Кровь, золото и помидоры - Дмитрий Викторович Распопов

королева. И он, поняв, что ему уготовано, пел соловьём, рассказывая, что и правда подсматривал в бане за ней, но не для того, чтобы удовлетворить себя, а только дивясь тому, что она вытворяла: с женщинами, с мужчинами, сама с собой. Простой сын мелкого буржуа даже не представлял себе до этого времени, весь доступный спектр людских плотских утех. Поэтому-то и ходил подсматривать тогда, когда королева раз в месяц устраивала себе длительный банный день. Жаль, его это не спасло от расправы, поскольку тогда я ещё думал, что змеюка сдержит своё слово и его признания, подписанные тремя свидетелями, просто полежат у меня до лучших времён, но видимо не всё было хорошо во французском королевстве, если нашлись дворяне, которые решили проявить собственную инициативу и провести расследование.

— А кто кстати сейчас сенешаль его величества? — поинтересовался я в задумчивости у трубадура.

— Сеньор Бертольд фон Андекс IV, герцог Миранский, — тут же ответил он.

— А-а-а, — в один голос протянули мы с сеньором Франческо, удивлённо переглянувшись. В действие вступила третья сила, которой не нравилось, что его дочь просто выкинули с трона и из Франции. На эту помощь я не рассчитывал, когда планировал своё план, но она оказалась как никогда кстати.

— Сеньор Франческо, я оставлял документ у вас, не будете любезны принести нам его вместе с письменными принадлежностями? — повернулся я, и тот, встав из-за стола, отправился в свой кабинет, вскоре вернувшись оттуда с указанным письмом.

Сев за стол, я задумался над ответом. Нужно было слегка подкорректировать уже действующий план, с учётом новых вводных. Я с помощью симбионта накидал портрет человека, затем сделал комментарии к нему и посыпав песком, скрутил документ, запечатав подогретым сеньором Франческо воском и прижав перстень с собственным гербом к остывающему материалу.

— Мэтр Брюле, — я достал с пояса кошелёк, открыл его и отсыпал туда двадцать золотых матапанов, — от скорости и главное от вручения этих двух писем, теперь зависит ваше будущее. Станете ли вы знаменитым, обеспеченным и любимым многими трубадуром, или не приведи господь, умрёте, от ужасных и нечеловеческих пыток, если решите передать эти документы не в те руки. Это я вам могу обещать.

Трубадур вздрогнул и испуганно отдёрнул руки от документов.

— Может отправить с ним охрану? Витале? — Франческо ещё не понимал, что я задумал, но по моим словам понял, насколько всё серьёзно.

— Если у королевы есть своя партия во дворце, а она не может не быть, то присутствие охраны у простого трубадура может навести их на ненужные мысли, — задумался я, — так что мэтр поедет один, но сопровождая какой-нибудь торговый караван. Вам весь наверняка есть что отправить в Париж, сеньор Франческо?

Компаньон кивнул головой.

— Ну вот и отлично, попросите главу охраны, присмотреть, чтобы с их попутчиком ничего в пути не случилось.

— Распоряжусь, — кивнул он понятливо.

— Ну что же, мэтр Брюле, — я перевёл взгляд на успокаивающегося менестреля, — вернётесь в Париж, никуда не суйтесь. Остановитесь в той же таверне, где вы пили прошлый раз и обнаружили у себя письмо, и когда появятся слуги сенешаля, предадите им оба документа. Вам понятно?

— Вы думаете, на меня они снова выйдут сами? — понял он.

— Я просто в этом уверен, — подтвердил я, — а теперь простите, вам наверняка нужно отдохнуть, после долгой дороги.

Он закивал головой, простился с нами и позволил слугам увести себя. Мы остались одни с Франческо.

— Что за портрет ты нарисовал? — спросил меня он, — уже даже не спрашиваю, какие нераскрытые таланты у тебя ещё есть.

— Помните, я просил вас подыскать во Франции подходы к королевской кухне? — задумчиво спросил я, всё ещё размышляя, правильно ли я поступил.

— Да, это оказалось сложнее, чем я представлял вначале, этот цех не пускает к себе посторонних, только семейный подряд, — ответил он.

— Но насколько проще, то же самое будет сделать сенешалю? — поинтересовался я у него и сам же ответил, — стократно, чем нам!

— Погоди, я начинаю наконец понимать весь твой план, — его глаза заискрились весельем, — ты хотел пропихнуть на кухню кого-то, кто смазлив и красив также, как тот поварёнок, что так понравился королеве в Этампе, чтобы она не смогла устоять и согрешила прямо в королевском дворце?

Я улыбнулся.

— Было бы просто замечательно, если бы таких поварят было несколько, для большего выбора. Мы заложники своих привычек, поэтому королева вряд ли устоит от возможности позабавиться с таким красавчиком, поскольку питает слабость к поварятам.

Сеньор Франческо покачал головой.

— Теперь, когда на твоей стороне, пусть и не догадываясь о причинах твоей вспыхнувшей ненависти к королеве, будет отец Агнесс, дело явно пойдёт быстрее, — заметил он, — много быстрее.

— Думаю, вы только не совсем правы, насчёт «внезапной ненависти», — я погладил подбородок, — Агнесс переписывается с роднёй и как я видел, пишет обо мне не иначе, как об «ангеле милосердия» во плоти.

Сеньор Франческо хрюкнул от этого заявления, затем мгновенно возмутился.

— Ты читаешь её почту?! И нашу переписку тоже?

— Ой сеньор Франческо, ну что там читать, — я прикрыл глаза и продекламировал стихи, которые он посвятил своей пассии в одном из недавних писем.

На моих глазах, мой ранее непрошибаемый ничем компаньон, покраснел.

— Витале! — возмутился он, — это уже точно перебор!

— Вы сами этому поспособствовали сеньор Франческо, — с сожалением произнёс я, — теперь приходится тратить кучу времени, читая переписку родственников и не только. Оказалось у нас в доме шпионов от других родов едва ли не больше, чем порядочных слуг, представляете себе?

Он тихо ахнул.

— И ты ничего не предпринимаешь?

— Конечно не делаю, зачем? Тогда мне придётся искать новых, кто решит предать, а так, они у меня все на виду, — оскалился я, и от этой улыбки он поёжился.

— И ты не боишься? — удивился он.

— Так я же никому не доверяю, — я удивлённо на него посмотрел, — каждый знает только то, что я позволяю ему знать.

Он покачал головой, проворчав.

— А я-то думал, что я одинок.

— Вам проще, у вас есть я! — гордо провозгласил я, и стал серьёзным, —