Кровь, золото и помидоры - Дмитрий Викторович Распопов

ну и судя по письмам Агнесс, когда готовить подарок на свадьбу, сеньор Франческо?

Он искренне возмутился.

— Витале! Ты переходишь все дозволенные границы!

— Ладно, — я встал, дошёл до него и приобнял за плечи. Глава дома от удивления даже замер, — доброго вечера, сеньор Франческо.

И шепнул ему уже на ухо.

— Через неделю, я отбываю. Ночью. Без фанфар и маханий чепчиков. Все инструкции, касающиеся вас, будут у дяди Джованни, заберёте их только после моего отбытия.

Он удивился, но лишь кивнул головой, приняв информацию.

* * *

27 августа 1200 года от Р.Х., Адриатическое море.

Выстроенные на палубе триста человек команды, а также пять сотен солдат, лучших головорезов сеньора Бароцци вместе с ним во главе, молчаливо смотрели на меня, стоявшего посередине. Сегодня ночью, каждый из них написал завещание и вместе с переданным мной мешочком золота, платой за этот рейс, передал их на хранение дяди. Так что лица людей, среди которых не оказалось ни одного отказника, были предельно серьёзны и хмуры, они только сейчас наконец поняли, насколько всё серьёзно. Ведь я, как и все, также написал завещание, которое отдал дяде. Поэтому, стоя сейчас перед всеми, я тщательно подбирал слова, которые наверняка многие из них запомнят надолго.

— Все мы, отправляемся в неизвестные земли, — прошёлся я на пару шагов вперёд и назад, посматривая на ровные ряды справа и слева от себя, — все мы, можем не вернуться из этого похода. Но я даю слово, что приложу все свои силы и знания, чтобы «Повелитель морей» оправдал своё название и принёс свет истинной веры в такие уголки мира, куда ещё никогда не ступала нога христианина. Как ваш штурман и капеллан, я надеюсь, что вы поможете мне в этом, поскольку прошлый раз, те из вас, кто поверил мне, стал очень обеспеченным человеком. Ваши семьи и даже рода, стали известными и уважаемыми в городе, и всё это только за один, пусть и долгий поход. Среди нас есть новички, те, кто ещё никогда не видел настоящих штормов, которые бушуют в открытом океане, не знает, что такое недели штиля там, где на тысячи километров кругом нет ни одного человека, кроме нас. На вас ложится громадная ответственность как на людей, на христиан, показать миру, насколько сильна наша воля, вера и характер. Нельзя допустить, чтобы в вашу душу забрался червячок страха или боязни за свою жизнь. Я знаю, такое будет, мы все не без греха, но я надеюсь, что в этот момент, вы все вспомните мои слова, и вместо недовольства и желания повернуть корабль назад, встанете рядом со мной и помолитесь, за успех нашего общего дела. Поскольку если мы вернёмся, каждый, я даю вам своё слово, станет богат. На этом у меня всё. Сеньор Джакопо, командуйте.

Серьёзный капитан, отдал команду разойтись, и грустно засвистевшие боцманские дудки развели команду по вахтам. Солдаты же остались на палубе, тихо обсуждая сказанное.

Глава 16

22 октября 1200 года от Р.Х., Гибралтар.

Офицеры тоскливо провожали знакомые очертания берегов, с каждым пройденным днём, всё больше окутываясь в ауру страха, которая присутствовала во взгляде каждого, кто был на корабле. Даже юнги, у которых не имелось никого из родных, и завещавшие свои деньги церкви, и те не галдели, находясь вне вахт, а собираясь маленькими кружочками, тихо переговаривались между собой.

Когда два близких берега справа и слева от огромного корабля остались позади, и Атлантический океан, как и прошлый раз неприветливо встретил отважных мореплавателей, от которых пока пахло лишь унынием. Сосредоточенный и непривычно тихий балагур сеньор Джакопо спросил со шканцев, обращаясь ко мне.

— Курс пожалуйста, сеньор Витале.

Многие лица повернулись ко мне, ожидая, что я покажу налево, но я всех ошарашил, ответив спокойно.

— Курс прежний, капитан.

Он повернулся к рулевому, и тот замер на месте словно статуя.

— Курс прежний, рулевой.

— Слушаюсь сеньор капитан! — отчеканил он, впившись в деревяшки штурвала до побеления костяшек.

* * *

16 декабря 1200 года от Р.Х., Северная часть Атлантического океана.

Первая серьёзная неприятность нас поджидала оттуда, откуда не ждали. Треть дубовых бочек, из всех, что у нас были с водой, дали течь. Я мёртвым взглядом смотрел на купора и его команду, которые стараясь даже не смотреть в мою сторону, а с белыми лицами носились вверх и вниз, вытаскивая все бочки с водой с самой нижней палубы. Пришлось вытаскивать все, чтобы понять, сколько мы имеем бракованных бочек и каков текущий запас воды. Им в этом усердно помогали солдаты и вскоре мы стали раздавать воду из сочащихся бочек всем желающим сверх нормы, лишь бы она просто не утекла просто так.

Трясущийся от страха купор подошёл ко мне и капитану, и не поднимая взгляда сказал.

— Я клянусь вам своей душой, сеньор Витале, я проверил всё трижды! Клянусь вам!

Мне хотелось отправить его на рею, вместе со всей его бригадой, ведь лишившись с учётом уже выпитого, больше половины питьевых запасов, мы теперь, с большой долей вероятности, до следующей точки нашего плавания доплывём не все. И поэтому сильно хотелось, чтобы первыми, кто будет наказан за эту оплошность будут те, кто отвечал головой за это хозяйство.

Едва открывая рот от переполнявших меня эмоций, я, взяв себя в руки, тихо сказал.

— Даю вам час Бруно, после чего, займусь расследованием сам.

Он побелел ещё сильнее и кланяясь, бросился обратно к бочкам. Офицеры хмуро смотрели на меня, но никто не произнёс ни слова.

— Сеньор Витале! Сеньор Витале! — тут же раздался его громкий голос и он почти сразу вернулся к нам с двумя досками из разобранной бракованной бочки и двумя из обычной.

Я перевёл на него взгляд.

— Почти все из моих ребят бывшие бондари, так что они знают толк в бочках, — быстро тараторил он под моим набирающим ярость взглядом, — пока мы разговаривали с вами, они разобрали парочку и нашли причину проблемы.

— В чём же она заключается