Первая любовь (СИ) - Князева Мари

Она закусила пухлую губку и на секунду задумалась, но потом послушно выскользнула из-под одеяла и опустилась на пол. Я усадил ее на свои колени и слегка пожалел об этом. Потому что Машенька была в крошечной маечке и крошечных шортиках, и меня просто сносило волной возбуждения с истинного пути. Если сейчас поцеловать, наверное, тормоза отключатся окончательно, поэтому я уткнулся носом в пышную рыжую шевелюру и стал считать до десяти, дыша запахами тропических фруктов. Манюся замерла в полном безмолвии и, кажется, даже перестала дышать. Не знаю, сколько мы так просидели. Время будто перестало существовать.

— Глеб.

— М? — голос не слушался, пришлось прокашляться.

— А куда ты ходил?

— Одного знакомого… надо было повидать.

— У тебя много друзей?

— Близких — не очень. А приятелей много, да…

— А у тебя есть девушки-друзья? Ну, кроме меня.

— Хм… таких близких нет. Только знакомые…

— И ты… не залезаешь к ним в окно и… не обнимаешь вот так..?

— Нет, конечно, Марусь, я в жизни ни к кому в окно не лазил, кроме тебя.

— Значит, я особенная…

— Еще какая особенная.

Я потерся лицом о ее волосы и шею, набираясь сил для решительного марш-броска. Но перед смертью не надышишься…

— А я… Маш… я для тебя особенный?

— Ты же знаешь, что да.

— И… больше никого… такого особенного у тебя нет?

Она отстранилась и посмотрела на меня обиженно:

— Как тебе не стыдно такое спрашивать!

Я опустил голову:

— Да… стыдно. Извини… Просто этот… Уваров меня страшно раздражает тем, что крутится вокруг тебя.

— О Господи, Глеб, это просто смешно! Неужели ты думаешь, что он когда-нибудь сможет значить для меня так же много, как ты?

— Никогда? — спросил я с надеждой.

— Никогда! Ты… почти часть меня… и давно.

— И я тоже так чувствую. Скучаю по тебе страшно… целыми днями. Видишь, даже готов нарушить закон и границы частной собственности.

Машенька хихикнула:

— Ну, пока еще не так уж нарушил. Не украл ведь…

— Я готов! Хоть сейчас. Пойдем?

Она состроила жалобную мордочку:

— О, нет, прости, мне надо завтра на йогу, я и так сегодня пропустила…

После всех прозвучавших признаний я пребывал в благодушном настроении:

— Да без проблем. Завтра так завтра.

Она опять засмеялась — очень нежно, мелодично, искренне. Обожаю ее смех!

Мы поднялись на ноги и я еще раз прижал к себе свою малявку. А она обвила мою шею руками. Большего блаженства невозможно себе представить. Хотя нет, можно. Поцелуй… но на это я так и не смог решиться.

Глава 16. Почти пара

После нашего с Глебом ночного разговора — почти начистоту — я вспорхнула утром с кровати, как бабочка. Полшестого утра, а мне будто бы и спать совсем не хочется. Бодра, свежа, весела…

Умываясь, я вспоминала, как мы обменивались признаниями в нашей «особенности» друг для друга — и у меня в груди становилось горячо-горячо. Немного странно, конечно, что мы выражались так осторожно, не сказали друг другу тех самых специальных слов и… он не поцеловал меня по-взрослому, но видимо, на это есть причины. Я ведь совсем ничего не смыслю в этом. Может быть, нужно время, чтобы… освоиться в этой роли? Боже, неужели я все-таки влюблена в Глеба?! А как же наша дружба??? А может, Леночка права и одно другому не мешает?

Причесавшись и надев леггинсы с широкой майкой, я выскочила на крыльцо и сразу заметила лежащий на скамейке маленький белый бумажный квадратик. В одном его уголке было кривовато нацарапано: «Маша». Дрожащими пальцами я распечатала самодельный конвертик, который внутри оказался письмом. Совсем коротким, но мое сердце радостно затрепыхалось от его содержания:

«Не могу уснуть. Все из-за тебя, моя Машенька. Очень жду утра, чтобы опять тебя увидеть! Г.»

Я приложила письмо к груди и судорожно зажмурилась от счастья. Как же это романтично — любовные записки! Мой Глебушка…

Дина сразу заметила мое сияющее от удовольствия лицо и тоже улыбнулась:

— У тебя случилось что-то хорошее, Маша? — спросила она мягко.

— Да… я… кажется, влюблена.

— Невероятно! — засмеялась Дина. — Влюблена? В 18 лет? Небывалый случай! И кто счастливчик? Глеб или Денис?

Я скривилась:

— Денис? Нет-нет… с какой стати?

— Ну, вчера он приходил к тете такой счастливый, такой переполненный гордостью за то, что помог тебе.

— Да? Он все рассказал?

— Нет, никаких подробностей. Просто сказал, что совершал подвиги во имя прекрасной дамы, ну а тетя, конечно, выкружила у него имя дамы.

— Да, он действительно очень помог мне, но… нет, я совсем в него не влюблена. Мы просто друзья.

— Ну, ты-то ему нравишься. Впрочем, тут нет ничего удивительного: ты хорошенькая и очень милая девочка…

— О, Дина… — засмущалась я.

— Разве твой Глеб никогда тебе этого не говорил?

Я вспыхнула с головы до пят. Дина улыбнулась и подняла руки вверх:

— Ладно-ладно, это ваши дела! Извини, что я, вообще, лезу — просто вы такая чудесная пара, наблюдать за вами — сплошное удовольствие…

— Нет-нет, не извиняйся! Ты имеешь полное право задавать мне личные вопросы. Мы же подруги! С кем же еще я могу поговорить о таких вещах?

— А с мамой?

— Да, мама пыталась со мной об этом побеседовать, но мне неловко…

— Я так тебе завидую, Машенька…

— В чем?!

Она вздохнула:

— У тебя есть мама.

— А твоя где?

— На небе.

— О Боже, прости… не понимаю, как так получилось, что я не знала.

— Ничего. Но мне сейчас очень пригодился бы ее совет…

— А тетя? Не может посоветовать? Или, если хочешь, посоветуйся с моей мамой.

Дина улыбнулась:

— Спасибо, Машунь. Мне трудно раскрыть перед ними душу… но я буду иметь в виду твое предложение.

Любопытство жгло мой ум со страшной силой, и я решилась:

— А… что у тебя случилось?

Дина неожиданно выдохнула:

— Я влюбилась… не в того мужчину.

— И… ты до сих пор его любишь?

— Да. Никак не могу вытравить из себя это чувство.

— А он?

— Он… — дыхание моей подруги стало сбиваться. — Он говорит, что любит, но… мы не можем быть вместе.

— Почему?

Она положила тонкую оливковую руку на лоб и потерла его, мучительно хмурясь:

— Не могу… прости, пока не могу об этом говорить.

— Тебе не за что извиняться! — горячо воскликнула я. — Наоборот, это мне стыдно за то, что я разбередила твои раны…

Я обняла одной рукой ее за талию и, встав на цыпочки, погладила другой по голове.

Никакой йоги у нас, конечно, не вышло. Мы просто потянулись немного, болтая по пути о сегодняшней дискотеке, а потом пришел Глеб. Следом за ним шествовал Ренат и пытался опять шутить что-то про наши с ним отношения и его ревность, но Глеб так сурово глянул на «конкурента», что у того сразу отпало желание паясничать.

Мой лучший друг и парень (???) по совместительству на этот раз не стал стесняться и откладывать на потом — крепко обнял меня при всех и даже приподнял над землей, так что наши лица оказались на одном уровне.

— Привет, — прошептал он горячо, прижимаясь лбом к моему лбу и обдавая мое лицо мятным запахом.

У меня даже ответить не получалось: дыхания не хватало, страшно кружилась голова, а в груди взрывались фейерверки. Я ждала и боялась, что он вот-вот меня поцелует… Мой первый поцелуй — вот так, на виду у целой улицы??? Хотелось, конечно, более интимной обстановки — и Глеб, кажется, прочел мои мысли. Поставил на землю, отпустил из объятий и взял за руку. Мы помахали на прощание Дине и пошли прочь.

— Куда ты меня ведешь? — спросила я с любопытством.

— На завтрак, — ответил Глеб хрипло. — К себе.

— А… твои дома?

Он отрицательно замычал, и мы оба залились краской, разумеется, сразу вообразив, что нас ждет после еды.

— А ты… завтракал уже?

— Нет. Я вообще аппетит потерял в последнее время.