французский академик, как Эжен Скриб, задумал поставить в Париже комическую оперу „Пиковая дама“, третий акт которой происходит в 1762 году в Карлсбаде, в некоем игорном доме. Премьера этой оперы состоялась в Париже 28 декабря 1850 года в театре „Opera Comique“. Музыка Ф. Галеви, члена Академии.