Инстинкт женщины - Чингиз Абдуллаев

— Здравствуй, Фокусник, — сказал Цыган, убирая телефон в карман брюк. Несмотря на теплую погоду, на нем была тяжелая куртка, брюки, заправленные в сапоги, неизменная рубаха навыпуск.

— Здравствуй, Цыган. — Старые знакомые, они обнялись, едва гость переступил порог.

— Ты всегда появляешься, как Дед Мороз, — долгожданный и немного неожиданный, — засмеялся Цапов. — Почему никогда не оставляешь своих телефонов?

— А я их меняю, чтобы меня не сразу могли найти, — ухмыльнулся Цыган. — Ты ведь знаешь, сколько сук разных ищет меня по всей Москве. Найдут и кишки выпустят…

— Знаю. Ты ведь у нас крупный специалист по сукам, — засмеялся Цапов, проходя следом за гостем в комнату.

Цыган был признанным специалистом по выявлению разного рода предателей в криминальных группировках. Свое легендарное умение распознавать «сук», как их называли на блатном жаргоне, он проявлял и в тюрьмах, и в колониях, сразу определяя, кто из сидящих в камере заключенных стучит начальству.

Он мгновенно вычислял провокаторов, стукачей, любых агентов, работавших на сотрудников милиции. Легендарная слава Цыгана распространилась на всю страну. Но феномен Цапова сюда не вписывался. Хотя в этом не было ничего удивительного. Цыган интуитивно чувствовал нестойких людей, готовых к предательству и обману. А Цапова отличала цельность натуры, в нем чувствовался стержень. Такой человек не запрограммирован на предательство. Цыган чувствовал в своем друге силу, в которой никогда не сомневался.

— Зачем позвал? — спросил Цыган, тяжело опускаясь на стул. — Давно тебя не видел, Фокусник.

— Давно, — согласился Цапов, — у меня к тебе важное дело, Цыган. Очень важное. Ты слышал про нападение на Рашковского?

— Конечно, слышал, — усмехнулся Цыган. — Вся Москва об этом знает. Вся страна. По телевизору раз двадцать показывали. Там такое побоище было.

— Кто это мог сделать, по-твоему?

— Не знаю, — Цыган прикрыл глаза. — Правда не знаю. В городе таких сумасшедших нет. Может, привезли откуда-то с войны «отмороженных». Но в городе таких ненормальных нет, это точно. Рашковский не просто банкир. Это сила. Он теперь за свою дочь будет рвать их на куски, на мелкие куски. И никто ничего не сможет сделать.

— Мне нужно знать, кто дал приказ напасть на Рашковского, — сказал Цапов. — Это мне очень нужно.

— Ты лучше в это дело не встревай, — посоветовал Цыган. — Ты знаешь, какое опасное дело? В такие разборки нам лучше не лезть. Удавят, как котенка, и пикнуть не успеешь.

— Но мне нужно, — настаивал Цапов.

— У тебя нет пол-литра?

— Нет, конечно. Все, что бывает, сразу выпиваю. Если хочешь, пойдем куда-нибудь.

— Никуда мы с тобой не пойдем, — отмахнулся Цыган. — Скажу сейчас своим ребятам, они принесут.

— У тебя, как всегда, ребята на шухере стоят, — засмеялся Цапов.

— Конечно, — кивнул Цыган, — в наше время иначе нельзя. Сейчас я им звякну.

— Не нужно, — попросил Цапов, — лучше рванем куда-нибудь. И ты расскажешь мне, кто, думаешь, мог напасть на Валентина Давидовича.

— Разное говорят, — пожал плечами Цыган. — Ты ведь знаешь, что Рашковский не просто банкир. Многие считают, что авторитеты дали согласие на его верховодство. Говорят, что наш Звонок тоже был на сходке. И Петя Украинец был. Разное говорят. Но если Рашковский «верховный судья», то кто посмеет напасть на человека, который держит общак. На человека, по одному слову которого могут выступить сто тысяч, или двести, или миллион народа. У него людей больше, чем в нашей милиции. Нет, не советую в это дело лезть. Уши оборвут.

— Я тебя послушал, теперь ты меня послушай. Мне нужно знать, кто хотел его убить. Кто? Сам говоришь, разное говорят. Что говорят? Мне нужно знать.

— На кого ты работаешь? Если на Рашковского, то все равно скоро узнаешь. Если на его врагов, то тем более знаешь. Зачем тебе?

— Он сейчас всех подозревать стал, — пояснил Цапов. — Очень авторитетные люди меня просили. Хотят все выяснить, чтобы от себя подозрения отвести.

— Я так и думал, — вздохнул Цыган, — у него сейчас все на подозрении.

— Кто это был?

— В городе считают, что это переодетые «мусора» были. Только они могли устроить такое. Никто другой бы не решился.

— Как это «мусора»? — не поверил Цапов. — Ты хочешь сказать, что они решили таким образом убрать Рашковского? Зачем им убивать такого известного человека.

— Не знаю, — мрачно ответил Цыган, — но в городе так говорят. И еще говорят, что одного стукача Рашковский вычислил и сумел вытащить из тюрьмы ФСБ. А потом его удавил. Я подробностей не знаю, но все говорят, что Фомичев помогал своему шефу. Ты знаешь небось, кто у Рашковского за безопасность отвечает. Сам Фомичев, Николай Александрович.

— Стукача в ФСБ держали? — переспросил Цапов. — Может, они и нападение организовали? Может, на милицию нарочно все валят?

— Умный ты, Фокусник, — вздохнул Цыган, — из-за этого один раз сильно погоришь. Конечно, все может быть. Только ты меня больше ни о чем не спрашивай. Поехали с нами. И про Рашковского молчи. Я ничего не слышал, ты ничего не спрашивал. От милиции я еще прятаться могу, сук тоже особенно не боюсь. А вот Рашковского я опасаюсь. Очень даже опасаюсь. От него никуда не спрячешься. Ни в одной колонии, ни в одной тюряге. И если то, что ты думаешь, подтвердится, значит, Рашковский схлестнулся с контрразведкой. И тогда таким маленьким людям, как я, лучше б сторону отбежать, иначе задавят.

— Зачем им Рашковский?

— Не знаю. Ничего не знаю. При прежнем президенте он в фаворе был. А сейчас — не знаю. Может, конъюнктура изменилась и приказ пришел с самого верха, чтобы его замочили. Иначе быть не может. Такой человек на весь мир известен.

— Поговорили, — вздохнул Цапов, — кто тебе про стукача удавленного рассказал?

— Не лезь, — попросил еще раз Цыган, — здоровее будешь. Когда два пахана в зоне что-то не поделили, остальные молчать должны, не вмешиваться. Иначе задавят его. Оба объединятся и задавят. Закон зоны: в разборки авторитетов не встревать.

— Ты меня не пугай, — улыбнулся Цапов, — я же тебе объяснил, что мне нужно.

— Как хочешь, — пожал плечами Цыган, — только учти, что я тебе не помощник. Это не моя зона, здесь мне ловить нечего. Я с тобой не говорил, ты меня не спрашивал… Договорились. Я не боюсь, что меня прибьют. Я смерти никогда не боялся. Я боюсь, что меня возьмут и заставят тебя назвать. А я сукой никогда не был. Я слабым оказаться боюсь, ты меня понимаешь?

— Понимаю.

— Найдешь Савраску. Ты его знаешь. Он в клубе всегда ошивается. Где мужиков любят.

— У Семы?

— Вот-вот. Найди его и спроси. Он тебе, может, какую-нибудь новость подкинет. Убитого звали Алексеем Фориным. А я ничего общего с этим делом иметь не хочу. Извини. Поехали, выпьем вместе.

— Нет, — сказал Цапов, — лучше уж, чтобы нас вместе не видели.

У Цыгана дернулось лицо. Он нахмурился.

— Ты меня не обижай, Фокусник. Я тебя как друга просил в это дело не лезть. А сам я ничего не боюсь. Если хочешь, вместе поедем к Савраске. Ты меня знаешь. Я ни в бога, ни в дьявола не верю. Или ты сомневаться во мне стал?

— Нет, конечно, — засмеялся Цапов. — Поехали. Я согласен.

Пришлось потерять весь день на ненужную попойку с Цыганом и его людьми. На следующий день дико болела голова. В таких случаях он не опохмелялся, зная, что затем его будет клонить ко сну. Выпив крепкого кофе, он весь день проспал, надеясь, что к вечеру голова немного пройдет. В его однокомнатной квартире не было душа, и ему пришлось поехать на свою настоящую квартиру, чтобы принять душ, побриться, переодеться и только затем отправиться в клуб, о котором ему говорил Цыган.

В последние годы было легализовано много подобных клубов, где встречались не просто случайные посетители, а лица с определенной сексуальной ориентацией. При советской власти подобные клубы были немыслимы, а гомосексуализм строго преследовался и карался. И лишь с утверждением некоторых демократических принципов в обществе воцарилась некая терпимость. Но, как обычно бывает, начался перехлест, когда нетрадиционная ориентация стала модной в богемных кругах. Число гей-клубов стремительно выросло, а количество «приписанных» к ним мужчин рисковало стать подавляющим в некоторых кругах, определявших современную политику, культуру и искусство.

Фокусник не любил посещать подобные места, однако он приехал в клуб, убрав с лица брезгливое выражение, какое обычно бывало у настоящих уголовников, презиравших подобные сборища.

В клубе играла музыка, было довольно многолюдно. Кроме молодых людей, попадались и довольно пожилые, и даже женщины, приходившие сюда частью поглазеть на экзотику, а частью ищущие для себя подруг среди себе подобных. Цапов нашел в углу небольшой столик, сел за него и попросил официанта принести ему джин с тоником. Когда официант выполнил заказ, он схватил его руку. Мелькнула стодолларовая купюра.