В парализованном свете. 1979—1984 (Романы. Повесть) - Александр Русов

Скипетров-младший нередко заходил к Дине в группу международного сотрудничества, чтобы передать или взять печатные материалы, посоветоваться, совместно подготовить проект того или иного решения для вышестоящих инстанций. Вежливый, тихий, простой в общении, даже застенчивый, Сергей Павлович чем-то напоминал ее мужа. Его жесткие волосы с проседью так же торчали во все стороны, и несколько раз, по неосторожности, она чуть не назвала его просто по имени.

Взаимная служебная независимость давала возможность их отношениям развиваться в естественном русле, к чему порой стремятся, но чего так редко достигают люди, более крепко связанные деловыми узами. Пожалуй, они ценили друг в друге качества, не преувеличенные и не преуменьшенные общественным положением. Подробная история жизни каждого была скрыта от другого спасительной романтической пеленой неведения.

Заметив идущую навстречу Дину Константиновну, Сергей Павлович выпрямился и замедлил шаги. Он испытал вдруг сильное волнение, хотя знал, конечно, что встретит ее именно в этом месте, на этой дороге. Факт их сегодняшнего свидания был предрешен лет двадцать назад, когда в Лунино по распределению после окончания института приехала работать Дина. «Девушки от тебя никуда не денутся, — сказал тогда Сереже Скипетрову отец. — Когда-нибудь они все станут твоими, а пока не разменивайся. Слушайся меня — и я помогу тебе стать человеком».

Сергей Павлович послушался, хотя из всех девушек ему нужна была только одна. Вскоре Дина вышла замуж за некоего молодого специалиста Степанова. Или Сергею Павловичу только показалось, что вскоре, ибо в отношениях со временем у него давно начались неурядицы: время то срывалось с места, точно вышедшее из зацепления зубчатое колесо, перенося Сергея Павловича на целые десятилетия вперед, то застывало на месте, будто кто-то злонамеренно ставил палки в колеса часового механизма. Сведения о замужестве Дины были, пожалуй, вполне достоверные, однако для Сергея Павловича они словно бы ничего не значили. Взяв разбег, Сергей Павлович жил далее по инерции, как если бы осколком снаряда ему уже оторвало голову, а он все еще продолжал бежать. Стал доктором наук, профессором, членом-корреспондентом. Когда умер отец, вдруг выяснилось, что бежать больше некуда, незачем, что волосы его поседели и нет вокруг девушек, которых хотелось бы любить.

Встретив однажды Дину в институтском парке, Сергей Павлович узнал, что ее дочь поступает в институт, и не поверил своим ушам. Это означало, что жизнь близилась к закату. Не оставалось времени для сумасшедших надежд и смелых планов на будущее.

Тогда он стал убеждать себя, что абитуриентка Тамара Степанова — его дочь. Их с Диной дочь. Такое нашло на него помутнение. Он бросился к телефонам, нажал на все педали, и когда ему сообщили, что его настоятельная просьба удовлетворена, абитуриентка Степанова зачислена в химико-технологический институт, Сергей Павлович почувствовал себя совершенно счастливым. Только одна мысль беспокоила его в то лето: зачем ей, начинающей свою жизнь, понадобилось проходить тот путь, который Сергей Павлович прошел без всякой для себя пользы и радости?

Потом возникало много других проблем, ситуаций, фантазий, и Сергей Павлович по мере надобности извлекал из небытия полузабытые лица, предсказывал чьи-то поступки, читал на расстоянии чужие мысли, пока подобное времяпрепровождение не наскучило ему. Наконец он решил начать жизнь заново. В этом не было, наверно, ничего принципиально неосуществимого, ибо Сергею Павловичу давно и беспрекословно подчинялись не только люди, учреждения, ЭВМ, но и время, пространство, судьба…

В качестве исходной точки этой новой своей жизни Сергей Павлович выбрал 2 июля, то есть тот день, в который ровно год назад они с Диной случайно встретились. Дату и время грядущего свидания Сергей Павлович определил с исключительной точностью, а точка в пространстве определилась сама собой, когда он еще издали увидел Дину, одиноко идущую по асфальтированной дорожке, обсаженной старыми липами.

— Здравствуйте, Дина Константиновна.

— Добрый день, — ответила она, приветливо улыбнувшись.

— Куда торопитесь?

— К себе в отдел.

— Как дочка?

— Спасибо, учится. Скоро приедет вдвоем с мужем.

— Вот как! С мужем?

— Да, время летит…

— Дождь, собирается. — Сергей Павлович откашлялся в кулак, взглянул наверх, и тотчас вдали прогремел гром. — Если не возражаете, пройдемся немного.

Дина колебалась. Сергей Павлович понимал причину ее колебаний. Он читал ее мысли и, мысленно же, отвечал на них. «Ваш Кирикиас все еще на заседании. Кончится не скоро. Не беспокойтесь, вас никто не хватится. Вы, Дина Константиновна, руководитель группы международного сотрудничества. Разве вы не вправе распоряжаться своим временем? Ведь и у нас с вами есть общая работа. Мы можем заниматься ею в вашем отделе, в моем — где угодно. Расслабьтесь. Не думайте. Доверьтесь мне».

— Все же пройдемся, — повторил Сергей Павлович настойчиво.

Она последовала за ним, ступая не слишком уверенно.

«Быстрее», — мысленно распорядился он, сам часто перебирая ногами и пришаркивая. Еще недавно обычные движения были теперь как бы расщеплены на множество мелких, прерывистых. Точно демонстрировали фильм времен немого кино. Ему хотелось поскорее увести Дину с этой асфальтированной дорожки. Кто-то, идущий сзади, следил за ними, мешал, путал сигналы, мысленно нападал со спины, но удары невидимой шпаги были случайны, неточны, как если бы противник был слеп, неопытен или фехтовал с завязанными глазами.

В самом деле, задержись они всего на минуту — и Каледин с Таганковым, шедшие следом, догнали бы их непременно по пути из столовой.

«Еще быстрее!»

Они почти бежали.

Узкая тропинка нырнула в лес. Асфальт кончился. От них отстали, потеряли из виду. Сергей Павлович облегченно вздохнул.

Руки Дины были безвольно опущены вдоль тела. Он создал дополнительное поле, чтобы комары, столбом кружившиеся вокруг, не подлетали к ней слишком близко. Проверил контакт, мысленно приблизив Дину к себе, — и услышал звук, напоминавший потрескивание электрической дуги. Резко запахло озоном. Тогда он тем же способом, испытывая нечеловеческое напряжение, отодвинул Дину, отпустил ее, продолжая идти рядом, постепенно вновь обретая слух, начиная различать окружающие лесные звуки.

Пели птицы, звенела мошкара, опускались ближе к земле хвойные испарения.

— А может, стороной пройдет, — будто ни в чем не бывало сказала Дина, продолжая начатый еще в парке разговор о грозе.

— Как прикажете, — ответил Сергей Павлович, уже не испытывая прежней изнуряющей нагрузки.

Его походка опять стала ровной, спокойной, и если бы Дина вздумала оглянуться теперь, она бы увидела не дергающуюся марионетку, а все того же милого Сергея Павловича, доброго покровителя ее непутевой Томки.

— Это зависит от вас? — насмешливо спросила она.

Сергей Павлович будто невзначай протянул руку в направлении тучи и словно бы легонько оттолкнул ее. Вдали прогромыхало совсем уж беззлобно.

— Грозы не будет, — уверенно объявил он. — Отменяется гроза. Переносится.

Дина встревоженно огляделась, не узнавая местности.

— Где мы?

— Не заблудимся, дорога рядом, — заверил ее Сергей Павлович, но тотчас сделал над собой усилие, сосредоточился и вскоре уловил слабое потрескивание тлеющего разряда.

— В природе творится что-то странное, — лениво проговорила Дина, срывая травинку и покусывая ее. — Я так странно себя чувствую. Как под наркозом.

— Хотите пари? Если грозы не будет, вы дарите мне однодневную совместную прогулку. В противном случае требуйте что хотите. Любое желание.

Вершины сосен над их головами едва заметно покачивались, хотя никакого ветра не было. Духота спадала. Грозовая туча отступала от Лунина на юг.

«Любое желание, — подумала Дина. — Эти мужчины такие самоуверенные. Ну хорошо, а если? Если все-таки… Мое самое большое желание?» Мысли, однако, вертелись вокруг всякой чепухи — каких-то семейных, бытовых, производственных мелочей. Вот ведь как… И ничего придумать не можешь. Что же все-таки? Что?.. Вернуть молодость? Жить без забот? Большие деньги? Всегда быть любимой?

Она ощущала редкие, робкие прикосновения то руки, то плеча Сергея Павловича, боковым зрением улавливала его профиль, и мысль о том, что она ему нравится, доставляла неизъяснимую радость. Ничего путного так и не пришло ей в голову, но Сергей Павлович, кажется, и не ждал ответа, потому что доподлинно знал, о чем думает Дина. Заключенное в нем чудесное устройство, допотопное, как первый телеграфный аппарат и в то же время божественно совершенное, переводило ее обрывочные грезы на красочный, внятный язык образов. Он понял вдруг, что все происходившее с ним раньше, не по праву ему данное и несправедливо отобранное, было подчинено единому мудрому замыслу: встретить Дину и никогда уже больше не расставаться с ней. Уже одно ее присутствие оправдывало и искупало все им пережитое. Она несла в себе огромный, ни с чем не сравнимый мир счастья, некогда ему обещанного.