Королева - Родион Александрович Вишняков

осмотр только тебе. Русские не дадут тебе таблетки для меня. Они выдают их по строгим показаниям и только лично в руки.

– Я отдам две двойных пищевых нормы Барри Тэтчеру. Это мой знакомый австралиец с полярной станции Дейвис. Помнишь, я про него тебе рассказывал? У него забронировано место к врачу через три дня. Он согласился поменяться с тобой. Тебя осмотрит врач.

– Не надо, Хамберт. Мне незачем доставлять кому-то столько хлопот и проблем.

– Никаких проблем не будет, мам.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Тогда ответь мне на вопрос: зачем Барри Тэтчер занял место на приеме у врача?

В тесной комнатенке повисла тишина. Было слышно только шумное дыхание Инносент.

– Я не подумал.

– А ты подумай. Или сходи и спроси его. Посмотрим, что он скажет.

– Но тогда зачем он согласился на обмен со мной?

– Хамберт Ламез. – Голос Инносент неожиданно сделался четким и сильным. – Мне все равно, зачем он согласился. Или ты узнаешь то, о чем я тебе сказала, и тогда я еще подумаю над твоим предложением. Или же наш разговор можно считать завершенным. Я прожила достойную жизнь, и мне упрекнуть себя не в чем. Мое сердце не запятнано бесчестными поступками, и я не собираюсь под конец жизни стать косвенной виновницей смерти совершенно чужого и невинного человека. Пусть я умру, но умру с чистым сердцем. А теперь иди к миссис Смирновой, кланяйся и передавай ей от меня слова искренней благодарности за то, что эта женщина пытается научить тебя сразу двум языкам бесплатно.

– Но ты умрешь…

– Зато ты будешь жить, а не выживать, как все подобные нам на континенте.

– Но ты же сама сказала, что мы вряд ли когда-нибудь вернемся на континент.

– Мне все равно, – упрямо повторила Инносент. – Я твоя мать, и я так решила. Я не была рядом с твоей бабкой в ее последние часы ради того, чтобы присутствовать на уроке английского языка у миссис Дженкинс. Потому что прекрасно знала: именно этого хочет моя мать. Тогда я не понимала ее. Зато хорошо понимаю теперь. Когда у тебя будут свои дети, надеюсь, и ты поймешь. А теперь отстань от меня и дай мне поспать. У меня уже не осталось сил.

– Ты дважды подарила мне жизнь. Когда родила меня и когда устроилась на работу там. Так почему ты не даешь мне шанс вернуть хотя бы один из долгов?

– Потому что иначе все, что я делала тогда и делаю сейчас, было зря.

– Мама…

– Брысь!

Ламез шел по заполненному людьми коридору третьего, так называемого «жилого» блока базы. Большое полусферическое помещение окольцовывал коридор, отделенный от промерзшей ледяной внешней среды. Помимо своей основной, транспортной функции, он выполнял функцию воздушного барьера, удерживающего проникновение холода внутрь помещений.

Вообще вся схема жилого блока, как и двух других, была до удивления простой и функциональной. Сама куполообразная форма, с минимальным содержанием прямых углов у несущих стен, способствовала равномерной циркуляции воздуха, нагреваемого находящимися в центре здания генераторами. Часть из них имела открытые контуры, выделяя получаемую посредством сжигания топлива энергию в окружающую атмосферу. Большая часть машин гнала горячий воздух и электричество к внутренним обогревателям и коробам вентиляции в жилые и хозяйственные помещения, поддерживая таким образом внутри комнат постоянную температуру плюс двадцать три градуса. Вокруг генераторов шло второе кольцо технических помещений. В них, поближе к теплу, располагалась часть биоферм, генераторы кислорода и помещения с гигантскими емкостями, в которых оттаивал привозимый рабочими лед. Получаемая таким простым физическим методом вода являлась формально технической. Питьевая вода, распределяемая для потребления среди всех жителей базы, находилась в точно таком же помещении возле центрального генератора, но в первом, или «главном» блоке. И доставлялась туда только с озера Восток.

Сами жилые помещения располагались в третьем круге, охватывающем двумя рядами тесных комнатенок весь периметр технического отдела. И все они были буквально забиты многочисленным населением базы. В коридоре практически не замолкал гул разноязычных голосов. Множество людей различных оттенков кожи и самых разных национальностей нашли здесь свое пристанище, спасая свои жизни от распространения убийственных инфекционных заболеваний.

Сперва в район озера Восток, где силами русских военных заканчивалось строительство третьего блока базы, ставшего впоследствии «жилым», стали приходить полярники.

Материковый лед шестой части света нес на себе около ста научно-исследовательских и военных баз с гражданами из тридцати стран. Сорок две базы были сезонными станциями, работающими только с приходом полярного дня. Сорок восемь имели статус постоянных. На них круглогодично работали научные группы, численность которых менялась в зависимости от времени года.

С началом развития Катастрофы часть временных и постоянных станций была закрыта. Люди отправлялись домой, стараясь в надвигающейся непростой ситуации быть вместе со своими семьями. Но материк не опустел полностью. Целый ряд точек оказался изолирован от внешнего мира. Кто-то из стран, скованных введенными карантинными мерами, оказался не в силах выслать воздушный или морской транспорт за своими гражданами. А кто-то просто-напросто махнул рукой на пару десятков людей, резонно полагая, что в начинающемся крахе экономики тратить огромные ресурсы для их спасения более чем нецелесообразно.

В итоге, за оставшиеся пару месяцев до окончания полярного дня к русским военным примкнули выжившие члены научных команд близлежащих станций – представители французско-итальянской «Конкордии», китайского «Куньлуня» и «Чжуньшань», индийской «Бхарати», австралийского «Дейвиса». Чуть позже смогли добраться белорусские и японские ученые со станции «Молодежная» и «Фудзи». Последними, преодолев расстояние в добрую половину континента, были спасены разведывательными военными патрулями полуобмороженные люди с норвежской станции «Тролль» и американского «Мак-Мердо». Они, как и все, кто смог добраться до военных, ждали до последнего, веря в идущее к ним с материка спасение. Умершая в итоге надежда была воскрешена пойманными на станциях радиосигналами, пробившихся к ним при помощи продолжающих исправно работать орбитальных спутников.

Из обнаруженных двадцати трех норвежцев и американцев военным медикам спасти удалось не всех. Множество полярников в условиях начинающейся полярной ночи получили за время длительного перехода обморожения конечностей, приведших в итоге к гангрене и заражению крови. У многих была несовместимая с жизнью степень переохлаждения.

Весь следующий полярный день военные периодически отправляли в разном направлении от озера Восток поисково-спасательные экспедиции. Благо приток иностранных специалистов, обученных работать в экстремальных условиях и имеющих некоторое количество адаптированной техники, позволял намного повысить эффективность проводимых операций. Но больше никто не пришел. И к началу очередной полярной ночи стало ясно, что ждать больше некого.

Приходилось только гадать, какое количество замороженных тел осталось лежать среди бесконечной снежной пустоты.

А еще через полгода к берегам Южного полюса подошел