Сталинград. Крах операции 'Блау' - Пауль Карель

районе Ищерской ротмистр обеспечил железную дисциплину и порядок. Не было ни одного случая дезертирства. Надежной опорой ротмистра был командир 1-ю взвода, старший лейтенант Кобан, широкоплечий казак, верный своему эскадрону до последнего дня, как и Загородный. Когда Кобан болел, его жена обеспечила построение. Внешне привлекательная, лихая казачка, она с первого дня всегда была в строю взвода своего мужа. Как и всякий казак, она выезжала в составе патрульных разъездов. Она и погибла вместе с эскадроном — за тысячи километров от своей родины, за освобождение которой казаки, как они полагали, сражались в 1942 году.

Капитан Кандуш сообщает: «В конце мая 1944 года, когда 40-й танковый корпус отступал через границу Румынии на запад, был получен приказ о передислокации эскадрона во Францию. Начштаба корпуса майор доктор Патов попрощался с казаками. Ротмистр Загородный наконец-то получил долгожданный Железный крест 1-го класса. Он заслужил его. Затем казаки ещё раз построились — вероятно, в последний раз — для прохождения марша галопом. Впечатление было незабываемым».

Спустя шесть недель под Сен-Ло во Франции эскадрон во время боев при отражении высадки союзных войск англо-американцев попал под мощный налет истребителей-бомбардировщиков и был полностью уничтожен. Спастись удалось лишь нескольким. Погибли все офицеры и жена обер-лейтенанта Кобана. Солдаты 40-го танкового корпуса, однако, не могли забыть своих боевых друзей, прошедших вместе с ними многие сражения.

8. Терек

Конфликт Гитлера с генералом Йодлем — Начальник Генерального штаба и фельдмаршал Лист должны уйти — Одержимость нефтью — Панцергренадеры на Военно-Осетинской дороге — Кавказский фронт замер

7 сентября 1942 года зной позднего лета окутал украинские леса. В душных бункерах ставки фюрера «Вервольф» термометр поднимался до отметок 30 — 40 °С. В такие дни Гитлер особенно страдал. Это ещё более усугубляло постоянную его раздражительность, связанную с положением на участке фронта между Кубанью и Тереком. Все донесения с «нефтяного фронта» свидетельствовали о том, что войска теряли последние свои силы. Группа армий «А» замерла на Кавказе и на Тереке. Долины, ведшие к Черноморскому побережью и прежде всего к Туапсе, были блокированы советскими войсками, а Терек оказался сильно укрепленной естественной преградой, последней перед старыми военными дорогами к Тифлису, Кутаиси и Баку.

От дивизий поступали сообщения о том, что «дальше никак». «Никак, никак, — раздражался Гитлер, — только это и слышу». Ему не хотелось верить, что на Тереке и на фронте в городах по причине нехватки сил нет продвижения вперед.

Он искал вину за случившееся в главкомах направлениями и в том, что цели их операций были неверными. Поэтому в первой половине дня 7 сентября Гитлер отправил начальника штаба оперативного руководства Вермахта, генерала артиллерии Йодля в Сталино, к фельдмаршалу Листу, чтобы все-таки узнать правду, почему именно на пути к Туапсе дела более не продвигались. Йодль должен был придать приказам Гитлера большую выразительность. Поздним вечером Йодль вернулся. Его доклад стал причиной тяжелейшего кризиса в командовании Вермахта с самого начала войны, нашедшего свое выражение во встрече в «Вер-вольфе». Йодль защищал фельдмаршала Листа и разделял его точку зрения: силы, выделенные для достижения поставленных целей, недостаточны. Как и Лист, он требовал энергичной перегруппировки сил на фронте. Гитлер отклонил эти идеи и высказал Йодлю свои подозрения в том, что он идет на поводу у Листа. Генерал, также чрезмерно раздраженный особенностями местного климата и напряженным рабочим днем, вспылил и громко процитировал собственные приказы фюрера и его директивы последних недель, строго соблюдавшиеся Листом и приведшие к тем трудностям, которые постигли группу армий «А».

Упрек Йодля вывел Гитлера из себя. Его самый доверенный генерал не только восставал против, но и недвусмысленно сомневался в его, Гитлера, полководческом искусстве, обвинял его в кризисе на Кавказе, в назревавшем поражении на южном фронте.

«Вы лжете, — кричал Гитлер, — я никогда, никогда не отдавал подобных приказов». Затем он оставил Йодля стоять и бросился из избы в тьму украинского леса. Часами позже он вернулся: бледный, сникший. Насколько Гитлер был уязвлен, свидетельствует тот факт, что он с тех пор не садился за стол вместе со своими генералами. С того дня он в одиночестве до самой смерти завтракал, обедал и ужинал в спартанской обстановке своих ставок, одна только овчарка Блонди сидела возле его стула. Но это была не единственная его реакция на упреки Йодля. Дело дошло до большего: начальник Генерального штаба генерал-полковник Гальдер и фельдмаршал Лист были сняты со своих должностей. Гитлер отдал даже приказ о замене преданных ему генералов Кейтеля и Йодля, имея в виду назначить вместо них фельдмаршала Кессельринга и генерала Паулюса — план, который, к сожалению, не стал реальностью, так как в случае замены, может быть, удалось бы избежать, по крайней мере, катастрофы под Сталинградом, если бы такие опытные боевые генералы стали бы во главе Верховного командования Вермахта.

Но Гитлер так и не расстался со своими многолетними военными помощниками Кейтелем и Йодлем. Он лишь приказал, чтобы в дальнейшем каждое его слово и каждая мысль, высказанная его генералами, стенографировались на совещаниях по военным вопросам. В остальном он оставил без изменений свой приказ продолжать наступление на Кавказском фронте. Он ни за что не хотел отказываться от достижения главной цели наступления на этом фронте. Нефть Кавказа, Грозного, Тбилиси и Баку, а также перевалочные порты Черного моря должны стать немецкими. Осень 1942 года должна была принести, по крайней мере, достижение целей всей Восточной кампании.

Здесь со всей очевидностью проявляется то, каким все более косным и упрямым становился Гитлер в вопросах, связанных с ведением войны. Эта черта его натуры стала роковой для фронта.

На экономическом фронте в восприятии Гитлера именно нефть была доминирующим фактором индустриального века. Он был заворожен значением нефти. Он прочитал все, что когда-либо было опубликовано о нефти. Ему была известна история разработки арабских и американских нефтеносных районов, он был знаком с добычей нефти и с соответствующей техникой. Любой, кто заговаривал о нефти, привлекал его интерес. Типичен в этом контексте прочно укрепившийся эпизод и его постоянные пересказы о том, как Гитлер отозвался об одном дельном чиновнике из