Три с половиной любви - Мила Серебрякова

– Антонина Андреевна, а это кто?

– Мой третий муж, тоже ныне покойный. Он был военным, а к концу жизни спился. А ведь сколько раз я говорила ему: Дима, добром твои возлияния не кончатся. Он все отмахивался. Мужчины вообще не любят, когда жены указывают на их ошибки. По большому счету, мужчины те же дети. Потрясающий снимок! Я и мой друг в Варшаве.

Последующие два часа Ката выслушивала истории о друзьях и знакомых Агеевой и уже намеревалась достать из сумочки привезенные фотографии, как вдруг взгляд наткнулся начерно-белое фото. Катка увидела Макара Победоносцева.

Вздрогнув, она прикусила кончик языка.

– Антонина Андреевна, кто этот мужчина? У него очень знакомое лицо.

– Вам это показалось, не думаю, что вы когда-нибудь встречались с Макаром.

– Он ваш знакомый?

– Как сказать… И да, и нет.

– А можно узнать о нем поподробнее? – Катарина достала из сумки фото и протянула его Агеевой.

Антонина Андреевна прищурилась. Секунд тридцать она неотрывно смотрела на снимок, после чего тихо поинтересовалась:

– Но откуда, Катарина? Откуда это у вас?

– Рядом с Макаром его жена, Радмила Победоносцева, верно?

– Не совсем так.

– Разве они не супруги?

Агеева покачала головой:

– Рада и Макар не были женаты официально.

– А почему написано от Победоносцевых?

Антонина Андреевна положила фотографию на стол.

– С ними связана такая история, я уж и не думала, что когда-нибудь придется вспоминать еееще раз. Жуткая, Катарина. Мне даже сейчас сделалось жутко.

– Пожалуйста, расскажите.

После короткой паузы Антонина Андреевна начала рассказ. Длился он около часа. Катарина, словно губка, впитывала каждое слово Агеевой.

От Антонины Андреевны она вышла на негнущихся ногах. Голова кружилась, перед глазами мелькали круги. Домой Ката приехала выжитая, как лимон.

ГЛАВА 19

Увидев на пороге Копейкину, Клара Самуиловна запела соловьем:

– Ты очень вовремя, у нас смотрины.

– Не поняла.

– Алин жених приехал – Стасик. – Старуха понизила голос до шепота: – Должна тебе сказать, мальчик сплошь положительный. Именно о таком муже для Алечки я всегда и мечтала. Начитанный, интеллигентный, в МГУ учится.

– И где они?

– Сидят с Фиской в столовой.

Катарина хотела пройти, но Клара явно не намеревалась выпускать соседку из своих цепких объятий. Бабуленции нужно было выговориться, а Копейкина как никто другой подходила на роль идеальной слушательницы.

– Ты только представь, – верещала Клара, – через несколько месяцев я стану прабабушкой. Уж и не думала, что увижу правнуков. Алюшка решила порадовать меня перед смертью.

– По-моему, вам рановато задумываться об отбытии на небеса.

– Да? Ты тоже так считаешь? Ну, теперь-то я точно задержусь на пару десятков годков. А как ты думала, с малышом-то помогать надо. Я так решила: правнук или правнучка будут воспитываться под моим чутким руководством. На Фиску никакой надежды нет, из нее бабка, как из меня чемпион по плаванию. А ребеночек Али должен пойти в мою породу.

– Анфиса – ваша дочь.

– Я тебе сто раз говорила, что она уродилась в отца – такая же безвольная, неуверенная в себе клуша. А моя порода – кремень! Бабка до ста лет дожила, а дед в девяносто девять умер. И у всех характеры стальные. Титаны!

Выдержав атаку Клары, Ката все же прошла в столовую.

– Приветик, – Аля махнула ей рукой. – Тебе какого чая налить?

– Я смотрю, вы не только чайком балуетесь.

– Это мама со Стасиком винцо попивают, а я как будущая родительница довольствуюсь чаем.

Перекинувшись парой фраз с Фиской, Катарина обратилась к Станиславу:

– Можно тебя на минутку?

Парень поднялся из-за стола.

В гостиной Ката сказала:

– Стас, дай мне номер твоего телефона.

Парень опешил.

– Какого телефона?

– Домашнего.

– Да вы что, я Альку люблю.

– А при чем здесь Алька?

– А при чем номер моего телефона?

– Я с Верой Петровной хочу переговорить.

– По поводу?

– Секрет фирмы. Так поделишься телефоном или мне Альку пытать?

Пожав плечами, Стас продиктовал номер, который Катка не замедлила внести в телефонную книжку мобильника.

Аля появилась в гостиной, насупив брови.

– Так-так, и чего здесь происходит? Против кого плетем интриги?

– Пытаюсь отбить у тебя жениха, – засмеялась Копейкина, но, увидев вытянутое лицо Алевтины, быстро добавила: – Аль, ну я же шучу.

На улице Ката позвонила Вере Петровне, справедливо полагая, что в воскресный день таобязательно окажется дома.

Договорившись о встрече, Катарина запрыгнула в «Фиат».

Как и во время их первого визита, Вера Петровна была сама любезность. Усадив Катку на диван, она, явно заинтригованная ее неожиданным звонком, закурила и вся превратилась в слух.

Ката начала излагать суть дела.

– Вера Петровна, вы говорили, что работаете экспертом-почерковедом?

– Верно.

– А можно поконкретней узнать о вашей профессии?

– Встречный вопрос: для чего вам понадобились эти сведения?

Катка достала из сумочки фотографию, позаимствованную из папки Зинаиды Андреевны.

– Понимаете, мне необходимо узнать, кто сделал эту надпись.

– «Дорогой подруге от Макара и Радмилы Победоносцевых», – прочитала Вера. – Снимок довольно-таки старый.

– Неужели нет ни малейшей надежды?

– Ну, во-первых, это не так легко сделать, как кажется на первый взгляд, во-вторых, постоль короткой надписи невозможно узнать пол, возраст и психологические особенности писавшего и, в-третьих…

– Вы не поняли. – Ката вытащила газетный лист. – Меня интересует, возможно ли выяснить, идентичен ли почерк на фото почерку в отгаданном кроссворде?

Вера Петровна лукаво посмотрела в глаза Катке.

– Вы меня интригуете, Катарина. Установить исполнителя кратких записей, конечно, возможно, но… Вы должны понимать, ваша просьба даже не станет обсуждаться, пока я не узнаю, зачем вам понадобилась данная экспертиза?

– Я могу быть с вами откровенна?

– Иначе и быть не может.

В течение двух часов Катарина разъясняла Вере Петровне ситуацию, а та лишь поднимала иопускала тонкие брови.

Закончив рассказ, Ката услышала:

– Вам надо немедленно обратиться в органы.

– Нет! Вера Петровна, сначала я должна сама убедиться в своей правоте и, только когда сомнений не останется, с чистой совестью пойду в милицию.

Вера вновь закурила.

 – Интересная вы женщина, Ката. Рисковая.

– Вы мне поможете?

Последовала минутная пауза.

– Вера Петровна, поймите, мне вас послал сам Господь Бог.

– На проведение экспертизы потребуется время.

– Не страшно, я готова ждать.

– Вы – да, но готов ли ждать преступник?

– Не беспокойтесь, объект ничего не подозревает.

– Ой-ой-ой, Ката, не зарекайтесь.

– В любом случае будем полагаться на удачу и мое феерическое везение.

Вера Петровна чиркнула зажигалкой в третий раз.

 //-- * * * --//

Мать Стаса связалась с Копейкиной, когда та уже потеряла всякую надежду на удачу.

– Катарина, результаты экспертизы готовы.

– И? – Чтобы не грохнуться оземь, Ката села на корточки.

– Думаю, вам лучше подъехать ко мне.

– Вы только скажите, да или нет?

– Практически со стопроцентной гарантией можно утверждать, что почерки идентичны. Писал один человек и, несмотря на возрастные изменения…

Катка уже не слушала. Перед глазами замелькали темные точки, ноги сделались ватными, в висках закололо. Промямлив, что подъедет, как только сможет, она бросила мобильник на диван.

– Не может быть! Я ведь до конца не верила. Боже, это невероятно!

 //-- * * * --//

Даниил Львович нажал кнопку двенадцатого этажа. Как только створки лифта открылись, старик вышел и шаркающей походкой направился к обшарпанной двери. Позвонил. Открывать не спешили. Он начал стучать в дверь кулаком.

– Ну, давай, старая карга, поторапливайся.

Через минуту дед услышал признаки жизни. Дверь открыли. На этот раз Анна Александровна была в более опрятном виде, чем когда к ней приходила Копейкина, да ивзгляд пенсионерки не казался безумным.

– Даниил, почему ты стучишь, думаешь, я глухая?

– Конечно, ты глухая. – Старик прошел в квартиру.

– Я прекрасно слышу! – оскорбилась пожилая женщина.

– Ань, ты сейчас в нормальном состоянии?

– Что ты имеешь в виду? Я всегда в нормальном состоянии.

– Рассказывай это кому-нибудь другому, а я знаю тебя как облупленную.

– Ты всегда был грубияном, таким и остался, хоть и превратился в дряхлого старика.

– Не старше тебя, – парировал Даниил Львович. – Ты помнишь, какой сейчас месяц года?