Начало всех Начал - Юрий Никитин

Не споря, хоть и с недоверием, она пошла за ним. Из зарослей выметнулся пес, проследил, куда они пошли, и снова бросился в чащу. Адам вскарабкался по каменистому склону, предчувствие не обмануло: темная нора, оттуда теплый воздух разогретого за знойный день камня. Оставив Еву снаружи, он влез на четвереньках вовнутрь, пещера небольшая, но как убежище очень даже кстати.

Ева с недоверием смотрела, как он разжег костер, натаскал в пещеру сухих сучьев.

— Зачем?

— Когда будем спать, — ответил он, — костер будет отпугивать зверей.

— Зачем отпугивать? — спросила она наивно.

Он вздохнул.

— Думаю, теперь все изменилось, Ева.

— Ты хочешь сказать…

Он сказал мягко:

— Не хочу тебя пугать, ты и так вся дрожишь. Но этот мир не так дружелюбен, как было раньше.

Она простонала в слезах:

— Ох, Адам, что с нами будет? Зачем, ну зачем я так поступила…

Он покачал головой, голос стал суровым:

— Что сделано, то сделано. А с нами будет то, что сами захотим и… сможем.

Под утро она иззябла и почти взобралась на него, вжимаясь в его плотное горячее тело. Адам проснулся первым, но долго лежал, оберегая ее сон, наконец очень медленно и тихонько выбрался из-под разогретого тела жены, выполз на четвереньках из пещеры.

Пес поднял голову, слабо вильнул хвостом, мол, я тут стерегу, никого не пущу, и снова уронил голову на лапы. Адам ожидал снова увидеть солнце, однако небо точно так же, как и в саду Эдема, затянуто плотными тучами, хотя от них идет прежний свет, озаряет дивный и грозный мир. Над головой носятся птицы, в траве стрекочут кузнечики, из дальних кустов выбежали зайцы и, перебежав поляну, юркнули в кусты напротив.

За спиной раздался шорох, Ева выползла растрепанная, озябшая и дрожащая. В ее глазах были страх и надежда.

— Господь нас не оставил? — спросила она шепотом.

Он проговорил медленно:

— Думаю, Господь здесь ни при чем.

— Как ни при чем? Он же при всем!

— Я имею в виду, — пояснил он терпеливо, — что мир сам по себе таков. Господь не вмешивается во все мелочи. Там за тучами солнце ходит всегда, мы его просто не видим, но свет от него через тучи освещает землю. Когда солнце заходит за край земли, становится темно. Так что когда снова стемнеет, это будет не скоро, ты не пугайся. Это просто солнце скрылось… Потому оставайся здесь, я пойду поищу что-нибудь для завтрака.

— Я пойду с тобой! — сказала она.

Он помотал головой.

— Нет. Этот мир враждебен нам. Мы сможем здесь ужиться, только если покажем свою силу.

— Адам, — произнесла она с упреком. — Если ты погибнешь, зачем жить мне?

Он отвел взгляд, в груди разливалась нехорошая тяжесть.

— Ладно, — ответил он наконец. — Пойдем. Только иди сзади.

— Хорошо, Адам. Веди, ты же мужчина!

Для начала он обшарил кусты и отыскал два гнезда с птичьими яйцами. Вернее, нашел их пес, Адам прошел было мимо, но пес требовательно залаял. Адам вернулся и, раздвинув траву, увидел на земле гнездо из тонких веточек, а в нем пять яиц.

Ева сперва отказывалась их есть, но Адам настоял, и когда она выпила третье яйцо, приятная тяжесть проникла в желудок. Терзающий голод ушел, она ощутила себя намного бодрее, настроение улучшилось, она перевела дух и уже другим взглядом посмотрела на мир.

— Адам, а здесь тоже красиво.

Он вздрогнул и огляделся дико.

— Красиво?

— Ну да… Не Эдем, конечно, но тут все иначе. И кое-что даже красивее… Ой!

Она с непониманием смотрела на выступившую на пальце капельку крови. Адам подобрал с земли большую суковатую палку и ударил по кустарнику. Ветка переломилась, сбитый цветок упал Еве под ноги. Она опасливо подняла, на этот раз опасаясь прикасаться к острым, как иголки дикобраза, шипам.

— Он защищается!

— Здесь все защищаются, — предупредил он. — Мы тоже, кстати, должны уметь.

— Защищаться? — переспросила она.

— Да.

— От кого?

— От всех, Ева, — ответил он горько. — Боюсь, что этот мир такой. Защищаться будем от всех. И только тот или то, что докажет свою безопасность, будет допущен к нам. Таковы законы этого второго мира, где нам жить.

Она прошептала подавленно:

— Какой жестокий мир…

— Другого нет, — ответил он сурово. Она видела, как он сжал челюсти чуть не до хруста, тугие желваки вздулись под тонкой кожей. — Другого нет, Ева.

Они обыскали еще кусты и густую траву, но больше гнезд с птичьими яйцами не попадалось. Оставаться на этой пустой и безжизненной земле не стоило, они расширяли поиск, но все никак не могли найти ничего, что годилось бы в пищу.

Наконец Адам предложил просто уйти, и целую неделю они двигались по жаркой пустыне, изнемогая от голода и жажды. Ева плакала и каялась, что поддалась соблазну, не нужно было слушать Змея, в конце концов взмолилась:

— Адам, убей меня! И, может быть, Господь увидит, что виновной больше нет на земле, и простит тебя?

Он ответил сердито:

— И не думай о таком.

— Но я виновата!

— Это в прошлом, — ответил он. — Он же сам говорил, что создавал мир из сложной смеси справедливости и милосердия. Вот и… это, милосердие.

Она простонала в отчаянии:

— Какое же это милосердие?

Он отрубил:

— Для тебя важнее мое милосердие, чем Его. А я тебя не обижу и другим не дам обидеть.

На седьмой день, когда они едва волочили ноги, пахнуло влагой. Вскоре впереди показалась гряда деревьев, а за ними блеснула гладь воды. Река оказалась неширокой, но вода в ней удивительно вкусной, такой и в райском саду не пробовали. Оба пили и не могли напиться, наконец Ева сказала твердо:

— Я не выйду из реки!.. Я лучше умру здесь.

Адам подумал, сказал медленно:

— Погоди, он хотел нас наказать, но сейчас Ему кажется, что мы наказаны все еще мало… Давай в самом деле останемся в воде и будем отказываться от пищи сорок дней и сорок ночей? И тогда Его жестокое сердце, может быть, насытится местью?

Она сказала с готовностью:

— Как скажешь, Адам!

— Тогда ты оставайся здесь, — сказал он, — а я пойду дальше, чтобы еще больше усилить наши терзания. И в следующей реке приму этот же обет. Если через сорок суток будем еще живы, то, может быть, Он перестанет нас преследовать так жестоко.

— Хорошо, Адам, — ответила она с готовностью. — Как я найду тебя?..

— Я сам вернусь за тобой.

Она со страхом и тревогой смотрела, как он выбрался на берег и карабкался вверх по склону. Пес побежал на ним, оглядываясь на Еву с надеждой, и вилял ей хвостом, приглашая идти с ними. Ева улыбалась вслед, едва сдерживая слезы. Хотя говорила с Адамом твердо и уверенно, но сразу ощутила себя маленькой и беззащитной, едва он отошел от нее больше, чем на два шага.