Серебряная роза - Джейн Фэйзер

Пегий снова рванулся вперед. Оливер принялся нахлестывать своего коня плетью по бокам, но тот уже сдавал. Когда Саймон поравнялся с чалой кобылой, Ариэль бросила на мужа удивленный взгляд: она ожидала увидеть Оливера. Саймон улыбнулся жене в ответ, не в силах скрыть свое торжество.

— А теперь придержите-ка свою Диану, — велел он. — Гонки окончены, а конь Беккета совсем выдохся.

Ариэль оглянулась назад и увидела, что Оливер все еще немилосердно нахлестывает своего коня. Она тут же натянула поводья: глаза ее сверкали гневом, губы сжались.

— Ради Бога, Оливер, оставьте бедное животное в покое! Он не способен на большее!

— Эта кляча годится только сено возить! — бросил в ярости Оливер, натягивая поводья.

Шея коня была взмылена, животное отчаянно вращало глазами, по исхлестанным бокам его стекала пена, смешанная с кровью — от изорванной шпорами кожи.

— Вы жестоки, — звенящим от гнева голосом заявила Оливеру Ариэль. — Он же весь в мыле.

— Что ж, это была ваша идея — устроить гонки, — пробормотал Оливер тоном проштрафившегося школьника.

— Я не устраивала никаких гонок. Просто дала Диане свободу. И не предлагала никому догнать меня!

— С каких это пор вы стали так скромны? — с усмешкой спросил Оливер. — Раньше вы не были столь сдержанны.

Он скосил глаза на Саймона, который спокойно сидел на стоящем к ним боком коне, и направил своего коня к всадникам, еще только приближавшимся к ним.

— Довольно неприятный молодой человек, — спокойно заметил Саймон. — Хотя, может, и имеет привлекательные качества? — И он вопросительно приподнял бровь.

Ариэль почувствовала, что снова краснеет.

— Я была бы чрезвычайно обязана вам, милорд, если бы вы больше не упоминали имени Оливера Беккета.

— Не так-то просто сделать это, принимая во внимание сложившееся положение, — ответил Саймон. — Хотя, если бы вы держались подальше от него, было бы проще не обращать на него внимания.

— Вы хотите сказать, что я его поощряю? — спросила Ариэль, и ее серые миндалевидные глаза сердито сверкнули.

— Я хочу сказать только, что вам следует быть весьма осторожной, чтобы не поставить себя в смешное положение: ведь ваши поступки могут быть неверно истолкованы, — объяснил Саймон. — Как, например, сейчас, когда ваш поступок был воспринят как приглашение последовать за вами.

— Как я понимаю, вы его восприняли именно так, — заметила она, поджав губы. — Если вам не понравился мой галоп, сэр, то почему же вы последовали за мной?

— Более прилично последовать за вами вашему мужу, дорогая моя девочка, чем вашему вероятному любовнику.

С этими словами Саймон Хоуксмур развернул коня навстречу приближающимся всадникам.

— Поехали. Присоединимся к остальным и продемонстрируем им, что между нами все в порядке.

Ариэль пробурчала себе под нос нечто гораздо менее любезное, но все же направила чалую кобылу вслед за конем мужа. Он был совершенно прав в том, что, охваченная восторгом скачки, она на несколько мгновений забыла про все на свете. В ее отношениях с Оливером всегда была одна особенная грань — оттенок вызова, который придавал им особую остроту. И когда она услышала у себя за спиной топот копыт коня Оливера, она почувствовала захлестнувшее ее веселье, совсем как накануне вечером во время танца с ним. Но за этим проблеском веселья наступило неизбежное отвращение к самой себе. Ариэль задалась вопросом, почему сегодня она смогла даже накричать на Оливера. И не была ли эта несдержанность подстроена ее братьями? Ариэль провели за нос, пусть даже она и думала, что следует только велениям своих чувств.

Но больше братьям не удастся обмануть ее. Это данное самой себе обещание немного улучшило ее настроение. Она не станет пособником в их играх с лордом Хоуксмуром. По крайней мере не будет впредь, поправила она себя. Она позволила манипулировать собой, потому что была слишком погружена в собственные заботы и не обращала достаточного внимания на происходящее вокруг. Но с этих пор ни одна мелочь не ускользнет от ее внимания, и как только сложатся воедино все кусочки головоломки, она начнет устраивать собственный побег из этой ужасной трясины.

— Это была сумасшедшая скачка, сестричка. Ты только посмотри, в каком состоянии конь Оливера! — крикнул Ральф, поравнявшись с Ариэль.

Глаза его, полуприкрытые словно от лучей бледного солнца, цепко следили за ней. «Снова напился, — отметила про себя Ариэль, — или скорее всего просто не протрезвел после вчерашнего».

— Мне безразлично, в каком состоянии конь Оливера. Ведь не я ехала на нем, — ответила она, с отвращением бросив взгляд в сторону Оливера, который все еще продолжал стегать своего окончательно выдохшегося коня. — К тому же я никогда даже представить себе не могла, что какая-нибудь лошадь из конюшни Оливера обгонит Диану.

— В таком случае было бы только по-соседски подарить мне одного из ваших великолепных аргамаков, — бросил ей Оливер. — Как вы думаете, Равенспир?

Рэнальф улыбнулся:

— Что ты скажешь на это, сестричка? Пусть это будут не те гонки, к которым он привык, но хотя бы утешительный приз?

Группа самых близких приятелей Рэнальфа громко расхохотались, услышав эту грубую сальность. Кое-кто из них не удержался и взглянул в сторону графа Хоуксмура, который сделал вид, что целиком захвачен беседой с лордом Стэнтоном и не слышит разговоров вокруг него.

Все же эти слова должны были донестись до него, и Ариэль мило произнесла:

— Я доверяю своих лошадей только самым умелым наездникам. Боюсь, что искусство Оливера никогда не производило на меня впечатления. Ему, с моей точки зрения, не хватает мастерства.

Молодая женщина с откровенным удовольствием наблюдала, какой эффект произвело ее намеренное оскорбление. Оливер побледнел и сжал губы так, что они побелели. По выражению лица Рэнальфа было видно, что он с наслаждением убил бы свою сестру, однако ее слова вызвали у слушателей несколько довольных смешков, поэтому никто из оскорбленных не осмелился возразить ей, чтобы не предстать в еще более смешном виде.

Саймон продолжал притворяться глухим, но когда Ариэль, придержав коня, поравнялась с ним, окинул ее мрачным взором. С лица Ариэль еще не сошла довольная улыбка. Вспоминая о своем удачном выпаде, она думала, что ее муж сможет по достоинству оценить быстроту и ловкость, с которыми она осадила своих противников и защитила его честь. Вместо этого граф взглянул на жену так, словно она была какой-то докучливой мушкой. Даже лорд Стэнтон выглядел мрачным и не ответил на ее улыбку.

Ариэль, не в состоянии понять их молчаливого упрека, лишь стиснула зубы и вздернула подбородок, держась в гордом отчуждении от своих спутников, пока они не добрались до большого озера, где обществу предстояло охотиться.