Жестокий поцелуй - М. Джеймс

знать почему, частично потому, что хочу убедиться, что с ней все в порядке, что я не был слишком груб, что я не причинил ей боли, и частично потому, что я снова хочу ее. Я хочу повторить вчерашнюю ночь, но, чтобы между нами была честность, а не секреты.

Блядь. Вытираясь, я чувствую, как возвращается часть напряжения, мой желудок скручивается узлом при мысли о том, что она обманула меня. Солгала ли она о чем-нибудь еще? Впрочем, нет смысла давать волю моему воображению, возможно, она просто не хотела осложнений, связанных с тем, чтобы ее первый мужчина узнал, что он был первым. Возможно, она просто пыталась покончить с этим, и, хотя эта идея немного ранит, она, по крайней мере, придает некоторую форму лжи. Но на самом деле нет никакого способа узнать наверняка, не спросив ее.

Мой телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я заканчивал одеваться, видеозвонок от Лиама. Я ставлю его на прикроватную тумбочку, сидя на краю кровати, и нажимаю на экран.

— Как Мексика? — Спрашивает Лиам, выглядя более усталым, чем обычно. Он выглядит так, словно немного постарел с тех пор, как появился ребенок: мешки под глазами, которых раньше не было, сонная бледность кожи. Обычно я бы отругал его за это, но я сам устал, и мои мысли слишком заняты другими вещами.

— Достаточно хорошо. Жарко и сухо. Отель, который я нашел, приличный. — Я не вдаюсь в подробности, и пока я жду ответа Лиама, Коннор подходит и садится рядом с ним. На заднем плане я мельком замечаю проходящую мимо Сиршу, и у меня сжимается грудь.

Она выглядит еще более глубоко беременной, чем когда я видел ее в последний раз, ее темно-рыжие волосы собраны в пучок на макушке, одета она во что-то похожее на одежду для йоги. Ее бледная кожа выглядит сияющей, как будто кто-то зажег внутри нее свечу, и все в ней, как всегда, потрясающе великолепно, даже на седьмом месяце беременности. Но в отличие от того раза, когда я видел ее в последний раз, это не так больно. Я испытываю острую боль утраты, видя, как она проходит через дом Коннора, видя, как она носит его ребенка и сияет от этого, но у меня нет ощущения, что меня вырезают изнутри, пока я еще дышу. Что-то в моей ночи с Габриэлой, даже если некоторые ее моменты под вопросом, смягчило эту боль. Возможно, она не во всем была правдива, но неистовство, с которым она хотела меня, не было ложью. После отстранения и неприятия моих отношений с Сиршей это больше, чем что-либо другое, помогло начать залечивать рану.

— Что насчет Рикардо? — Спрашивает Коннор, возвращая мое внимание к встрече, и я оглядываюсь на него и Лиама.

— Ему нужны мужчины в дополнение к профессии, которую мы наметили, — говорю я ему и продолжаю объяснять то, что Рикардо Сантьяго рассказал мне о своих трудностях с картелем Гонсалеса и растущей напряженности между различными семьями.

— Ну, я думаю, мы можем понять напряженность между мафиозными семьями, — криво усмехается Лиам. — Но я не решусь посылать туда людей без каких-либо гарантий. Прямо сейчас мы не готовы принимать чью-либо сторону в войне картелей. Если Рикардо считает, что все идет именно в этом направлении, а не пытается предотвратить это, тогда мы, возможно, захотим отказаться от сделки.

— Но прощупай это еще немного, — добавляет Коннор. — Посмотри, насколько он на самом деле обеспокоен, сколько людей ему нужно, какую отдачу от инвестиций он видит в торговле. Мы свяжемся с тобой после следующей встречи.

— Он устраивает гала-ужин через две недели, — говорю я им, поглядывая на Лиама. — Какое-то важное объявление в дополнение к потенциальному укреплению альянса. Я планирую остаться до тех пор, посмотрим, что из этого выйдет.

— Звучит как хороший план, — соглашается Лиам. — Мы будем регулярно проверять тебя. Дайте нам знать, как пройдет следующая встреча.

— Сделаю. — Я заканчиваю разговор, плюхаясь обратно на кровать, когда экран гаснет.

Еще две недели в Мексике. Две недели, чтобы, возможно, снова увидеть Габриэлу, а может, и нет.

Мне остается только надеяться, что молния ударит дважды.

14

ИЗАБЕЛЛА

На следующее утро после моего свидания с Найлом я просыпаюсь с болью во всем теле, и чувствую себя такой же возбужденной, как прошлой ночью. Даже беспокойство о возможной беременности не способно омрачить мое настроение, когда я выскальзываю из постели и иду в душ, воспоминания о прошлой ночи проносятся в моей голове.

Я чувствую себя живой, обновленной, я и не подозревала, что это возможно. Угроза моей предстоящей помолвки все еще висит у меня над головой, но я уже не чувствую себя такой шокированной или убитой, как раньше. Я не думаю, что что-либо может омрачить мое хорошее настроение, и когда раздается стук в мою дверь, я радостно кричу:

— Войдите!

Елена — та, кто просовывает голову внутрь, одетая в джинсы и желтый топ с завязками.

— Ты уже готова? — Она прищуривает глаза, глядя на полотенце, обернутое вокруг меня. — Что ж, полагаю, это мой ответ.

— Блядь. — Я громко ругаюсь, чего никогда не делаю, потому что, не дай бог, я оступлюсь и оброню ругательство в присутствии папы или, что еще хуже, нашей матери. — К чему я, по-твоему, должна готовиться?

Елена закатывает глаза, затем смотрит на меня так, словно я сошла с ума, когда понимает, что я не шучу и не проявляю сарказма.

— Эм… мы сегодня снова идем по магазинам? Мама говорит, что тебе нужно больше новой одежды для приданого к помолвке, фотографии, вечеринки, все такое. Они с папой спорили об этом вчера вечером за ужином, разве ты не помнишь?

Я не… Конечно, я не помню, потому что была полностью поглощена планами о том, как я собираюсь улизнуть из дома в город, чтобы найти кого-нибудь, с кем можно переспать. Я смотрю на свою младшую сестру, гадая, что бы она сказала, если бы я точно рассказала ей, почему вчера вечером не обратила внимания ни на один из разговоров за ужином. Она, вероятно, даже не поверила бы мне, что делает мои слова еще более заманчивыми, но я прикусываю язык. Нет необходимости втягивать Елену в это, и было бы несправедливо по отношению к ней ожидать, что она сохранит такой взрывоопасный секрет, если она действительно поверит мне.

— Шопинг, — хрипло повторяю я это слово, чувствуя, как мой душевный подъем начинает рушиться. — Черт.

— Да