Шерлок Холмс. Его прощальный поклон - Артур Конан Дойль

Холмс отозвался едва слышным шепотом.

– Что такое? – спросил Смит. – Включить газ? А, тени сгущаются? Хорошо, включу газ, чтобы лучше вас видеть. – Он пересек комнату, вспыхнул свет. – Что еще я могу сделать для вас, друг мой?

– Мне бы папиросу и спичку.

От радостного удивления я чуть не вскрикнул. Холмс говорил своим обычным голосом – тихим, пожалуй, но тем самым, хорошо мне знакомым. Последовала долгая пауза; я догадывался, что Калвертон-Смит в немом изумлении разглядывает моего друга.

– Что это значит? – произнес он наконец скрипучим голосом.

– Лучший способ сыграть роль – это сделаться тем, кого изображаешь, – ответил Холмс. – Клянусь, за три дня у меня во рту не побывало ни крошки и ни капли; впервые я утолил жажду, когда вы столь любезно поднесли мне стакан воды. Но больше всего я истомился по табаку. А, да вот они, папиросы. – (Я услышал, как чиркнула спичка.) – Так-то лучше. Эй-эй, что это там? Шаги друга?

Снаружи послышался топот, дверь открылась, вошел инспектор Мортон.

– Все в порядке, забирайте его, – сказал Холмс.

Последовали обычные формальности.

– Я арестую вас по обвинению в убийстве Виктора Сэвиджа, – прозвучало в заключение.

– Можете добавить: и в попытке убийства Шерлока Холмса. – Мой друг усмехнулся. – Инспектор, мистер Калвертон-Смит был так любезен, что избавил больного от беспокойства и сам зажег газ, тем самым подав вам сигнал. Кстати, в правом кармане пиджака у задержанного находится шкатулочка – ее бы лучше вынуть. Спасибо. На вашем месте я обращался бы с ней осторожно. Положите ее сюда. Она пригодится на судебном процессе.

Внезапно раздался шум, шарканье ног, затем лязг железа и крик боли.

– Вы только поранитесь, – предостерег инспектор. – А ну, стоять!

Щелкнули наручники.

– Подлая ловушка! – взвизгнул высокий голос. – Это вы, Холмс, будете сидеть на скамье подсудимых, не я. Он попросил меня прийти и оказать ему врачебную помощь. Я его пожалел и пришел. А теперь он, конечно, станет утверждать, будто я что-то сказал и подтвердил его безумные подозрения. Врите, Холмс, сколько угодно. Мое слово против вашего!

– Боже правый! – вскричал Холмс. – Я о нем совсем забыл. Мой дорогой Ватсон, тысяча извинений. Подумать только, у меня из головы вон! Представлять вас мистеру Калвертон-Смиту нет необходимости: как я понимаю, вы уже виделись нынче вечером. Внизу ждет кэб? Я последую за вами, как только оденусь. Наверно, в полицейском участке понадобятся мои показания… В жизни так не хотелось пить и есть. – За одеванием Холмс подкреплял себя стаканом кларета и печеньем. – Хотя, как вы знаете, существование мое далеко от размеренного и подобные оказии для меня не так страшны, как для большинства других людей. Мне было важно убедить миссис Хадсон, что я действительно болен. Она должна была внушить эту мысль вам, а вы в свою очередь – ему. Вы ведь не обижаетесь, Ватсон? Среди ваших многочисленных талантов не числится притворство, и, если бы я поделился с вами своей тайной, вы ни за что бы не сумели внушить Смиту, что он должен приехать немедленно, а ведь на этом был построен весь мой замысел. Зная его мстительную натуру, я нисколько не сомневался, что он явится полюбоваться на дело своих рук.

– Но ваше лицо, Холмс… ваш жуткий вид?

– Три дня поста не придают человеку очарования, Ватсон. Что до остального – все легко поправить с помощью губки. На лбу вазелин, в глазах белладонна, на скулах румяна, на губах короста из воска – эффект вполне убедительный. Иногда я подумываю написать монографию о симуляции болезней. Пара слов про полукроны, устриц, прочие посторонние предметы – и вот он, премилый бред.

– Но почему, если инфекции не было, вы не позволяли мне приблизиться?

– Ну что за вопрос, дорогой Ватсон? Почему вы решили, будто я не ценю ваши медицинские таланты? Разве мог я рассчитывать, что вы, с вашей проницательностью, примете меня за умирающего, если я подпущу вас ближе? Хотя я ослаб, пульс и температура у меня были нормальные. На расстоянии четырех ярдов я еще мог вас обмануть. Если бы у меня не получилось, кто привел бы ко мне Смита? Нет, Ватсон, не стоит трогать эту шкатулку. Если вы поглядите на нее сбоку, то увидите, где при открывании выпрыгивает острая, как зуб гадюки, пружина. Возьму на себя смелость предположить, что именно такое устройство отправило на тот свет беднягу Сэвиджа, который стоял между этим чудовищем и правами на недвижимость. Но мне, как вы знаете, поступает самая разнообразная корреспонденция, и я не забываю о бдительности. Я понимал: признания можно добиться, если я притворюсь, будто его замысел удался. Роль была сыграна со всем тщанием истинного артиста. Спасибо, Ватсон, без вашей помощи я не справлюсь с пиджаком. После визита в полицейский участок, думаю, будет нелишним заморить червячка в ресторане Симпсона.

VI

Исчезновение леди Франсес Карфэкс

– А почему турецкие? – полюбопытствовал мистер Шерлок Холмс, пристально изучая мои ботинки. Я сидел, откинувшись на спинку плетеного кресла, и мои вытянутые ноги привлекли его неизменно пытливое внимание.

– Английские, – ответил я слегка удивленно. – Купил их в магазине Латимера, на Оксфорд-стрит.

Холмс устало улыбнулся:

– Бани! Бани! Чем лучше расслабляющие и дорогие турецкие бани нашей бодрящей домашней ванны?

– Дело в том, что в последние дни я чувствовал себя одряхлевшим ревматиком. Турецкую баню мы, врачи, относим к действенным стимуляторам: это свежий толчок, который помогает очистить весь организм. Между прочим, Холмс, – продолжил я, – не сомневаюсь, что связь между моими ботинками и турецкой баней для логического ума совершенно очевидна, однако буду весьма вам обязан, если вы соблаговолите мне ее разъяснить.

– Цепочка рассуждений не столь уж темна, Ватсон, – сказал Холмс, и в глазах его вспыхнул озорной огонек. – Она относится к тому же простейшему разряду дедукции, который мне пришлось бы привести в качестве иллюстрации, если я задал бы вам вопрос: кто был вашим спутником в кэбе нынешним утром?

– Не могу согласиться, что новая иллюстрация служит объяснением, – ответил я довольно едко.

– Браво, Ватсон! Возражение, достойное настоящего логика. Давайте посмотрим, о чем шла речь. Возьмем последний пункт – кэб. У вас на левом плече и на левом рукаве пальто, как вы сами видите, брызги. Если бы вы сидели посередине хэнсома, то брызги, скорее всего, на вас бы не попали, а если бы и попали, то наверняка – с обеих сторон. Следовательно, вы сидели слева. И понятно, ехали не один.

– Да, это вполне очевидно.

– До нелепости просто,