Унесенный потоком - Агата Кристи

— Он всегда переполнен. В основном, мужчинами. Я думаю, они бы заметили женщину. Я хочу сказать, такую женщину. Думаю, что она приезжала на машине, но в наши дни машину наверняка заметили бы в Уормсли-Уэйле. Ведь мы находимся, как вы знаете, в стороне от главного шоссе.

— И в ту ночь никто не видел машину?

— Только машину доктора Клоуда, который ездил по делу в направлении Миддлингэма. Я думаю, что если бы в машине была незнакомая женщина, то ее заметили бы.

— Ей необязательно быть незнакомой, — медленно произнес Пуаро. — Любой, даже если он и не слишком пьян, может не узнать хорошего знакомого за тысячу ярдов. В особенности если тот одет непривычно.

Спенс внимательно посмотрел на Пуаро.

— А смог бы этот молодой Пиврс, к примеру, узнать Линн Марчмонт? Ведь ее не было здесь несколько лет.

— Линн Марчмонт в это время была со своей матерью в Уайт-хаусе, — ответил Спенс.

— Вы уверены?

— Миссис Лайонел Клоуд — известная вам рассеянная жена доктора — утверждает, что звонила Линн в десять минут одиннадцатого. Розалин Клоуд была в Лондоне. Ну, а миссис Джереми… Вообще-то я никогда не видел ее в брюках, и она не пользуется косметикой. К тому же она не молода.

— О, mon cher, — Пуаро наклонился вперед. — В полутьме, когда улица едва освещена, а лицо женщины покрыто толстым слоем косметики, разве можно определить, молодая она или нет?

— Послушайте, Пуаро, — спросил Спенс, — к чему вы клоните?

Пуаро, откинулся назад и полузакрыл глаза.

— Брюки, твидовое пальто, оранжевый шарфик на голове, толстый слой косметики, оброненный тюбик губной помады — все это наводит на размышления.

— Вы, видимо, считаете себя дельфийским оракулом, — проворчал суперинтендант. — Не скажу, что я знаю, что это был за оракул. Наверное, похож был на нашего Грейвса, от которого полиции толку мало, но который ходит, задрав нос. Может, у вас еще есть какие-нибудь загадочные пророчества, месье Пуаро?

— Я вам уже говорил, — заметил Пуаро, — что все это дело фальшиво с начала до конца. В качестве примера я ссылался на то, что и с убитым все не так. Он мало чем напоминал Андерхея, который был явно эксцентричной, рыцарской личностью, старомодной и консервативной. Человек же в «Олене» был вымогателем, отнюдь не рыцарской, старомодной и консервативной личностью, и совсем не эксцентричной. Следовательно, он не мог быть Андерхеем, потому что люди не меняются. И самым интересным было то, что Портер назвал его Андерхеем.

— Наведя вас на миссис Джереми?

— Сходство привело меня к миссис Джереми. Определенные, очень характерные черты лица, трентонский профиль. Если использовать игру слов, то Чарльз Трентон в качестве покойника — на своем месте. Но до сих пор есть вопросы, требующие ответов. Почему Дэвид Хантер с такой готовностью дал себя шантажировать? Неужели он — из тех людей, которые легко поддаются вымогательству? Каждый, знающий его, категорически скажет — нет. Следовательно, поведение Дэвида тоже не соответствует его характеру. Затем у нас еще есть Розалин Клоуд. Ее поведение вообще непонятно. Причем я очень хотел бы знать: почему она боится? Почему она думает, что с ней обязательно что-то случится, если рядом не будет ее брата, готового ее защитить? Кто-то или что-то держит ее в таком страхе, который заключается не в том, что она опасается потерять свое состояние, а гораздо в большем. Она боится за свою жизнь…

— О боже, месье Пуаро, вы же не думаете…

— Нам стоит помнить, Спенс: мы, как вы только что сказали, снова там, с чего начали. Иными словами, семья Клоудов снова там, где и была. Роберт Андерхей умер в Африке. И жизнь Розалин Клоуд стоит между ними и состоянием Гордона Клоуда…

— Вы серьезно думаете, что один из них способен на это?

— Я уверен в этом. Розалин Клоуд всего двадцать шесть лет и, несмотря на психическую неустойчивость, она здорова физически. И может прожить до семидесяти и даже больше. Ну, допустим, сорок четыре года. Не кажется ли вам, суперинтендант, что сорок четыре года — кое для кого слишком долгий срок ожидания.

Глава 12

Не успел Пуаро выйти из полицейского управления, как чуть было не столкнулся с тетушкой Кэтти, в руках у которой были различные сумки. С едва сдерживаемым нетерпением она обратилась к Пуаро.

— Как не повезло майору Портеру! — бросила она. — Я все время чувствовала, что у него слишком материалистический взгляд на мир. Конечно, это следствие военной жизни. Слишком ограниченной, несмотря на то, что значительную часть своей жизни он провел в Индии. Боюсь, он никогда не пытался обратиться к тайнам души. Кругозор военных слишком узок. Да, месье Пуаро, какие упущенные возможности!

Тетушка Кэтти печально покачала головой и, забывшись, разжала руку. Из раскрывшейся сумки прямо на землю свалилась унылого вида треска. Пуаро поднял ее, но миссис Клоуд так растерялась, что выпустила вторую сумку, из которой весело вылетела бутылка золотистого сиропа, окропившего Хай-стрит.

— Большое вам спасибо, месье Пуаро! — тетушка Кэтти вцепилась за треску, а Пуаро побежал за бутылкой. — О, спасибо. Я такая неловкая, к тому же слишком расстроена. Этот несчастный человек… Да, она липкая, но мне бы не хотелось портить ваш носовой платок. Это так любезно с вашей стороны. Я всегда говорила, что в жизни мы как в смерти, а в смерти мы как в жизни. Не удивлюсь, если мимо меня пройдет астральное тело кого-нибудь из моих покойных друзей. Это нельзя не заметить. Как-то недавно вечером я…

— Вы позволите? — Пуаро засунул треску глубоко в сумку. — Вы что-то говорили… да?

— Да, об астральных телах, — сказала тетушка Кэтти. — Я попросила монетку в два пенса, так как у меня было всего полпенни. Я подумала тогда, что лицо мне знакомо, но никак не могла вспомнить, кому оно принадлежит. И до сих пор не могу вспомнить, но почему-то мне кажется, что это кто-то из ушедших в мир иной, возможно, не так давно, но я не уверена. Удивительно, как порою люди посылаются на помощь друг другу — даже если вопрос касается нескольких пенсов, чтобы позвонить по телефону. О боже, какая очередь у Пикока! Видимо, выбросили бисквит! Надеюсь, я не опоздала!

Миссис Лайонел Клоуд бросилась на противоположную сторону улицы и встала в конец длинной очереди в кондитерскую, в которой, в основном, стояли мрачные женщины.

Пуаро продолжал свой путь по Хай-стрит, направив шаги не к «Оленю», а к Уайт-хаусу.

Он очень хотел переговорить с Линн Марчмонт, абсолютно уверенный в том, что она хочет того же.

Было чудесное утро одного из тех весенних дней, когда царила свежесть, не давая летней жаре вступить в свои права.

Пуаро свернул с главной улицы. Он увидел тропинку, идущую мимо Лонг-Виллоуз к вершине холма близ Фурроубэнка. Этим путем со станции в прошлую пятницу, как раз накануне своей смерти, шествовал Чарльз Трентон. Проходя по холму, он столкнулся с Розалин Клоуд, но не узнал ее, хотя в этом нет ничего удивительного, так как он не Роберт Андерхей, и она, естественно, не могла узнать его но той же причине. Однако при опознании покойника она категорически заявила, что никогда в жизни не видела этого человека. Почему она так сказала? Опасалась за собственную жизнь? Или, быть может, в день встречи с покойным она была так погружена в свои собственные мысли, что даже не взглянула на лицо человека, с которым столкнулась на тропинке? Если так, о чем она думала? Не думала ли она случайно о Роули Клоуде?

Пуаро свернул на дорожку, которая вела к Уайт-хаусу. Сад вокруг дома был необычайно красив. В центре — огромная искривленная яблоня, а вокруг — многочисленные кусты цветущей сирени. Под деревом, полулежа в шезлонге, отдыхала Линн Марчмонт.

Она обеспокоенно вскочила, когда Пуаро совершенно спокойно, как ни в чем не бывало, пожелал ей доброго утра.

— Вы меня испугали, месье Пуаро. Я даже не слышала, как вы подходили. Так вы еще пока здесь — в Уормсли-Уэйле?

— Да, пока здесь.

— Почему?

Пуаро пожал плечами.

— Это приятное, удаленное от мира местечко, где человек может отдохнуть. Вот я и отдыхаю.

— А я рада, что вы здесь, — сказала Линн.

— Вы не похожи на остальных членов вашего семейства, которые, как будто спевшись, интересовались, когда я возвращаюсь в Лондон, и с нетерпением ждали ответа.

— Они хотят, чтобы вы вернулись в Лондон?

— Похоже на это.

— Я этого не хочу.

— Я вижу это. Но почему, мадемуазель?

— Потому что вы не удовлетворены. Я хочу сказать, что вы не верите, что Дэвид Хантер совершил убийство.

— А вы хотите, чтобы он оказалоя невиновным?

Он заметил, как она слегка покраснела.

— Естественно. Я не хочу, чтобы повесили ни в чем не повинного человека.

— Естественно? Ну, конечно!

— Полиция просто предубеждена против него, так как он оставил ее с носом. Это самое плохое в Дэвиде… Он любит наживать врагов.