Сильная и независимая для котика (СИ) - Вада Маричка

— Я понимаю, — сквозь слезы улыбнулся Морган. — Про надежду. А вот что не совсем понимаю, так это как вы поженились с бабушкой, если не любили друг друга? Ты же мне всегда говорил, что связка — священное таинство и только любящие могут зачать котят.

— У нас с Бублей был уговор. Она считалась одной из самых красивых катарок на Катарсисе, и думала, что ей будет достаточно почета и звания жены старейшины, достаточно одной брачной ночи на всю жизнь. Возможно, надеялась, что со временем я смогу полюбить её. А я не смог.

— Поэтому она заболела? Это и была депрессия? — догадался Морган. — А я всё думал, почему столько времени посвятил изучению этого недуга! И каждый раз, когда кто-нибудь упоминает, даже в шутку, о суициде, у меня начинается неконтролируемая паника.

— Всё так же немеешь?

— Нет, наоборот, отключается мозг и я способен пообещать что угодно, лишь бы отговорить от необдуманных действий. Я, в самом деле, тогда два месяца молчал?

— Да. А потом пришел и сказал: «Хочу быть сильным как ты». Знаешь, ты обратился ко мне за спасением, но стал моим спасителем. Я вкладывал в новую цель все силы, но не было в этом и капли альтруизма. Я вытягивал себя из собственного кошмара, пытаясь попутно воспитать своего внука черствым и расчетливым. Только не предусмотрел, что ты забудешь все мои наставления насчет йонгеек и, ослушавшись, снюхаешься с дочерью самой Маргоши. Я предупреждал, в такую женщину невозможно не влюбиться. Она ведь копия матери. Эти глазища, профиль, запах, жизненная энергия! Но поверь, мне хоть и страшно за тебя, я даже рад.

— Знаешь, у Мурси тоже депрессия. Уже несколько раз я останавливал капитана перед самой трагической развязкой. Агенты Шерифа кормят её лекарствами, подавляющими работу мозга. И я теперь с ними даже согласен. Ты сам не выходил на связь с Дэвидом? Хочешь, я его ID раздобуду?

— Я не могу светиться. Не могу подставить под удар прайд. На мне ответственность. Хватит и трагедии с твоей бабушкой. Ведь каждый в деревне понимает, кто на самом деле виноват в случившемся. Не она стала каджиткой, выбрав такой способ уйти из жизни, а я. Позаботься о своей императрице, не допусти таких же ошибок.

— Я очень постараюсь, дед. Клянусь предками прайда.

***

Мурси пыталась влиться в работу изо всех сил, но не сложно было себе признаться, что практических навыков она не имела. Хотела с помощью психо приподнять флаги, но женщины испуганно попросили не использовать при них возможностей держателя Силы, потому что это, видите ли, напугает детей. Из приготовления блюд Мурси могла разве что залить хлопья молоком, о чем радостно сообщила окружающим, и опять получила презрительное недоумение со стороны катарок, а еще и перешептывание за спиной. В итоге её определили в игровой уголок, следить за малышатами, и на удивление остальных капитан быстро нашла с ними общий язык, что тут же породило новый всплеск догадок об её умственном развитии.

Объяснив котятам правила ведения боя, Мурси с чувством выполненного долга, села на лавочку и нескромно потянулась, разминая затекшие от долгого нахождения на корточках мышцы. Она удовлетворенно поддакивала новому поколению полководцев, которые сами разделились на два лагеря, поровну распределили игрушки на две огромные армии и выставили друг другу первые ультиматумы. Малыш с соской, который и во время своего спасения никак не желала покидать рук капитана, тут же подполз к ней и, забравшись на колени, с интересом принялся изучать замки и карманы куртки.

— А ты у нас Шпуня, да? — спросила малыша Мурси, пытаясь хотя бы с ним завязать более дружелюбные отношения. В ответ на это котенок крепко обнял её за шею, грозя задушить в объятиях. — Какой ты сильный! — нарочито удивленно ахнула Мурси и принялась щекотать его. — Зато я знаю, какая у тебя слабость.

На лавочку рядом подсела молоденькая разноцветная кошечка и с нескрываемым любопытством вкупе с широкой улыбкой, во все глаза рассматривала Мурси, пока та наслаждалась смехом и резвостью котенка. Капитан, не прерывая своего занятия, покопалась в памяти и вспомнила, где уже видела эту катарку. Бусинка, если она правильно запомнила. Первая кошечка, во взгляде которой и близко не мелькала брезгливость или неприязнь. Наоборот, она походила на восторженного поклонника. Так иногда и Морган на неё смотрит.

— Ты — Бусинка, да? — улыбнулась Мурси, оставляя изможденного смехом котенка в покое.

— Ты знаешь, как меня зовут? — приободрилась катарка. — Здорово!

— Конечно, про тебя Морга… Морик постоянно рассказывает. Говорит, что мы с тобой похожи.

— Ты тоже его бесишь? — расхохоталась Бусинка.

— Еще как! Он даже уже два раза пытался мне горло перегрызть. Иногда так орет, что у корабля дюзы отлетают.

— Ой, ты даже меня превзошла! Мне он только лекции читает и поучает.

— А, ну это само собой! — хохотнула капитан.

— Я могу тебя потрогать? А? — тактично поинтересовалась Бусинка и, не дождавшись ответа, потянула руку к лицу Мурси, но на полпути передумала. — А Морику не скажешь? А то он наругается. Но мы же теперь сестры, а значит это не совсем неприлично. К тому же, я еще маленькая, и мне в какой-то степени можно. Как Шпуне.

— Во-первых, твой Морик и сам не один раз трогал меня, не спрашивая…

— Правда? — удивленно перебила её Бусинка. — А мама сказала, что вы не пара.

— Мы и вправду не пара, — недоуменно приподняла плечи капитан, только отдаленно догадываясь, что возможно выдала неприличное поведение капрала во внешнем мире.

— Вот это новость! Даже не представляешь, как на самом деле это известие обрадует остальных. Так я потрогаю, да?

Бусинка опять потянула руку, только на этот раз крепко зажмурившись, и пальцем легонько провела по щеке. Шерсть при этом её затопорщилась, даже на голове, преображая катарку в комок милой пушистости. Провела еще один раз, уже смелее, и еще раз. Глаза Бусинки распахнулись, и она на распев восхищенно проговорила:

— И вовсе не противно! Я думала, будет мерзко, как червяка или безглазую змею потрогать. Или, знаешь, склизкий гриб. Брр, отвратительно. А как ты без шерсти живешь?

— С трудом, — хмыкнула обескураженная такой прямотой Мурси.

— Мерзнешь, наверное, да?

— Постоянно. Вот и куртку ношу, хотя ты ходишь в тунике с коротким рукавом.

— Точно, — поддакнула Бусинка. — Просто многие думают, раз ты лысая, значит болеешь чем-то. И на ощупь не очень. Но нет, нормально всё на этот самый ощупь. Да и ты вроде нормальная. Слушай, а как же вы сексом занимаетесь? Ну, то есть, вы же при ласке наверняка друг другу синяки натираете! Кожу же ничего не защищает!

— Вроде же ты маленькая еще об этом разговаривать? — хитро подмигнула Мурси.

— Через месяц я стану совершеннолетней, — соврала Бусинка.

— Странно, а Морик говорил совсем другое. Врет, наверное. Как и все мужчины.

— Ладно, может это я немного преувеличила, — обиделась катарка. — Но ведь когда-нибудь я стану совершеннолетней и узнаю. Так к чему оттягивать неизбежное?

— Тогда скажи мне, как катары нежат друг друга? Как рот от шерсти чистят после поцелуев? Отплевываются?

— Фу, поцелуи! Это же отвратительно! Пачкать друг друга слюнями. Кто вообще до такого додумался? — скривилась Бусинка и тут же просияла. — Поняла! Вы, прежде чем гладить друг друга, слюнями обмазываетесь, да? Чтобы скольжение создать!

— Типа того, — прыснула со смеху Мурси.

— Наверное, удивительно жить в мире, где можно потрогать и обслюнявить, кого захочешь!

— Вообще, проводники больше похожи на катар, чем тебе кажется. Мы тоже не имеем права хватать друг друга без спроса. Только если взаимно согласны на «небывалое» прикосновение.

— Это как? Расскажи!

— Прикосновением я могу счесть внутренний мир персоны. Когда проводник соглашается на «небывалое», значит, он открывается тебе полностью, без утайки подставляя сокровенные мысли.

— О, и со мной так же? Ну-ка, потрогай меня, расскажи правду!

— Нет. Катар не могу. Катар, вакуйев и еще парочку неземлянского типа. Думаю, это как то связанно с силой воли или что-то такое.