Спасатель. Вечная война - Михаил Гвор

Мужик не молод. Битый волчара. Выходит в одиночку. Но страховка имеется, можно не сомневаться. Ни хрена не боится. Стоит, трубкой попыхивает. При виде нас ни один мускул не дрогнул. А ведь картинку мы представляем красочную.

Сидит на лошади мужик непонятной расы с коротким копьем наперевес. Справа и слева, тоже на конях, маячит пара дроу, похожих друг на друга, как две капли росы. Спереди, у конских ног – пара перевертышей. Два веселых оборотня. Один черный, другой белый… Точнее, черный с зеленоватым отливом (хорошо хоть от кисточек удалось избавиться). И белый с рыжими подпалинами и неприлично больших размеров. А издалека эту самую компанию страхуют верховая эльфийка с луком и тремя колчанами, а также людоед с пальмотополем на плече. Дерево молодое, очищенное от веток и с обломанной верхушкой. Зато выдрано с корнем. Людоеды себе как дубины делают? Подходят к дереву сантиметров десять толщиной на высоте головы. Обламывают в этом месте верхушку. Элегантным движением рук очищают ствол от ветвей, а потом выворачивают обломок из почвы. Корень у молодого пальмотополя короткий, но толстый. Форма – вполне сойдет за навершие «шестопера». Вот булава и получается. Под Илюшину ручку. Попользовался и выбросил. Выломать другую, когда понадобится, – минутное дело. Вообще непонятно, зачем людоедам дубины нужны. К Илюше табун груженых коней привязан. Чтобы не сбежали с испугу. Захочет палкой помахать – веревочку мигом оборвет.

– Что привело вас к нашим походным кострам? – вопрошает «Будулай». – Или есть желание продолжить путь с вечными странниками?

Красиво говорит, сволочь!

– Увы, пока нет. – Вежество, вежество и еще раз вежество. – Всего лишь торговые интересы!

«Будулай» недоверчиво поднимает бровь:

– Суровая проза жизни! И что дорогие гости могут предложить бедному табору? Фургоны и без того перегружены товаром.

– О, мы будем счастливы избавить милых хозяев от наиболее неудобной части груза. К чему вести пленников за тридевять земель, если вместо них можно гнать табун превосходных лошадок, груженных заморскими диковинками.

Выразительные у него брови. Теперь обе вверх поползли.

– У наших гостей возникли проблемы с пропитанием отдельных членов отряда? – взгляд упирается в Илюшу.

– О, можете не беспокоиться, мы не испытываем трудностей с провиантом. Сами собираемся угостить наших партнеров малоизвестными деликатесами.

– Тогда зачем уважаемому… Э-э… Простите, мы не представлены…

– Егор!

– Очень приятно. Роман… – Сказал бы: «Будулай», я бы не удивился. Но Роман, так Роман. Хорошее цыганское, то есть лепреконское, имя. – Тогда зачем уважаемому Егору такой сложный и капризный товар?

– Не могу позволить себе забивать голову радушного хозяина неинтересными техническими подробностями. Что вы предпочитаете, Роман? Оркских коников, эльфийские украшения?

– Вы делаете воистину царское предложение! – отвечает лепрекон. – Но видите ли, существует одна маленькая, но очень важная проблема. Мы не торгуем людьми.

На последней фразе голос становится жестким. Да и стиль меняется. И я меняю:

– Да? А откуда они у вас взялись?

Интересующий нас «товар» в караване имеется. Десяток женщин, четырнадцать разновозрастных детей и даже один мужчина. Все разнорасовые. Мужик и вовсе руконогий, тот самый розовый орангутанг. Зря, что ли, Шарик двое суток ползал вокруг и около. В деле маскировки сержант без всякого ментала сто очков вперед любому экстрасенсу даст! Надо отметить, общаются с заключенными без лишней жестокости. Руки у взрослых закованы, но ни бичей, ни овчарок не наблюдается. Маленьких и ослабевших везут в фургонах. Никакого сравнения с рабскими караванами древности, не говоря уж о современных методах обращения.

– Мы действительно выкупаем несчастных из плена, – подтверждает Роман. – Но продажа живого товара противоречит нашим моральным принципам.

– А если мы предложим уважаемым коллегам вот это?

Кидаю клиенту «Сникерс». Без обертки. Перебьется! Рассматривает. Наверное, удивляется. Но самообладание достойно Виннету и Чингачгука в одном флаконе.

– Что за диковинку предлагают нам уважаемые гости?

– Это лакомство. Уверен, оно понравится лепреконам, как ранее понравилось нам.

Роман, не колеблясь, откусывает. Понимает, что травить его смысла нет. Один боец погоды не делает.

– Да, это прекрасный деликатес. Мне хотелось бы угостить своих детей подобным. Но, увы, я не продаю людей. Может быть, тебя интересует что-то еще?

Миролюбиво улыбаюсь:

– Мне очень нужны люди. В первую очередь дети и женщины. Только из-за этого я вынужден настаивать на совершении предлагаемой сделки.

На лице аборигена появляется ухмылка:

– Надеюсь, уважаемый Егор не планирует совершать необдуманные поступки?

В стенках фургонов открываются бойницы, из которых выглядывают наконечники стрел и внушительные дула непонятного назначения. «Огнеметы, похоже…» – бурчит Шарик.

– О, мне бы очень хотелось без этого обойтись!

Поднимаю левую руку с двумя пальцами. Склон ближайшего холма пересекает цепочка разрывов. Добавляю еще один палец. Четыре пальмотополя вспыхивают, словно свечки! Роману явно не приходилось сталкиваться ни с артиллерийским обстрелом, ни с зажигательными бомбами. Впечатлен! Погоди, дорогой, мы еще дойдем до стрел с разделяющимися боеголовками! Только придумаю, как объяснить Елке, что от нее требуется…

– Итак?

Лепрекон качает головой:

– При всем моем безмерном уважении, мы не продаем людей! Это закон расы…

Поднимаю правую руку. Думаю, нехитрую систему наших сигналов он уже расшифровал.

– …Но это ограничение, – продолжает Роман, – не распространяется на игру. Если кто-либо из вас готов сыграть на пленников, мы сможем договориться! Если ты выиграешь – мы отдадим пленников. А если проиграешь – сладости наши.

Ага «фишки» в ход пошли. Ну-ну…

– А если игра никому не принесет победы?

– Тогда мы сыграем еще раз. Пока не определим лучшего!

– Вряд ли у нас получится поединок равных. Ведь игра знакома только одному из противников.

– Твои слова справедливы, Егор! Приятно иметь дело со столь мудрым человеком. Но что мешает нам исправить эту несправедливость? Ты можешь выбрать любую из предложенных игр и в разумных пределах изменить правила. Условия сравняются. Или предложи свою игру. Но в этом случае право на изменения останутся за нами.

– Твои слова убеждают меня в честности лепреконов. Давай посмотрим ваши игры, чтобы я мог выбрать или предложить свой вариант.

Как из-под земли появляется «оборудование». Столик, пара стульев, сами игры… Большинство мне незнакомо. Ого! Даже шахматные часы есть! Почти такие же, как на Земле! Часовой механизм, безусловно, легко производится по технологиям каменного века! Шахматы бы еще… Играть в аналоги карт не хочется… С другой стороны, нарвусь на гроссмейстера… А, кстати, вот доска! И фигуры не сильно отличаются. Неужели шахматы?

– Не соизволит ли высокочтимый Роман объяснить правила вот этой игры? Мне нравятся эти симпатичные фигурки.

Лепрекон, усмехаясь, рассказывает правила. Нет, не шахматы. Шатрандж. Непосредственный предок. Новичку, даже бывшему шахматисту, ловить почти нечего. Но вот изменения в корне меняют дело!

– Согласится ли уважаемый Роман, если я предложу свои уточнения именно к этой игре?

– Я весь внимание!

– Вот эти две фигуры слишком неповоротливы. Пусть руконогий ходит по диагонали не на две клетки, а на любое их количество.

– Но тогда два руконога будут контролировать все поле!

– А мы запретим им прыгать через фигуры. Это немного ограничит подвижность, но не так сильно, как в старом варианте.

Роман задумывается.

– Согласен.

Отлично! Руконог стал слоном! Это вам не розовый орангутанг!

– Теперь военачальник. Очень слабая фигура! А ведь он всегда может взять отряд и прискакать в любое место. Эта фигура должна стать самой сильной! Пусть ходит и как руконогий, и как людоед!

– И не прыгает! – подправляет лепрекон.

– Не прыгает, – подтверждаю я, дожидаюсь согласия и продолжаю: – А перевертыши в первом прыжке стремительны, пусть имеют право из начальной позиции шагнуть на две клетки!

– Но только из начальной, – уточняет Роман.

– Согласен.

– И нехорошо, что они безнаказанно перепрыгивают через клетку, где их мог поразить противник. Добавим возможность убивать их, как будто был сделан обычный ход.

– Верно. Но сразить торопыг может только перевертыш. Остальные фигуры слишком стремительны, промахнутся! И перевертыш должен делать это сразу после хода, а не когда-нибудь потом.

– Ты прав! Согласен.

С ферзем и пешкой разобрались. Прекрасно. Только непонятно, мы вдвоем на меня работаем? Ладно продолжим.

– Вождь слаб. Такие вожди – трусливые существа. А трусы иногда могут бегать очень быстро. И прикрываться своими воинами. Пусть вождь один раз за партию может скакнуть вбок на две клетки и прикрыться людоедом. Вот так.