Радж Сингх - Бонкимчондро Чоттопаддхай

— Отчего? Что случилось? — спросил Радж Сингх.

— Здесь нечего делать, — отвечал Маниклал. — Единственно, что нам остается, это глядеть на иссохшие лица голодных моголов и слушать их стоны. Время от времени я забираюсь на дерево и смотрю на них. Но это дело, на которое способен всякий. Я думаю, что если в этом ущелье погибнет столько людей, слонов, лошадей и верблюдов, то жизнь в Удайпуре станет невыносимой от смрада разлагающихся трупов и начнется страшный мор.

— Значит, по-твоему, — сказал махарана, — не следует морить голодом могольское войско?

— Мне кажется, не следует. На поле боя смерть сотен тысяч воинов не вызывает жалости. Но от голодной смерти даже одного человека становится как-то не по себе.

— Что же мы с ними будем делать?

Махарадж! Я не настолько умен, чтобы давать советы в таком вопросе. По моему скромному разумению, сейчас самое подходящее время для перемирия. Сытые моголы никогда не будут такими покладистыми, как сейчас, когда у них пустые желудки. Мне думается, было бы хорошо созвать советников и военачальников, чтобы решить этот вопрос.

Радж Сингх согласился с предложением Маниклала. Ему тоже не хотелось голодной смерти многих тысяч людей. Индусы считают высшей добродетелью раздавать пищу голодным. Поэтому они и врагу не желают голодной смерти.

Вечером в лагере состоялся совет, на котором присутствовали главные военачальники и советники. Главный министр Дайал Саха тоже принял в нем участие. Не обошлось и без Маниклала.

Изложив положение дел, Радж Сингх стал спрашивать, что думают об этом присутствующие.

— Пусть моголы умрут от голода и жажды и сгниют в ущелье, — предложили некоторые. — Если уж Аурангзеб попался, пусть он найдет здесь себе могилу.

— Мы позовем метельщиков{90} и закопаем моголов в землю. Они причинили раджпутам столько зла, что вряд ли кто-нибудь захочет выпустить их, когда они у нас в руках.

— Предположим, что мы уморили моголов голодом и засыпали их трупы землей, — возразил махарана. — Но, уничтожив Аурангзеба и его армию, мы не уничтожим могольскую империю. Если умрет Аурангзеб, его место займет шах Алам. Вместе с шахом Аламом по ту сторону гор стоит громадное, хорошо вооруженное войско, покорившее весь Декан. Кроме того, на флангах находятся еще две могольские армии. Сможем ли мы их всех уничтожить? Если нет, то нам все равно когда-нибудь придется заключить мир. Будет ли у нас для этого более благоприятный момент, чем теперешний? Сейчас Аурангзеб находится при последнем издыхании, и мы добьемся от него всего, чего захотим. Удастся ли нам это в другой раз?

— Конечно нет, — сказал Дайал Саха. — Однако земля вздохнет с облегчением, если мы вырвем из ее тела этот ядовитый шип, уничтожив великого грешника Аурангзеба. Махарадж не станет отрицать, что нет более благого дела.

— Нам известно, что все. могольские падишахи — бедствие для мира. Разве Аурангзеб хуже Шах-Джахана? Разве он принес нам столько несчастий, сколько мы испытали от Хусру{91}? Можно ли надеяться, что Шах Алам не будет хуже своего деда? А если вы думаете (впрочем, и я хочу разделять эту надежду), что мы можем разгромить четыре армии моголов, то подумайте, сколько человеческих жизней придется принести в жертву, прежде чем мы добьемся своей цели! Сколько раджпутов погибнет. Много ли их останется в живых? Мы немногочисленны, a мусульманам — нет числа. Если нас станет меньше, кто отразит следующее нападение моголов?

— Махарадж! — сказал Дайал Саха. — Если объединится вся Раджпутана, много ли времени нам понадобится для того, чтобы оттеснить моголов за Инд?

— Это верно, — ответил Радж Сингх. — Но до сих пор этого не удалось сделать. Я по сей день не прекращаю усилий, но чего я добился? Как я могу надеяться на объединение Раджпутаны?

— Я не верю, что Аурангзеб выполнит условие перемирия, если мы его заключим, — сказал Дайал Саха. — Свет не видывал подобного лжеца и обманщика. Получив свободу, он разорвет договор на куски и будет продолжать то, что делал раньше.

— Если исходить из такого предположения, — возразил ему Радж Сингх, — то заключение договоров вообще не имеет смысла. Вы это имеете в виду?

— Было высказано немало различных мнений. В конце концов все признали справедливость доводов своего махараны, и было решено заключить договор о перемирии.

Кое-кто пытался возражать.

— Почему же сам Аурангзеб не прислал парламентера? Кому больше нужно перемирие, ему или нам?

— Как сюда доберется парламентер? — ответил на это Радж Сингх. — Даже муравью не выбраться из этого ущелья.

— Как же тогда туда доберется наш парламентер? — спросил Дайал Саха. — В прошлый раз Аурангзеб приказал казнить нашего посла. Кто может поручиться, что он не сделает того же теперь?

— Я уверен, что на этот раз он не убьет посла, потому что он заинтересован в договоре, даже если не собирается соблюдать его. Но послать туда нашего парламентера действительно нелегкая задача.

— Поручите это мне, — попросил Маниклал. — Я доставлю Аурангзебу письмо махараны и привезу ответ.

Никто не усомнился в его словах, потому что все знали, что в хитрости и храбрости Маниклал не имеет равных. Махарана приказал составить послание к Аурангзебу. Дайал Саха подготовил письмо. Смысл его заключался в следующем — падишах выведет все войска из Мевара, запретит убивать коров в Меваре и разрушать храмы, и не будет требовать уплаты джизии. В этом случае Радж Сингх откроет ему путь и беспрепятственно даст уйти.

Послание было зачитано всем собравшимся. Выслушав его, Маниклал сказал:

— У нас в плену жена и дочь падишаха. Мы оставим их v себя?

Его слова вызвали взрыв смеха. Все в один голос заявили, что возвращать их падишаху не следует.

— Пусть остаются, — заметил кто-то. — Будут подметать двор махараны.

— Отправим их в Дакку, — предложил другой. — Там они перейдут в индусскую веру и будут славить Вишну.

Третий сказал, что за каждую из них падишах даст выкуп в один крор{92} рупий. Были и другие предложения.

— Мы не откажемся от перемирия из-за каких-то двух мусульманок, — заявил махарана. — Напишите, что мы возвратим пленниц.

К письму была сделана приписка, его вручили Маниклалу, и на этом заседание совета закончилось.

Глава девятая

 Струя воды в огонь

Заседание закончилось, но Маниклал не уходил. Когда все разошлись, он сказал махаране:

— Я должен напомнить вам о награде для Мубарака.

— А что ему нужно? — спросил Радж Сингх.

— Ему нужна дочь падишаха, которая находится у нас в плену.

— Я думаю, что падишах не откажется заключить перемирие, если мы не вернем ему дочь. Кроме того, могу ли я совершать насилие.

— Насилия совершать не придется. Дочь шаха и Мубарак поженились прошлой ночью.

— Мне кажется, если она сообщит об этом падишаху, все препятствия исчезнут.

— В какой-то степени да, потому что обоим снесут голову с плеч.

— Почему?

— Дочерей падишаха выдают только за шахских сыновей. Дочь Аурангзеба опозорила род делийского падишаха, выйдя замуж за простого солдата. Тем более что она сделала это, не уведомив отца. За это по законам делийского Рангмахала ей придется выпить яд. А Мубарак, поскольку он не умер от змеиного яда, будет посажен на кол или растоптан слонами. Если даже ему простят и это преступление, падишах посадит его на кол, узнав о той услуге, которую он оказал махарадже. Кроме того, он без разрешения женился на дочери падишаха. За это его непременно посадят на кол.

— Могу ли я как-нибудь предотвратить это несчастье? — спросил Радж Сингх.

— Вы можете поставить условием, что не заключите перемирие, если Аурангзеб откажется простить дочь и зятя.

— Согласен, — сказал Радж Сингх. — Ради них я напишу падишаху отдельное письмо. Аурангзеб может простить дочь, но вряд ли он действительно простит Мубарака. Но во всяком случае, я готов поставить такое условие, если это устраивает Мубарака.

Радж Сингх собственной рукой написал письмо и вручил его Маниклалу. В ту же ночь Маниклал отправился в Удайпур.

Добравшись до Удайпура, он первым делом обо всем рассказал своей жене. Нирмал была довольна. Она тоже написала падишаху письмо следующего содержания:

«Шахиншах!

Ваша раба несчетное число раз бьет вам челом. Она исполнила приказание господина. Теперь осталось только получить ваше согласие. Исполните мою последнюю просьбу. Заключите договор».

Вручив это письмо Маниклалу, Нирмал обо всем рассказала Зеб-ун-нисе, и та тоже выразила свое удовлетворение. Тем временем Маниклал сообщил новость Мубараку. Мубарак промолчал.

— Сахеб! — сказал Маниклал, желая предостеречь его, — я не надеюсь на то, что падишах действительно вас простит, если вы к нему вернетесь.