Гнев небес - Кен Като

— Десять секунд! Удачи!

В этот ответственный момент, находясь в самом чреве корабля, Эллис мобилизовал всю свою волю, необходимую для пробуждения пси-энергии. Он почувствовал, как она поднимается по его телу и охватывает мозг. Все параметры корабля стали осязаемы, он и корабль превратились как бы в единое целое. Эллис осознал, что компьютер методично обследует корпус, пытаясь вычислить конечный курс, согласно которому Стрейкер должен командовать отбой. Логика компьютера, работавшего в академическом стиле, не годилась для критической ситуации. Орбита была плохой, но и состояние корабля — не лучше. Кровь закапала из ноздрей Эллиса. Он закричал. Затем все погрузились в темноту.

Стрейкер очнулся, когда перелет уже почти закончился. Его тело было покрыто холодным потом, и он чувствовал огромную усталость. Замедлители работали на полную мощность, но ускорение достигало отметки ста единиц даже при хорошем действии стабилизаторов. «Главное — не превратиться в пыль», — промелькнула у него мысль.

Эллис приказал Боуэну помочь рулевому и умылся как сумел остатками воды. Затем направился на корму, в кабину Хавкена. Глаза командора были желтыми, на лице разлилась зловещая бледность.

— Где мы, Эллис?

— В Корее.

— Какая система? Сколько до нее?

Стрейкер глубоко вздохнул и наклонился над терминалом, едва удерживая равновесие.

— Шесть или семь астрономических единиц — достаточно, чтобы найти хорошую орбиту.

Хавкен с трудом сел.

— Нет… Ты не должен вести мой корабль на Сеул… Корейцы…

— Не на Сеул, а на Чеджудо.

— Чеджудо? — голос Хавкена чуть оживился, в то время как сам он находился в полуобморочном состоянии.

— Индекс против нас на всем пути от Садо. Мы не можем прямиком лететь домой.

Область Чеджудо находилась в той части системы корейского квадрата, на которую претендовал Ямато несколько лет назад. Здесь были две населенные планеты: сама Чеджу и Мокпхо, где находилась совершенно изолированная религиозная колония Солнечной Луны Мун. Иногда американские торговцы останавливались на Чеджу. Корабли вроде «Ричарда М.» делали там мелкий ремонт. Только здесь они могли получить помощь.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — спросил Эллис Хавкена.

Тот с трудом откинулся назад.

— Нет.

— Рождество.

— Рождество?

— Да, — ответил Эллис мрачно. — С Новым годом, командор!

Стрейкер спустился вниз к рабочему отсеку корабля и снова поручил черную будничную работу Инграму и Бонетти, которые были заняты стабилизаторами. Но Инграм обратился к нему вместе с пятью другими членами экипажа и доложил, что за прошедший день в стабилизаторах обнаружились новые неисправности.

— Мы боремся и проигрываем, все из-за этого дерьмового корабля! — злобно проговорил Инграм.

Эллис уловил страх в его голосе и прочитал на лицах астронавтов немой вопрос. «Что вы собираетесь делать, капитан?» — казалось, хотели они спросить. Если бы произнесли это вслух, он не нашелся бы сразу с ответом. Стрейкер спустился вниз и осмотрел оборудование, окружавшее главные модули. Он знал, что при растущем ускорении все сложнее и сложнее ликвидировать неисправности.

Как и Хавкена, многих членов экипажа свалила лихорадка. Каждый день из кожаного гамака вытаскивали мраморно-серый труп и относили к спусковому желобу. В редкие дни не было ни одного трупа, в другие же умирало по три-четыре человека. В течение последней недели, когда уровень кислорода заметно снизился, погибло столько, что трудно было сосчитать. В живых осталось около тридцати человек. Они ослабели от голода, их внутренности опорожнялись быстрее, чем в них поступала вода. Половина уцелевших была близка к сумасшествию. Они не работали и не спали, а голодали и чахли, тупо уставившись в одну точку. Существовал только один способ бороться с психозом — дисциплина, хотя и в этом случае шансы на выживание были весьма призрачные.

В этой безвыходной ситуации Эллис вдруг услышал мягкий знакомый голос, доносившийся из небытия. «Заботься прежде всего о своем экипаже. Будь добр к людям», — спустя годы слышались наставления его первого пси-учителя Айртона Родриго. Эллис смотрел на своих людей — с ввалившимися глазами, голодных, требующих его объяснений. «Относись к ним с уважением. Не приказывай того, чего не хотел делать сам, когда был рядовым. Борись за жизнь даже самых паршивых из них, потому что они — единственное, что отделяет тебя от могилы».

— Эта скверная течь произошла из-за интенсивной работы двигателя на орбите, — сказал Эллис собравшимся вокруг него астронавтам. — Но стабилизатор продержится, пока мы не достигнем Чеджу.

Голос его звучал искренне, но делегация осталась на месте.

— Где мы сейчас находимся, капитан? Нам необходимо знать, потому что мы теряем этот стабилизатор, — наконец задал волнующий астронавтов вопрос Инграм.

— Корабль не протянет и дня. Чеджу слишком далеко отсюда! — в отчаянии выкрикнул Бонетти.

— Протянет. Я вам обещаю, — попытался успокоить их Эллис. Стрейкер солгал, но в этой ситуации он был вынужден скрыть правду.

— Как это?! Стабилизатор протянет потому, что вы так сказали, или потому, что вам так кажется? — взорвался Инграм.

— Послушайте меня…

— Нет! Это вы послушайте, капитан!

Эллис с трудом сдержал раздражение.

— Позаботьтесь лучше о ваших непосредственных обязанностях, Инграм. Мы должны продолжать полет. Хотя бы в течение недели.

— Недели?..

— Да. Чеджу находится в нескольких астрономических единицах от следующей орбиты.

— Но мы можем приземлиться на Мокпхо! С нашим индексом мы достигнем ее уже завтра!

Голос Эллиса перешел в рычание:

— Не вы управляете «Ричардом М.», Инграм!

— Этот долбаный корабль развалится к чертовой матери не позже чем через сутки, точно! Он заразился компьютерным вирусом еще до того, как мы приземлились на Садо! Давайте сядем на Мокпхо, капитан… Это самое лучшее, — умолял с выпученными от напряжения глазами Бонетти.

— Он прав, капитан! Да! Или это, или — смерть!

— Хорошо, капитан? — спросил Инграм.

Эллис вспыхнул от гнева. Несколько дней назад он понял, что стабилизаторы на «Ричарде М.» находятся в критическом состоянии. Можно было лишь подлатать их, но не более. Стрейкер сознавал, что сейчас необходимо заставить компанию Инграма поверить в то, что стабилизаторы продержатся и что они еще смогут дотянуть до дома. «Я заставлю их верить! — клялся он себе. — Я заставлю их довести эту бочку с дерьмом до Либерти, несмотря ни на что!»

— Вы хотите на Мокпхо, да?

— Конечно! Все хотим!

— Значит, вы хотите провести остаток жизни на каторге, вкалывал как безмозглые скоты?

Упоминание о религиозном рабстве, в котором заключенные сходили с ума от непосильной работы, смутило их.

— Вспомните корейский корабль, с которым мы повстречались на Бунгуране!

Инграм решил сменить тактику.

— О, Господи! Капитан, но даже это все-таки лучше, чем голод! Я устал от мучений.

— Я вижу, тебя беспокоит вовсе не стабилизатор, Инграм! Ты просто хотел сбежать! Но то, что ждет тебя на Мокпхо, в тысячу раз хуже голода на корабле. Ты хочешь отправиться туда? Они маньяки. Прежде чем убить нас, они выжгут мозг, заберут душу и вытянут остатки сил — вот что ждет нас на этой планете! А теперь отправляйтесь назад к стабилизаторам!

— Не смей мне приказывать! Ты, су… — Инграм резко шагнул вперед, но Эллис схватил его и отшвырнул прочь. Он повернулся к остальным астронавтам.

— Мы все находимся на одном корабле. Моя жизнь в такой же опасности, как и ваши. Еще раз повторяю: стабилизаторы достаточно крепки, чтобы дотянуть до дома. Если кто-нибудь еще желает обсудить это со мной, я готов.

Бонетти повалился на колени, молитвенно сложив ладони, и поднял на капитана искаженное страданием лицо.

— Пожалуйста… Приземлимся… Я больше не могу, — хрипло молил он Эллиса.

Стрейкер с трудом поднял Бонетти и поставил его на ноги. Силы обоих были уже на исходе. Эллис заставил Бонетти посмотреть ему в лицо.

— А теперь отправляйтесь к стабилизаторам!

Бонетти чуть покачнулся, что-то бессвязно бормоча. Эллис увидел в его глазах безумный блеск. В этот момент Бонетти захохотал и бросился на капитана, пытаясь вцепиться ему в горло. Неистовый, нечеловеческий взрыв энергии обезумевшего астронавта привел Эллиса в замешательство. Но порыв быстро угас. Тело Бонетти внезапно обмякло, руки безвольно опустились. Нервно хихикая, он повернулся и направился к внешнему люку. Прежде чем кто-либо успел ему помешать, Бонетти открыл люк, нырнул в шлюзовую камеру и повернул кран. Астронавты отпрянули. Они уже ничем не могли помочь несчастному и с ужасом наблюдали, как тело их товарища уносится в чистый вакуум. Одна из женщин, находившихся рядом, с перекошенным лицом подошла к Стрейкеру.

— Вы получили то, чего добивались, капитан!