«Сандал», которого не было - Корецкий Данил Аркадьевич

Дорожка к пруду тоже из мрамора. Правда, зимой на ней скользко – при большой влажности так быстро покрывается ледяной коркой, что дворник чистить не успевает. Но сейчас дорожка без надобности – у пруда делать нечего. Это летом там можно половить карпов, покормить уток, которых на зиму из плавучего домика перевели в теплый птичник. Конечно, розовых фламинго и пеликанов тут нет, как и конюшни с верховыми лошадьми, – не по чину, до вертолетной площадки хозяин тоже не дорос, зато хорошо оборудованный тир в подвале имеется, и еще одна комната в цокольном этаже, которую вряд ли найдешь даже там, где вертолеты взлетают и садятся регулярно… Здесь стиль хай-тек вытеснен музейным величием вечности, здесь нет ни стекла, ни мрамора, только сталь, причем старинная и дорогая. Попасть в эту комнату может далеко не каждый, как в спецхран Эрмитажа.

Огромное бархатное полотно бордового цвета занимает почти всю западную стену. По утрам в лучах восходящего солнца, проникающих сквозь бронированное стекло на востоке, словно в луже крови поверженного врага, холодно поблескивают римские мечи – неказистого вида, с грубыми деревянными рукоятками, но тем не менее завоевавшие в свое время половину мира; изощренные двояковыпуклые ятаганы, как будто отражающие своей необычной формой особенности восточного менталитета и кривые кинжалы, привыкшие таиться до поры в широком рукаве расшитого узорами халата; противостоящие им рыцарские мечи, обоюдоострые клинки и крестообразные рукояти которых несли христианскую веру на занятую сарацинами Святую землю; узкие итальянские стилеты, напоминающие иглы, которыми вышивают на веселом полотне жизни печальные узоры смерти; одушевленная душой мастера японская катана в паре с последним орудием спасения чести – кинжалом для харакири; шпаги и рапиры, столь же простые и прямолинейные, как парковые аллеи для поединков; извилистый, как змей Наг, малайский крис; вынырнувший из глубины веков индийский булатный нож; казачьи и кавказские боевые шашки… Здесь, в отличие от других комнат, все настоящее, бутафории нет.

Сегодня был тот редкий день, когда коллекцию рассматривали одновременно больше одной пары глаз. Глаза были разные: серые, карие, болотно-зеленые и даже выцветшие, с признаком старческой катаракты. Одни смотрели с восторгом понимания, другие с обычным интересом, третьи с некоторой боязнью – ужас сколько крови пролито этими железками… Но разбирались или нет зрители в природе демонстрируемых им экспонатов, все понимали, что цена коллекции, возможно, превосходит стоимость всей этой дачи, к тому же подобные исторические раритеты не изымешь при обыске и не подберешь на поле боя, а значит, хозяин не такой простецкий и простоватый мужичок, как выглядит на первый и даже на второй взгляд.

– Ну ты, брат, даешь! – восхищенно произнес генерал-майор Челобаев из МВД. Пожалуй, только он да сам хозяин коллекции являлись настоящими ценителями «холодняка», или «белого», как называют холодное оружие завзятые коллекционеры. Для четверки остальных это просто развлечение между обильным застольем и баней, перерыв, чтобы пища в желудках успела хоть немного улечься.

Коцубенко польщенно улыбнулся.

– Вот это, – он деликатно, не дотрагиваясь, указал на шпагу с золоченым эфесом и витой гардой, – это парадная шпага Наполеона…

– Да ну?! – изумился генерал-лейтенант Востряков из внутренних войск.

– А удостоверяющий сертификат имеется? – профессионально спросил Дмитриев – зам областного министра финансов.

Коцубенко развел руками.

– Увы… Чего нет, того нет!

– Тогда извините, – чуть поклонился Дмитриев. – При отсутствии сертификата мы могли бы оценить залог только в размерах заключения эксперта о стоимости самого артефакта, без учета исторической значимости…

– Ох, Иваныч, канцелярская твоя душа! – вроде с укоризной произнес самый пожилой гость – Ковалев, замминистра имущественных отношений. – Сделай хозяину приятное, согласись, он же у тебя не кредит берет!

Все засмеялись. А Коцубенко, очевидно, чтобы загладить возникшую неловкость, снял со стенда донскую шашку и отошел на несколько шагов.

– Демонстрирую казачью фланкировку, а по-простому – «крутку»! – торжественно объявил он.

Шашка, будто ожив, принялась крутиться в кулаке, перелетать из одной руки в другую, менять направление движения… Свистел рассекаемый воздух, молнией блистал клинок, Ковалев охнул и спрятался за массивного Челобаева. Создавалось впечатление, что оружие вот-вот вылетит из руки хозяина и проткнет насквозь кого-то из гостей. И такое действительно могло случиться, но военнослужащим негоже демонстрировать замешательство или опаску, поэтому генералы стояли, как непоколебимые скалы, а гражданские если и не прятались за их спины, подобно своему коллеге, но все же попятились, шагнули в стороны, уходя с потенциально опасных траекторий. А начальник комитета по земельным ресурсам и землеустройству Иващенко и вовсе отбежал к двери.

– Хорош, Паша, заканчивай, – наконец добродушно прогудел Челобаев. – Фланкируешь ты знатно, убедил! Хватит мирных людей пугать!

Шашка прекратила свой опасный танец и вернулась на место. Гости перевели дух, Дмитриев незаметно вытер лоб платком.

– Спасибо, Павел Васильевич, – сказал Востряков. – Видим, что человек ты порядочный, увлеченный и боевой. Стреляешь небось не хуже, чем шашкой машешь?

– Пойдем в тир спустимся, – с готовностью отозвался хозяин, но гости воспротивились.

– Пойдем лучше еще за твою новую должность выпьем! – Челобаев обнял его за плечи. – Теперь ты вошел во влиятельный круг руководителей. Пусть и не самого верхнего уровня, но зачастую готовящий и фактически определяющий его решения. А у нас не только должность, но и качества человека учитываются. Вот Артем Николаевич, покойный… Смелый, волевой, командир замечательный! Но нелюдимый был, в стороне от всех держался. А ты, вдобавок ко всем достоинствам, мужик компанейский, понимаешь, что нужно друзей иметь! Молодец! Так что еще по одной махнем – и в баньку. Там у тебя, надеюсь, все по табельной положенности обеспечено?

– А как же! Три нимфы уже в бассейне плещутся…

– Не, это вы без меня, – замахал руками Ковалев. – Я выпью и домой поеду!

– Ну, хозяин барин! – кивнул Челобаев. – Тогда две выпьем: за его должность и ваш отъезд – как говорится: на легкую ногу, на короткую дорогу!

Оживленно переговариваясь, компания вышла из коллекционного зала и начала подниматься по широкой винтовой лестнице.

– Тебе тут одной знатной вещицы не хватает, – придержал хозяина за рукав Челобаев.

– Какой?

– Кинжала ассасинов. Древняя вещь, красивая! Я видел на фотографии…

– А каким боком эта фотка в уголовный розыск попала?

– Обычным. Лет десять назад ювелира убили на Кавказе, при разбойном нападении… Я тогда еще в майорах ходил. Это фото в сейфе у ювелира и осталось, мы его искали, думали по сбыту выйти на раскрытие. А уже сейчас он всплыл у амира Борза. Тот им наших резал и на видео снимал, мразина!

Компания зашла в столовую, все расселись за столом, зазвенели бутылки о рюмки. Только Ковалев, отойдя в сторону, тихо переговаривался с Иващенко, да хозяин с милицейским генералом замешкались у двери.

– И где же он теперь? – спросил Коцубенко.

– Борз-то? Ликвидировали его недавно. Причем непонятно кто. Наши не при делах, военные вроде тоже…

– А кинжал?

– Да кто ж его знает? Наверное, кто ликвидацию провел, тот и трофей забрал.

– Ну, что вы там шушукаетесь? – возмущенно спросил Дмитриев. – Садитесь, берите посуду, небось баня стынет! Всех денег не заработаешь!

– Мы не о деньгах, мы об оружии, – сказал Челобаев, направляясь к столу. Коцубенко шел рядом, заинтересованно поддерживая его под локоть.

– Да и мы не о деньгах, – попытался оправдаться Ковалев.

Дмитриев ядовито засмеялся.

– Конечно! Имущественник и земельник тоже коллекцию оружия обсуждают!

– Кстати, о деньгах. – Челобаев наклонился к уху хозяина. – Этот кинжал больше миллиона долларов стоит. А может, больше двух!